Самородок

- Так, понятно, что ничего не понятно, сплошной туман,- Гонгвадзе, выслушав сообщения Баева о звонке и его более чем скупые и невнятные комментарии по этому поводу, опустил голову с буйной шевелюрой (за шестьдесят уже, а ни одного седого волоса), о чём-то поразмышлял, постукивая пальцами по поверхности модуля, потом поднялся и заходил по кабинету, заложив руки за спину. Выглядел он подавленным и мрачным, что с ним случалось нечасто. Жизнерадостный по натуре (как-никак, грузинские корни), в молодости балагур и весельчак, он и в зрелые годы не растерял лёгкости и искренности в характере, но вот последние три недели ходил мрачнее тучи. И сейчас случившееся с Баевым его совсем не радовало. Он догадывался, что тот что-то скрывает, и это задевало его как руководителя. Не доверяет? Чего-то боится (это Баев-то?!)? Нет, скорее, другое. Баева он знал давно и считал лучшим из всех, с кем довелось работать, разве что Бессонов и Сычёв нисколько не уступали ему в подходе к делу. И если Баев сейчас что-то не договаривает, замалчивает, значит, на то есть веские причины, и это заставляло, по меньшей мере, насторожиться. В чём же дело всё-таки? Возможно, в этой девчонке, что свалилась им, как снег на голову? С ней пока ничего не ясно и отдачи никакой. Хотя... Пять дней только прошло, посмотрим. Тот же Баев в успехе уверен. Но всё одно - тяжко на душе.

Война с алгойцами, уже с полгода как прогнозируемая (выкладки аналитического отдела, данные Внешней разведки, отчёты Погранслужбы и Далькосмоса), всё же в какой-то степени застала врасплох, и Гонгвадзе, как начальник Сектора оперативных разработок, но, главное, именно кризисных ситуаций, в немалой степени винил в этом и себя. А ещё та история с зунитами, с их информацией о Датае, грузом лежала на сердце. Ведь можно же было сработать и оперативнее, и качественнее, просчитать все варианты, ведь знали, с кем имеют дело! Но вот ведь - не доработали, не просчитали и в результате гибель "Финиста", а в конечном итоге - война с алгойцами. Один камешек стронул другой, тот следующий, и посыпалось, загрохотало. Потом был Мизай и этот ребёнок, девчушка, которую Баев доставил на Землю для всестороннего изучения. Хотелось верить, что только для изучения, но Ираклий-то видел, как Баев к ней привязался, какие чувства к ней испытывал. Он менялся буквально на глазах, как бы уходил в себя, занимался, фактически, только ей и собой. И что тут было больше - жажды исследователя, дорвавшегося, наконец, до непонятного феномена, или вдруг проснувшиеся отцовские чувства к существу, о природе которого ничего не знаем, оставалось лишь догадываться. И вот, как итог, недавний разговор Баева о ней же с незнакомцем. Не нужно быть провидцем, чтобы понять, что она есть суть загадок и тайн, а, возможно, проблем, и будущих, если уже не сегодняшних, очень крупных неприятностей... События наслаивались одно на другое, и, как подозревал Гонгвадзе, был у них какой-то общий знаменатель, да вот всё предвидеть и проанализировать он, как руководитель и ответственное лицо, не успевал, элементарно не хватало времени. Да и оперативных данных тоже. Но если время потом ещё как-то можно будет и наверстать, то со вторым возникла неожиданная загвоздка, проблема, что напрямую сказывалась на работе его Сектора. А он не привык тащиться в хвосте событий, опережать их - его непосредственная задача и обязанность, а иначе грош цена ему как спецу да и руководителю... Было отчего как следует призадуматься.

- Я у себя дома проанализировал запись, сделал раскадровку и у меня сложилось впечатление, что звонивший находился под чьим-то давлением, возможно, даже был зомбирован, - Баев прервал невесёлые размышления шефа, который продолжал расхаживать по кабинету. - Но это для нас ещё хуже. Придётся искать главного, а поиск дело никак не ускорит.

- Зомби, говоришь? - Гонгвадзе вернулся за модуль, пробежал глазами какое-то сообщение. - Да хрен с ним, отыщем, никуда не денется. Ты лучше объясни, как узнал, где тот тип находился?

