Пикник (сборник)

Да, она всегда ездит на шесть десять, сказала мисс Страттон. Хотя ездила она исключительно на пять двадцать.

— Я вас, по-моему, раньше не видел. — Он быстро глянул на ноги мисс Страттон, как всегда облаченные в разные чулки, один зеленый, другой синий. — Уж я бы запомнил.

Мисс Страттон почувствовала, что краснеет, и не нашла ни слова в ответ.

— Я раньше ездил на пять двадцать, — сказал он. — Но это просто сумасшедший дом. Та еще давка.

— Наверное, вы меня не видели, потому что обычно я езжу во втором классе.

— А, да-да. Возможно, возможно.

Опять он бросил быстрый, внимательный взгляд на чулки мисс Страттон. Чулки эти поразили его не меньше, чем ее поразила перевернутая газета. Зачем надо женщине ходить на службу в разных чулках? Ужасно странно. Ее же за сумасшедшую можно принять.

— Я обычно заглядываю в бар напротив вокзала выпить стаканчик хересу, — сказал он. — После работы. Отлично снимает усталость. Вы не хотели бы составить мне компанию, скажем, сегодня вечером?

Совершенно неизвестно зачем мисс Страттон вдруг брякнула, что она как-то не знает. Это кой от кого зависит.

— А-а. Все ясно.

Мисс Страттон, изобретя «кой-кого» под влиянием минуты, исключительно от растерянности, уже ломала голову, как бы вновь обрести свободу.

— Ну что ж, может, как-нибудь в другой раз. Кстати, моя фамилия Флетчер.

— Спасибо вам большое, мистер Флетчер. В общем-то, я ведь могу туда позвонить.

— Да? Правда? Вот и отлично. Херес там превосходный. Конечно, можно и другое что-нибудь заказать. Бокал бургундского, например. Там и шампанское в розлив подают.

После этих слов мисс Страттон вдруг разобрал приступ смеха.

Надеюсь, — сказала она, — бокал-то вы не вверх тормашками держите?

Это мысль, — сказал мистер Флетчер, и тут его тоже вдруг разобрал приступ смеха.

Вечером, в 6.10 мисс Страттон, вся красная и запыхавшаяся, плюхнулась на сиденье в первом классе, напротив мистера Флетчера. Им пришлось бегом нестись к поезду, вдобавок она выпила два больших бокала хереса — двойных, как просветил ее мистер Флетчер, — и потому она время от времени хихикала, пока старалась отдышаться.

— Ух, еле добежали, — сказал мистер Флетчер. — Но, если б не успели, у нас зато было бы оправдание еще для двойного.

— Ох уж эти двойные. Тройные, лучше скажите.

Наконец, отдышавшись, мистер Флетчер быстро глянул на ноги мисс Страттон, и тут его снова ждал интересный сюрприз. В обеденный перерыв что-то так и толкнуло мисс Страттон купить новые чулки, и теперь одна нога у нее была ярко-ярко малиновая, а другая такая блекло-лиловая. Контрастное, но чудное сочетание.

Мистер Флетчер был склонен тоже так думать, но у него не хватило смелости больше нескольких секунд разглядывать ноги, а тем более что-то о них сказать.

Он хотел сказать что-то еще, но только полчаса почитав перевернутую газету, наконец решился раскрыть рот.

— Вы знаете Портланд-Корт? — спросил он. — Который пошел на квартиры?

Нет, сказала мисс Страттон, вроде она не знает.

— Старинный дом. Викторианская постройка. Он прежде стоял в частном парке. У меня там квартира. О-о! Меньше не бывает. На самой верхотуре. Наверное, бывшая комната для прислуги.

— Это не с такими коваными воротами?

— Ну да. Весной там просто чудно. Большая липовая аллея, и понизу масса, масса аконитов. Начиная с февраля. Сплошное золото.

— А что это — акониты? Я по части цветов, признаться, полный профан.

Мистер Флетчер все объяснил ей про акониты и как ой их любит. Они для него, он сам не знает почему, ассоциируются с Грецией. Они превращают зиму в весну, сказал он, и тут мисс Страттон совсем растрогалась, различив в его голосе нотку явной, хоть и смятенной нежности.

— Я завтра увижу вас в поезде? — спросил он наконец.

— Да. Я же каждый день на нем езжу. — И опять мисс Страттон отчего-то хихикнула. — Куда я денусь.

— Уж я вас буду высматривать. Может, мы позволим себе еще по стаканчику.

