Пустоцвет

Тихо, язвительно... рассмеялся внезапно Доктор, словно протащив меня через мясорубку. Оцепенела я в удивлении. Миг - и нашла силы обрушить на него взор.

Отозвался учтиво:

- Как же... вы любите за нас всё решать... милые наши, ЛЮБИМЫЕ женщины, - едко, откровенно дерзко, прошептал тот. Немного помолчав, продолжил: - А ведь у каждого - своё понятие о счастье...

Ухмыльнулся враз печально. Шаги ближе - и присел на стул, у койки.

Взгляд пустил около, а после - утопил в пол. Шумный, тяжелый вздох, давя внутри себя забурлившие эмоции...

- Мы с моей женой уже лет двадцать, как женаты. А детей всё нет. И не будет, - убийственным грохотом слова. - Диагноз ей поставили. Она в слёзы... вот как ты. Не сразу, правда, - протянул многозначительно, - но было. Ой, как было!.. - скривился от боли. Но миг - и совладал с собой. - "Чужих, - кричит, - не хочу, своих хочу! Но их не будет!" И как давай за меня решать: бросай, говорит, и вали на все четыре стороны... счастье иди, мол, нормальное, не бракованное, ищи. "Настоящее"... Господи, помню, как я ... ржал истерически с этого слова. Поня-тия. "Настоящее счастье". Я даже, сам для себя, толком не осознавал, что ОНО значит, это ваше счастье, "настоящее". Как ОНО для меня выглядит. Зато она, Вы... умницы-красавицы, во всём эксперты: быстро решила за меня, - сглотнул слюну шумно, болезненно. - Я же ее лет шесть добивался, Аньку свою. Как встретил на первом курсе - так и влюбился, накрыло с головой. Ходил, что дурак по пятам. Поначалу она на меня скромно фыркала, потом боялась, потом избегала, потом орала, что ненормальная... а после - игнорировать стала. А я ходил, добивался... Цветы, подарки, внимание... И главное... чувствую же: моя она, моя! И вот - выпускной, клятва, дипломы. Я с цветами к ней. Так, думаю, сейчас, как всегда, пошлет - и я пойду, бухать с друзьями. Ан-нет. Не сегодня. Внезапно взяла мой букет. Я стою ошарашенный и не знаю даже что сказать, что сделать. Глаза вылупил, и аж дышать страшно. Думаю, сейчас как заедет им по морде... а там розы, шипы ух какие... - я и попрощался уже мысленно с жизнью. А она - нет. Растянула на устах улыбку и как выпалит: "Да". Я еще больше оторопел. Язык онемел, ноги подкашиваться стали. Спустя минуты такого остолбенения и сам не понял, как пошутил: "Че "да"? И замуж, что ли, готова за меня пойти?!" А она: "Ну да". Так на следующий день и пошли в ЗАГС, заявление подали. А вскоре - и поженились. Это ее отец, оказывается, категорически против меня был. Ультиматум ей поставил: сначала учеба, а дальше - делай, что хочешь. Не думал старик, что она исполнит затеянное. Поставили пред фактом: завтра венчание. Хотите - приходите, нет - ну, что уж тут: не особо-то и расстроимся... - Немного помолчав, продолжил Афанасьев: - И теперь она мне заявила: иди, броди... ищи че-то там... что другие... счастьем считают, - внезапно обрушил, уставил взгляд мне в глаза. - А зачем оно мне без нее? Пусть даже бы с десяток мне какая нарожала. Зачем? Я без своей Аньки - никто, и ничего другого мне не надо. Так что... - закачал головой, - не надо решать за нас, что для нас "счастье". Если мужчина любит женщину, то он любую ее примет: без рук, без ног, с детьми чужими, или без... своих. Лишь бы с головой: причем в обоих значениях.

Глава 36. Эвридика

***

- Так что, до утра? - уставился на меня Афанасьев.

Закивала поспешно головой:

- Да, до утра...

Улыбнулся понимающе:

- Хорошо. Только не затягивай: чем дальше, тем хуже - причем для обоих.

Киваю одобрительно. Скривилась невольно. Пристыжено опустила очи.

***

Проснулась от того, что кровать моя дрогнула, просела под чьим-то весом. Резво распахнуть веки: солнечный свет болезненно ужалил в глаза - поморщилась; машинально прикрыла лицо ладонью.

