Страница 18 из 51
Все внимание чешуйника было сконцентрировано на том, что происходило впереди. Он думал, что я без сознания, или просто связанный пленник за спиной не беспокоил его настолько сильно, как вспышки огня и вопли перед ним. Он и не подозревал, что последний метательный диск, который упал с его пояса, удачно отлетел от остальных и подкатился близко ко мне.
Я посмотрел на диск, на чешуйника. Думать, что я это переживу — безумие. Очень скоро он услышит мои движения и вернется, чтобы закончить начатое. Ну а что, почему бы и нет. Я протянул связанные запястья и начал тереть веревку о торчащую зазубрину диска.
Впереди раздался урчащий вздох огнемета и вспыхнуло оранжевое зарево. Чешуйник наполовину поднялся и взмахнул рукой куда быстрее, чем ему, казалось бы, полагалось по размеру. Диск в его пальцах исчез, мелькнув навстречу пронизанному огнем полумраку, я услышал удар и короткий крик. Вопли падалюг перешли в смех, послышались новые ружейные выстрелы. Перестрелка усиливалась.
Сфокусируйся, Кэсс! Я пригнул голову и яростно продолжил работу. Разделилось одно волокно, другое. У меня едва не перехватило дыхание, когда чешуйник потянулся назад, но, немного пошарив в пыли, он нащупал следующий диск и подобрал его, не оглянувшись. К тому времени, как он снова встал и швырнул его в гущу схватки (полет диска можно было отслеживать по падающим грибам, которым он подрубил ножки), я перепиливал последнюю нить. Потом я сел и попытался поднять диск. У меня бы не вышло его метнуть, если б даже я стоял и был полон сил, но когда он наконец повернется и увидит меня, любая тяжелая штука в руках пойдет мне на пользу.
Он осторожно протянул руку за спину, нашел наощупь третий диск и поднял его.
Больше отсрочек казни не предвиделось: я держал в руках его последний снаряд. Я сел и поставил острый край между лодыжек. Чешуйник мне удружил, когда торопился убраться с того привала: кишка, обмотанная вокруг моих ног, была намотана хоть и туго, да редко, и прорезать ее оказалось легко. Я встал, и она размоталась.
Задним умом я по-прежнему четко понимал, что мне конец, но каждый ход, который я делал, открывал мне возможность менее неприятной смерти. Почему бы и не продолжить. Я глубоко вдохнул — один раз, не больше — потянулся и размял мышцы, чтобы не свалиться от тяжести, а потом сделал два, три, четыре неровных шага к чешуйчатой спине, держа диск обеими руками. Он был такой массивный, что мои руки задрожали, когда я поднял его над головой. Вся его окружность была острой, и я почувствовал, что по моим пальцам течет кровь.
Не будь дураком и не выпендривайся. Ты не Бракар Мститель, Донна Уланти или даже Кэл мать его Джерико. Всего одна попытка, а потом все так или иначе закончится, так что постарайся.
Чешуйник, похоже, что-то почуял, потому что он сгорбился и начал поворачивать голову. Слишком поздно. Между плечами и шеей в чешуе был шов, складка кожи, и я обрушил туда край диска, словно лезвие гильотины. Я использовал всю силу, что оставалась в мышцах, и упал на колени, вложив в удар всю массу своего тела.
Он застыл, содрогнулся, выронил диск из руки и попытался дотянуться до моего диска, который торчал позади головы, как высокий воротник. Я отполз назад, не отводя от него взгляда, а он попытался встать, но рухнул в сидячее положение лицом ко мне.
Рядом с другой рукой мутанта лежало оружие — кирка с толстой рукоятью и навершием с мое предплечье. Он зашарил, пытаясь нащупать ее, но я добрался до нее первым. Поднять ее я смог только двумя руками, и пришлось изогнуться всем телом, чтобы размахнуться как следует. В это время он умудрился меня пнуть в бедро, так что оно онемело, а я потерял равновесие. Но я отступил на шаг, снова повернулся, размахнулся и прикончил его, приложив киркой в морду. На этот раз мне удалось остаться на ногах. Жаль, во рту было слишком сухо, чтобы плюнуть на труп.
Я стиснул кирку в руках и поковылял вперед, во тьму, пронизанную вспышками огня.
