Страница 16 из 82
ВОЕННЫЙ РАССВЕТ
Тяжелые капли сидят на траве, Как птицы на проволоке сидят: Рядышком, голова к голове. Если крикнуть, они взлетят. Малые солнца купаются в них: В каждой капле свой личный свет. Мне кажется, я разобрался, вник, Что это значит — рассвет. Это — пронзительно, как засов, Скрипит на ветру лоза. Но птичьих не слышится голосов — Примолкли все голоса. Это — солдаты усталые спят, Крича сквозь сон невест имена. Но уже едет кормить солдат На кухне верхом старшина. Рассвет. Два с половиной часа Мира. И нет войны. И каплет медленная роса — Слезы из глаз тишины. Рассвет. По высям облачных гор Лезет солнце, все в рыжих лучах, Тихое, как усталый сапер, С тяжким грузом огня на плечах. Рассвет. И видит во сне сержант: Гитлер! Вот он, к стене прижат! Залп. Гитлер падает у стены. (Утром самые сладкие сны.) Рассвет — это значит: раз — свет! Два — свет! Три — свет! Во имя света для всей земли По темноте — пли! Солнце! Всеми лучами грянь! Ветер! Суши росу! …Ах, какая бывает рань В прифронтовом лесу!«Последнею усталостью устав…»
Последнею усталостью устав, Предсмертным равнодушием охвачен, Большие руки вяло распластав, Лежит солдат. Он мог лежать иначе, Он мог лежать с женой в своей постели, Он мог не рвать намокший кровью мох, Он мог… Да мог ли? Будто? Неужели? Нет, он не мог. Ему военкомат повестки слал. С ним рядом офицеры шли, шагали. В тылу стучал машинкой трибунал. А если б не стучал, он мог? Едва ли. Он без повесток, он бы сам пошел. И не за страх — за совесть и за почесть. Лежит солдат — в крови лежит, в большой, А жаловаться ни на что не хочет.«Хуже всех на фронте пехоте!..»
— Хуже всех на фронте пехоте! — Нет! Страшнее саперам. В обороне или в походе Хуже всех им, без спора! — Верно, правильно! Трудно и склизко Подползать к осторожной траншее. Но страшней быть девчонкой-связисткой, Вот кому на войне всех страшнее. Я встречал их немало, девчонок! Я им волосы гладил, У хозяйственников ожесточенных Добывал им отрезы на платье. Не за это, а так отчего-то, Не за это, а просто случайно Мне девчонки шептали без счета Свои тихие, бедные тайны. Я слыхал их немало, секретов, Что слезами политы, Мне шептали про то и про это, Про большие обиды! Я не выдам вас, будьте спокойны. Никогда. В самом деле, Слишком тяжко даются вам войны Лучше б дома сидели.КАК МЕНЯ ПРИНИМАЛИ В ПАРТИЮ
Я засветло ушел в политотдел И за полночь добрался до развалин, Где он располагался. Посидел, Газеты поглядел. Потом — позвали. О нашей жизни и о смерти мыслящая, Все знающая о добре и зле, Бригадная партийная комиссия Сидела прямо на сырой земле. Свеча горела. При ее огне Товарищи мои сидели старшие, Мою судьбу партийную решавшие, И дельно говорили обо мне. Один спросил: — Не сдрейфишь? Не сбрешешь? — Не струсит, не солжет, — другой сказал. А лунный свет, валивший через бреши, Светить свече усердно помогал. И немцы пять снарядов перегнали, И кто-то крякнул про житье-бытье, И вся война лежала перед нами, И надо было выиграть ее. И понял я, что клятвы не нарушу, А захочу нарушить — не смогу, Что я вовеки не сбрешу, не струшу, Не сдрейфлю, не совру и не солгу. Руку крепко жали мне друзья И говорили обо мне с симпатией. Так в этот вечер я был принят в партию, Где лгать — нельзя И трусом быть — нельзя.