Страница 7 из 9
– Да, это интересный вариант, – согласился полковник Селиверстов. – Его, наверное, можно использовать. Я подумаю об этом. Продолжай, Егор Петрович.
– А теперь о дальнейшей моей работе, – заявил Суматоха. – Что намереваюсь найти и уже накопал по дополнительным направлениям. Я добрался сначала до материалов следствия, которое вел инспектор полиции, убитый топором, и нашел в его материалах информацию о том, чем он занимался накануне смерти. Так вот, оказывается, что незадолго до гибели этот человек передал на экспертизу тормозной шланг с автомобиля инспектора ОЗХО, не пережившего аварию. Кому именно? Естественно, эксперту, который выбросился из окна, как вы, наверное, и сами догадались. Но что это за эксперт? Он был лучшим в Норвегии специалистом по самодельным взрывным устройствам. Кажется, я нашел документы, с которыми он работал. Осталось скачать их и передать нашим специалистам-химикам. Там какие-то формулы, которые для меня как телевизор для белки. Может, химики сумеют понять, что за анализ произвел эксперт. Жалко, конечно, что он не успел написать заключение по итогам своей работы. Даже для себя, в своем рабочем компьютере, до которого я тоже добрался. Домашний компьютер эксперта я тоже исследовал. Там нет вообще ничего, относящегося к работе.
– Это все? – спросил Сергей Ильич.
– Нет, командир. Еще я нашел способ сделать полковника Джонстона-младшего в какой-то момент некредитоспособным и заставить его расплачиваться карточкой на имя Папандопулоса. По сирийским законам его могут за это арестовать. Особенно с нашей бескорыстной помощью. Я проверял, посмотрел даже уголовный кодекс Сирии. Задержание там проводится не на семьдесят два часа, как у нас, а сразу на неделю. Потом у них опять все по-своему. Арест на срок до трех месяцев там оформляется не решением суда, а постановлением следственных органов. Нашего американского друга можно будет обвинить в финансовом мошенничестве. Есть у них такая милая статья. Серьезными сроками грозит. Выкрутиться полковник, я думаю, сумеет, но хотя бы неделю сирийцы в кутузке его продержать смогут. Особенно если мы настоятельно попросим их об этом. Чтобы не мешал. И, главное, в самый ответственный момент. Я постараюсь все устроить.
– И как ты это сделаешь? – спросил Сергей Ильич. – Я не выбором момента интересуюсь – уж его-то нам и без тебя заблаговременно подскажут, – а лишением Джонстона кредитоспособности.
– У меня есть номера всех его банковских карточек, все пин-коды и коды выхода в мобильный банк. В нужный момент я со своего собственного смартфона просто сниму со счетов полковника все средства и переведу их, скажем, какому-нибудь обществу защиты животных в тех же США или в Европе, с пометкой «Пожертвование». Карточки я заблокирую. Или же полковник сам это сделает, после того как они будут обнулены. Я мог бы, конечно, и на свой счет перевести эти бабки. Как ни крути, а в общей сложности у него набирается чуть больше миллиона баксов. Но я человек не корыстный и на паршивый зеленый лимон не поведусь. К тому же, несмотря на своеобразное прошлое, я, честно говоря, не имею криминальных наклонностей. Да и найти меня тогда можно будет без труда. Просто по номеру счета. Работа для хакера-школьника.
Такой вот метод выглядел откровенно уголовным, но это никого не смутило. Разведки всего мира зачастую предпочитают работать именно так. Почему бы частной военной компании не взять их за образец, особенно при хоть какой-то необходимости? Такие методы никого не смущают. Джентльменство и чистоплюйство в разведке считаются недостатком воспитания. Это давно и хорошо всем известно.
– Дело хорошее, – согласился Лесничий. – Держи эти данные под рукой. Если Хорхе Джонстон в какой-то момент будет нам сильно мешать, то мы его сначала устраним на время. А потом и навсегда.
– Договорились, – заявил полковник Селиверстов. – Занимайся пока документами «летающего эксперта». Я пока поищу сначала специалиста по физиогномике, а потом подберу тебе, Егор Петрович, исходные данные для нового поиска. На сей раз намного более серьезного.