Тихо рассмеялся "гость". А затем и вовсе раздался голос, будто перезвон чего-то самого нежного и самого трепетного, самого теплого на земле. По моей душе скользнул родимый, ласковый бархат:

- Доброе утро, зай.

Улыбнулась счастливо я.

- Костя... - хотела еще кое-что добавить, но не дал. Тотчас припал своими губами к моим, убрав руку, схватив и сжав ее своею. Короткие, рывками поцелуи, семеня, одаривая ими всю меня: щеки, нос, веки, лоб, уста... - куда попадет. Молчу, тихо смеюсь, зажмурив глаза и наслаждаюсь шальным, безумно сладким, всепоглощающим моментом. Но вдруг миг - и застывает.

Испуганно обрушиваю на него взгляд:

- Что?

- Ниче... - странная, загадочная улыбка исказила его уста.

- Тогда целуй дальше... А то ишь остановился... - смущенно захихикала я. Рассмеялся и Пахомов.

Вмиг припал ласкою к губам: запойный, знойный, сводящий с ума пляс наших губ.

И вдруг отстраняется. Глаза в глаза. Шепотом:

- Боже... Лизка моя... - провел, погладил по волосам. Коснулся на мгновение кончиками пальцев моих губ - поймала, укусила их слегка, отчего тот сразу рассмеялся. - Девочка моя... - и снова скользит взглядом по всему лицу, будто пытаясь впитать в себя всё, что видит. - Я думал, что сойду с ума. Что больше тебя не увижу... - Немного помолчав: - Прости меня, зай. Прости, котёнок... что так тебя подвёл...

Пристыжено смеюсь, на мгновение пряча взор:

- Ничего не подвёл. Сделал всё, что мог. Это я - дура, - глаза в глаза. - Зачем вообще во всё это полезла? Почему тебя не послушала? - и снова спрятать стыдливо очи. Шепотом: - Героем хотела быть... пользу принести - и всё проср*ла. Ты столько надежд в меня вложил - а я подвела. Испортила... Черти что натворила, нагородила. И даже тебя умудрилась сдать...

Тихо рассмеялся неожиданно, отчего даже поежилась я, сжалась в непонимании. Взор в глаза. Не стихает нежная улыбка:

- Ну, что ты, Лиз? Ты всё правильно сделала. И ничего не испортила. Много тварей повылазило на свет - трусость и недоверие взяли свое. Всех, что были там, повязали. Крысы на то и крысы - быстро раскололись, лапками застучали. Да и "старших" своих слили. Так что... о лучшем и мечтать никто не смел. Недолго их кодле осталось на воле бегать.

- А эти... - немного отстраняюсь, отодвигаюсь в сторону. Поддается и Костя, сел ровно. Глаза в глаза. Решаюсь договорить: - Казанцев, Сальников... Горбунов. Что им светит?

Скривился, шумный вздох. Отвел взгляд в сторону. Нервически сглотнул слюну:

- Горбунов... при задержании застрелен. Но, Лиз, - отчаянно. Резко выстрелил взором мне в очи - отвечаю тем же... Сжалось в страхе мое сердце, боясь последующего. - Он сам виноват. Со стволом. В тебя стрелял. Я не мог иначе...

Опускаю взгляд. Киваю покорно головой:

- А те? - едва слышно.

- А те суда ждут. Но вряд ли что-то радужное. Сами себя под черту подвели. Им конкретное предъявляют: начиная от похищения сотрудника милиции... и до... - немного помедлил, - такого, что лучше тебе и не знать. Теми еще мразями оказались... Как и Науменко их.

Нервически, громко сглотнула слюну.

Невольная колкая пауза пролегла между нами. Но минуты - и отозвался Костя:

- Так что ты у меня - умница, - коснулся неожиданно щеки, нежно провел вдоль скулы. Глаза в глаза. Улыбнулся: - Храбрая моя...

Зажмурила болезненно веки я, сдерживая позорные слезы: вспыхнули воспоминания, возрождая былое будто наяву.

В горле запекло... Но решаюсь... на важный, жуткий, убийственный, режущий плоть и душу, вопрос:

- Костя... - несмело.

- Да, зай? - дрогнул его голос от тревоги, волнения, учуяв настрой.

Не осмеливаюсь обрушить на него взор, посмотреть Судье в глаза. Но продолжаю:

- Там, в больнице... врач был. Ваш же?

Мгновения пугающей тишины - и, шумно вздохнув:

- Да. По нашей просьбе работал.