Пустоцвет

Долг. Даже наша свадьба, в итоге, стала... лишь - долгом, и то... перед ребенком, а не - мной... Тебя же я бесила, твоя душа требовала свободы - я тянула тебя на дно: тихий, закрытый омут, где предложить могла лишь - заботу и тепло. Но это пока не явил ты мне свое истинное обличье - закрутилось, завертелось, забурлило подводное течение, рождая холод, злость, презрение в ответ - и топя уже нас вместе заодно.

Погубили... вместе погубили наше дитя: ты - своей жаждой чего-то иного, нежели есть у тебя уже, а я - своей глупостью. Вместе - трусостью.

Подарив заколку, думал, что я тебя прощу, что я пойду за тобой вновь... и в огонь, и в воду; стану женой, рабом. Жертвой паду на алтарь нужды и долга - а в итоге... ничего. Ни желания... ни нужды.

Ненавижу тебя. Ненавижу... Как и эту заколку... до сегодняшнего дня.

Дивная, жуткая вещица. Неоднозначная барышня. Вовсе неоднозначная.

Еще недавно - оплот, символ горя и слез, разочарования моего, Буранова.

А уже сегодня, сейчас - чувств, отношения... Кости ко мне. Ведь сохранил...

Действительно... с первой встречи я зацепила Его (и снова смеюсь сама себе под нос). Вопреки всему... и собственной холодности, принципам (ведь еще женат был), безучастию... а сохранил, сберег на память... обо мне - глупой, сбежавшей Невесте.

Чудеса... чудеса, ей Богу... и нет ничего в этой жизни однозначного. То, что сегодня является для тебя горем и тащит на дно, завтра может оказаться ступенью, поворотом, дорогой... к чему-то иному, более настоящему, к чему-то большому и действительно стоящему...

***

Явился Мой Герой домой даже не под вечер... а аж под самое утро.

Ночь без сна. Вся на иголках. И слезы наворачиваются на глаза - вот только... без зла, без обиды, без гнева. Если Буранов гулял, развлекался - то тут я знаю, верю... Костя не поступит так со мной (по крайней мере, пока)...

А потому, едва раздался шорох, застучал ключ и щелкнул замок, вторя оборотам, я тотчас, счастливая, сорвалась с места и помчала встречать своего суженого...

- Мой руки - и кушать! - радостно скомандовала, заливаясь смущенным смехом. - Я, конечно, тот еще повар... да и запасы у тебя не ахти... - затарахтела, словно старая лебедка.

- А просто пельмени? - заливаясь блаженной улыбкой, покорился моим наставлениям: в ванную, да за мыло жидкое...

- Опять сухомятку? - оторопела я, скривившись в негодовании.

- А мы чайком разбавим, - хитро прищурился.

Смыть пену долой и живо вытереть руки полотенцем. Резвый шаг вперед, хватая меня в свои объятия. Короткий поцелуй в губы.

Взгляд обрушивает в глаза:

- Я соскучился...

- Кушать сначала, - грозно рычу, хотя не без притворства.

- Вот и я о чем же, - коварно захохотал и силой, нагло потащил в комнату...

Тёплый дождь по капле тихо умирает в земле.

Я хочу к тебе, я лечу к тебе

И моё сердце бьётся в такт с твоим,

Отмеряя нежными секундами ритм.

Не молчи - ты просто говори со мной.

Дай крылья мне, дай силы взлететь над землёй,

Пустой покинуть мир, забыть пустые лица

И вечно плыть по небу белой птицей.

Лететь к тебе, лететь во сне,

Рисовать крыльями тебя на неб о- холсте,

Взлетать ради нас всё выше до самых небес

И ради нас упасть камнем вниз.

Ты любовь моя, ты печаль моя

И если вдруг исчезнешь ты - сойду с ума я.

Нет! Ты дорога мне, как первый лучик солнца весной.

И я люблю тебя, и я весь твой.

Вдох-выдох и мы опять играем в любимых.

Пропадаем и тонем в нежности заливах,

Не боясь и не тая этих чувств сильных.

Ловим сладкие грёзы на сказочных склонах.

Т9 , " Ода нашей Любви "

Глава 28. Сладкая обыденность

***

Разбудил нас телефонный звонок.

На ощупь опробовал всю тумбу, пока не отыскал вредный аппарат:

- Слушаю. А! О! Привет, Игореш, - живо спохватился, расселся в постели Костя. Протер глаза кончиками пальцев. - Нет, не сплю... Как дела?