6: ПОЕЗДКА С ПРОКЛЯТЬЕМ
Я двигался зигзагами между колоннами, в голове шумело от адреналина. Ноги то и дело натыкались на обломки, и когда я пытался размахнуться киркой, выбивая искры из балок поблизости, то спотыкался и терял равновесие. Каждый удар отдавался дрожью сначала в руки, а потом по всему телу. Мои воспоминания об этом бессвязны, и мысли, наверное, тоже не особо имели смысл. Помню только, что я искал падалюг, чтобы их убить. И недостатка в них не было.
Первый сидел, наклонившись, спиной ко мне и что-то бормотал, забивая дуло фитильного ружья. Я промахнулся киркой мимо него, и он повернулся с вытаращенными глазами, но обратным взмахом я попал ему в ухо, и он беззвучно рухнул. Проигнорировав ружье, я завернул направо. У следующего падалюги на шее висела перевязь из пластикового листа, а в ней, как младенец в люльке, лежала куча неровных, буро-черных комьев величиной с кулак. Они выглядели как камни, но я-то знал, что это такое. Я дождался, пока он не отвел руку назад, чтобы бросить один ком в караван, потом шагнул вперед и обрушил на него кирку. Целился в плечевой сустав, но она отскочила от черепа, что тоже неплохо. Он повалился на колени, не успев швырнуть токс-бомбу, потом от пинка упал мордой вниз, и я разнес ему затылок.
У метателя гранат неподалеку был приятель, который увидел, что случилось, завизжал и помчался на меня. Вот тебе и преимущество неожиданности. Времени поднять кирку еще раз не было, поэтому я пригнулся, уходя от трубы, которой он размахивал, толкнул его плечом в грудь, и мы оба упали кучей.
Он завыл и начал кусаться, и едва не скинул меня, когда выработанные в драках рефлексы заставили меня потянуться к сапогу за ножом, которого там не было. Я ударил врага коленом в живот, это его отвлекло, и мне удалось завладеть трубой и с силой надавить ею на горло падалюги. Он пытался высвободиться, но давление его немного утихомирило, так что я смог встать, поднять трубу и прикончить его тремя быстрыми ударами по голове.
Я уже почти вышел в зону видимости дороги, так что на минуту привалился спиной к колонне, пытаясь разглядеть, что там творится.
Это было хорошее место для засады — грибной лес тянулся из теней, откуда мы пришли, до самой дороги. Единственным преимуществом каравана было то, что падалюгам пришлось лезть вверх по склону, чтобы выйти на дорогу. Они не могли продвинуться ни вперед, ни назад, зажатые под обстрелом из ружей и токс-бомб, и охранницы, заняв позиции вокруг самоходных повозок, дрались как дьяволы, чтобы сохранить это последнее преимущество.
Первая волна падалюг, бросившихся к дороге, видимо, захлебнулась под огнеметом и гранатами, судя по четырем трупам, которые валялись в изрытой и обожженной грязи на склоне. Но женщина с баками топлива на спине тоже была мертва — она лежала, привалившись к одной из повозок, с торчащим из груди зазубренным диском чешуйника. Сейчас на обочине шла напряженная рукопашная, падалюги напирали, а трое напуганных молодых девиц и кучка стенающих вьючных рабов размахивала дубинками и топорами, пытаясь их удержать. Со стороны каравана и из глубины грибной рощи раздавались треск и вспышки — обе стороны пытались поддержать своих на передовой.
Я понял, что падалюги орали «тогз! тогз!» и громко рассмеялся: они ждали, когда моя жертва швырнет во врагов токс-бомбу. Одна действительно вылетела откуда-то из-за меня, но промазала мимо повозки и улетела далеко. Охранники были хорошо натасканы: двое сразу побежали к разбитой бомбе с пластиковым листом, чтобы накрыть и не дать разойтись облаку слепящих, обжигающих кожу химикатов.
Перехватив трубу, как посох, как мой бедный утраченный фонарный шест, я пошел искать второго бомбиста. Почему бы и нет? Я ведь на волне. Четверо подряд, я неуязвим. Я в ударе. Отшвырнув в сторону куст грибов, я оказался под дождем из густой черной споровой пыли, и это спасло меня, потому что по ту сторону куста оказался босс падалюг в своем дурацком плаще и моей погрызеной шляпе и разрядил в меня двухцветник. Очередь навскидку прошла совсем рядом, когда я кинулся в сторону и наткнулся плечом на балку, так что аж рука онемела. Труба вывалилась из пальцев, а следующая очередь двухцветника окатила меня кусочками грибной мякоти. Потом магазин опустел, босс заорал и с лязгом швырнул оружие наземь.