Ким усмехнулся про себя. Другой бы уже забыл о такой детали или не придал бы ей такого уж значения, но только не Гонгвадзе. Он всегда славился и оперативной хваткой, и умением эту хватку демонстрировать. Ну что ж, с начальством, как со священником, адвокатом и врачом, только правду или, на худой конец, полуправду, что Баев сейчас и предпочёл. Он буквально в двух словах поведал, что, по его мнению, помогло ему разобраться с незнакомцем. Сам он догадывался о механизме "поиска", но очень смутно представлял пока его возможности на практике, хотя надеялся, что со временем разберётся, потому что, в конечном итоге, познавать-то придётся самого себя...

( А пси-ниточка от него тем временем всё тянулась, незримая, тянулась, и достигла, наконец, источника пси-зова. Исходил он от девочки с Мизая, от неё. И Ким в очередной раз испытал внутреннее, ни с чем не сравнимое волнение, которое всколыхнуло душу, откликнувшись и в сердце. Но пси-зов отчего-то был слабым, как полувздох, и Ким прочувствовал: та пребывала в прострации, с широко раскрытыми, ничего не видящими глазами. Не видящими на этом низшим, земном и приземлённом, уровне восприятия).

- Почувствовал, говоришь? - вдруг подал голос Бодров и заинтересованно посмотрел на Баева, даже трубку отложил. У него вертелся на языке вопрос (Как же это ты сумел человека того почувствовать? За четыреста с гаком километров?), но он всё же удержался. Раз Баев не сообщает подробностей, значит, на то имеются веские причинны, придёт время - проинформирует, хотя у Бодрова имелось нехорошее предчувствие, что со временем этим у них того, не очень. Но поскольку в целом был человеком сдержанным, а по натуре спокойным, то оставил свои вопросы и сомнения при себе. А Гонгвадзе вообще объяснение Баева относительно того, как тот "запеленговал" абонента, никак не прокомментировал, погружённый в своё.

- Ладно, раз так, - вздохнул Бодров и потянулся было за трубкой, но раздумал вновь пустить её в дело, вдруг наткнувшись на какую-то мысль, которую тут же и озвучил. - Ираклий, а что ты думаешь о резидентуре наших недругов? Не вмешались ли тут некие третьи силы? Откуда вообще узнали про девочку, кто бы это ни был? Такая секретность - и на тебе! И что, интересно, всем от неё надо, а?

Именно это и не давало покоя Баеву: чего-чего, а секретить человек научился, как никто! И вдруг такой прокол, больше смахивающий на провал. Что-то тут явно не так, что-то не стыковалось, а что именно, Ким никак не мог понять. Это и раздражало, и отвлекало от более насущных проблем. Например, с чего это вдруг девочка вошла в транс? В чём причина? И не начинается ли, не дай Бог, повторение Мизая? Ужасные последствия её исключительной Силы он уже видел, и здесь, на Земле, ничего подобного никто не допустит (а каким образом? Просто убьют её? Так именно этого и добиваются неизвестные, чёрт побери!). Пока что он поддерживал с ней пси-связь, чувствовал её, но не более. Сможет ли он остановить её в случае необходимости? Баев не знал. Связь была не толще лезвия. Так, пси-ниточка тоньше волоса, готовая порваться в любой момент.

- Резидентура! - фыркнул Гонгвадзе и покачал головой. - Надо же! Ты, Матвей, весьма далёк от этих игр, ты всё же у нас больше учёный и исследователь... Какая, к чёрту, резидентура и шпионы-инопланетяне, если, согласно Уставу ВКС, все культурные, силовые, научные и прочие представительства нашей планеты находятся на Селенджере, в 150 парсеках от Земли? Не смеши меня! У нас даже туристы, и те не бывают, потому что Земля и Солнечная - это табу! И не мне тебе объяснять, почему.

- Но тогда откуда про неё узнали? Или у нас на Земле имеется какое-то мифическое Сопротивление, со своими возможностями и средствами? - не унимался Бодров, гнул своё.

- Вот именно, что мифическое! Не смешите меня, и так грустно. Нечего тут искать какую-то пятую колонну, она просто не существует, это я тебе с полной ответственностью заявляю именно как начальник Сектора оперативных разработок, а потом уж кризисных ситуаций.