– Что будем искать, товарищ полковник?
– Кто и откуда химическое оружие в Сирию поставляет.
– Сирийской армии? Мы, наверное.
– Надеюсь, это шутка, – строго заметил полковник Селиверстов. – Крайне неудачная, надо сказать.
– Конечно, шутка, товарищ полковник. – Суматоха хмыкнул себе под нос, острый и хитрый.
– По данным агентурного отдела ГРУ, у террористов ИГИЛ на сегодняшний день есть завод по изготовлению хлорных боеприпасов, пусть и кустарным способом. У них было два таких предприятия, одно уничтожено нашими военно-космическими силами. Но в западной прессе снова муссируется вопрос о том, что правительство Сирии передало ОЗХО не все запасы химического оружия, оставило себе часть контейнеров с ипритом и зарином. Вот такая конкретика присутствует. Согласно нашим данным, полученным от аналитиков, а не от агентуры, готовится провокация с использованием именно этих отравляющих веществ. Вполне вероятно, что они будут применены ИГИЛ против так называемой умеренной оппозиции, но пострадает при этом в большей степени мирное население. Ответственность будет взвалена, естественно, на официальные сирийские власти. Сейчас все усилия российских спецслужб направлены на поиск реальных каналов поставки химического оружия ИГИЛ. Как только они будут определены, группа волкодавов немедленно выедет на место, именно туда, где все это происходит.
– А какая конкретная задача нам ставится, товарищ полковник? – поинтересовался Сергей Ильич.
– Сорвать провокацию, постараться не допустить обстрела мирных кварталов, а еще лучше – добыть неопровержимые доказательства того, чьих рук это дело. В этом вам придется положиться на помощь разведки сирийского генштаба и отдельных корпусов. Без них вам трудно будет ориентироваться в том, что там происходит. В Сирии все слишком сложно. Настолько, что аналитики ГРУ, ФСБ и СВР не в состоянии дать адекватную оценку любому процессу, происходящему в этой несчастной стране. Они предполагают одно, а на деле происходит совсем другое. Нашим людям, работающим там, постоянно приходится проявлять повышенную осторожность, потому что в любой момент можно нарваться на предательство. Проще опираться на этнические или религиозные группы, чем на официальных лиц, как мне кажется. Но лучше не сближаться с курдами, потому что их поддерживают американцы. Курды давно и очень активно настаивают на предоставлении им автономии. Это может пойти вразрез с мнением нашего политического руководства. В общем, сами на месте ориентируйтесь. Опыт работы в Сирии у вас есть. И не забывайте о главном поручении, то есть о вывозе тел погибших офицеров. Почему эти две задачи совмещены? Согласно данным разведки, тот отряд, так называемой умеренной оппозиции, который захватил тела на месте падения вертолета, сам эту машину не сбивал. Его уничтожили силы «Джебхат Фатех аш-Шам», стоящие рядом. Это новое название «Джебхат ан-Нусры». Потом эта вот оппозиция продала тела тем негодяям, которые сбили вертолет, – по сто тысяч долларов за каждое. А «Джебхат Фатех аш-Шам» теперь пытается получить за каждое из них по миллиону долларов. К этому, как нам известно, приложил руку все тот же полковник Джонстон-младший. Он тесно сотрудничает с отрядом «Джебхат Фатех аш-Шам», поставляет им «Стингеры» – хотя это и не доказано – и химические боеприпасы, – а это вам требуется подтвердить. Все сосредоточено в одном месте. Где, скоро выяснится. Тогда и начнете работать.
– Задачка из списка под названием «Ни себе хрена!», – прокомментировал слова Селиверстова Суматоха и с хрустом почесал затылок, показывая, как усердно он думает о выполнении такого вот непростого поручения.
Задача им и в самом деле была поставлена весьма своеобразная. При всей парадоксальности такого утверждения она оказалась и невнятно широкой, почти неопределенной, и сугубо конкретной.
Волкодавам предстояло доказывать не данные разведки, а выводы аналитиков. Такое поручение давало боевой группе широкое поле для поиска и активной деятельности, позволяло не ограничиваться узкими рамками, не замыкаться на отдельных участках.