Ленивые движения - встал с дивана, прошелся по комнате. Вопросы-ответы... маловажный разговор.

Неспешные шаги на вход из комнаты...

Шорох в коридоре. И опять реплики... Стук дверцы холодильника - тихий смех...

Слезы, непрошеные, мерзкие, стыдливые, проступили на мои глаза. В момент отвернулась я, уткнулась в подушку.

И знаю, что неправа. Что неправильно всё это... и всё же... не могу сдержаться.

Частный разговор. Не для моих ушей... и никогда я не буду иного достойна, верно?

...всегда будет скрываться, прятаться от меня? Где мое место? И кто я ему? Если... семья в другом месте? Какая бы не была... но семья. Не то, что у меня... со мной... у нас. Вечно на задворках. Да, понимаю, сын - на первом месте. Однако... при этом мне необходимо теряться, затесываться где-то там, позади, за спинами... и не греть уши "чужими" разговорами, делами? Неужто наше общество... никогда не будет одним на всех? Я же с радостью приму Игоря. С радостью! И пусть не мамой, но хотя бы близким другом... Очень хочу стать! И радостные моменты, как и горечь (если, не дай Бог, приключится) делить сообща... Я хочу быть семьей... Его, Кости семьей - а значит и всех приму, кто бы ни был ему дорог. Даже Ирину... в какой-то мере, если общение с ней, как с матерью Игоря, ему будет нужно.

Скрип пола, рыкнула дверь. Слышу - зашел, присел рядом на кровать.

Молчит.

Ну да... договорил - вернулся.

Всё логично.

- Нет, - внезапно раздался его голос, будто гром, молнией прошибая всё мое тело враз - предательски вздрогнула. - Опять в работе... - грохочет прозрение. И не хочет стихать: - Зато к бабушке ездил на днях, проведал - привет тебе передавала, крепко обнимала и целовала... Варенье еще хотела передать - да дела меня позвали, не удалось забрать. Но, как-нибудь, обещаю, реабилитируюсь и заскочу к ней за твоими подарками.

Обмерла я, словно вор. Все еще не могу поверить собственным ушам, разуму.

И более того - стыдно сознаться, какие только что мысли разрывали мне сознание, душу...

- Лиз, - внезапно тихо позвал меня.

Вздрогнула, будто иглой ужалил. Тотчас обернулась я, ошарашенная. Удивленный взор ему в лицо: все еще удерживает телефон, прижав к уху плечом. Тычет мне стакан с соком и бутербродом.

Еще мгновение ступора - и наконец-то оживаю, поддаюсь. Поспешно забираю трофеи.

- Ешь, - шепчет мне вновь. - Нет-нет, я слушаю, - вмиг громко выдал и радостно заулыбался. Присел на край дивана. Пытливый взор на меня через плечо. Кивнул мне в немом вопросе: догадалась. Живо вытираю остатки слез со своих щек и с позором отворачиваюсь. Скривилась от стыда я в кислой, виноватой улыбке. Закачала отрицательно головой. Враз коснулся рукой моей щеки, отчего невольно поддаюсь. Взгляд ему в очи. Состроил смешную рожицу, а затем и вовсе движение - провел, погладил меня по голове.

- В цирке? - внезапно перевел взор куда-то в сторону и, теряя фокус, нырнул в рассуждения. - Не, в цирке давно я не был. Мне и на работе его хватает: такие концертные номера на днях некоторые негодяи выдавали, что я до сих пор в немом шоке. У-у-у, что они только не делали! Такие акробаты! Один даже в форточку пытался улизнуть, но забыл, что Карлсон уже давно не тот, а потому бесстыдно застрял, бедолага... Пришлось вызволять его всей бригадой. А потом беседу проводить, что так поступать нельзя... и что букву Закона, как и родителей, надо слушать, блюсти ее, а то будет худо. И Фею там встретил... До! - внезапно обернулся ко мне, движение руки - и коснулся моей щеки, проведя по ней тыльной стороной ладони. - Как не веришь? Настоящую! Самую что не есть! Я тоже раньше не верил... пока сам не встретил. И теперь - верю!.. - Немного помолчав: - Исполнила, все желания мои исполнила. И твое? - удивленно протянул. - Говори - передам! Нет, она пока боится другим показываться... А со мной?.. Я же ее спас - вот и смирилась, разговорилась, благодарствовала. Да, говори... М-м-м, - протянул, заливаясь веселой улыбкой.