От этого «позволим себе» мутный железнодорожный вагон сразу как-то посветлел. Было что-то в этом теплое, свойское. Так что мисс Страттон даже чуть не сказала мистеру Флетчеру насчет галстука, который благополучно проторчал перекрученный над воротничком целый день. Но она только смотрела на этот галстук, тоже какая-то смятенная. Потом мистер Флетчер сказал:

— Если вдруг утром я вас потеряю, давайте встретимся в полшестого прямо в баре? Если, конечно, вы завтра не Должны увидеться с вашим другом.

— Ну, это едва ли, — сказала мисс Страттон и уже сама не рада была, что мистер Флетчер, видимо, принял «кой-кого» за мужчину.

— А-а. Хорошо. — Мистер Флетчер робко улыбнулся и далее стал говорить о том, как ему приятно, что вот они познакомились, и пили херес, и вообще.

Мисс Страттон сказала, что ей тоже очень приятно, и она пошла домой и рано легла, довольно долго читала в постели газету вверх тормашками, и это так ее выбило из колеи, что она даже плохо спала.

Утром мистер Флетчер явился к поезду с букетиком из пятнадцати или двадцати желтых аконитов в папиросной бумаге. Мисс Страттон просто потряслась тем, что такие нежные цветы, и вдобавок, по утверждению мистера Флетчера, ассоциирующиеся с Грецией, распустились во всей своей свежей прохладной прелести среди мрачной зимы, весь день носилась с букетиком, а потом неделю еще держала его у себя на рабочем столе в синем пластиковом стакане.

Каждый раз, как глянет на цветы, она представляла себе мистера Флетчера и узел на галстуке, очутившийся в то утро где-то в области левого уха.

Потом они стали каждый вечер встречаться в баре и с неукоснительностью обряда позволяли себе по стаканчику. И каждый вечер мисс Страттон шла домой, читала газету вверх тормашками и при этом удивительно возбуждалась, как будто не газета, а чуть ли не сам мистер Флетчер был с нею в постели.

Так бы и тянулось без конца, если б мисс Страттон как-то вечером не догадалась сказать:

— А я уже не встречаюсь со своим другом… я… ну, в общем, не будем об этом.

Мистер Флетчер счел, видимо, что он наконец свободен от каких-то там обязательств; несколько минут он явно раздумывал и потом сказал:

— Я вот не знаю, может, вы бы согласились меня навестить? Жилище у меня весьма скромное, но…

— Ах, конечно, ну почему же…

— А вдруг бы вы сумели выбраться к обеду? Скажем, в воскресенье?

Мисс Страттон сказала, что да, она с огромным удовольствием, и тут же стала соображать, что бы такое надеть. Она соображала несколько дней и в конце концов пришла к выводу, что раз мистер Флетчер живет в доме викторианской эпохи, и одеться следует соответственно. Результатом явился совершенно новый наряд — полотняный салатный костюмчик, в котором она выглядела удивительно складно, чуть ли даже не элегантно. Разные чулки на сей раз она решила отставить и заменить на зауряднейший телесного цвета нейлон.

— Тут нет лифта, это ужасно. Но вы ведь не очень устали, пока взбирались по этим ступенькам?

Мисс Страттон, не на шутку запыхавшаяся после четырех лестничных маршей, причем последний ужасно крутой и узкий, наконец озирала палату сумасшедшего дома, которую мистер Флетчер называл своим скромным жилищем. Газовая плита завалена книгами, на кушетке спят три кошки, велосипед усыпан сухими листьями, на швейной машине, допотопной, еще с педалью, — тарелки, рюмки, бутылки томатного соуса, миска — бананы с кремом, коробка сардин, на письменном столе вороха бумаги, прижатые где цветочным горшком, где банкой с вареньем или с рыбным паштетом, а в одном месте даже надкусанным сладким пирогом — словом, как в страшном сне. И ко всему еще — ужасающий запах: гнилой рыбы вместе с пыльной затхлостью, что ли, которая будет всегда, если сто лет не проветривать и не подметать.

— Боюсь, у меня несколько тесновато, — сказал мистер Флетчер.

Абсолютно не постигая, что на такое ответить, мисс Страттон вдруг ужасно пожалела мистера Флетчера, который и одет был под стать убожеству и разгрому своего скромного жилища. С этим нарядом, состоявшим из задрипанных коротеньких брючек цвета конского навоза и водолазки, которую будто как следует подержали в смеси стоялого пива с металлической смазкой, так не вязался новенький салатный костюмчик на самой мисс Страттон, что она уж даже чуть ли не угрызалась, что надела его.