Страница 9 из 10

О Марусе Климовой и другие истории из мира интриг и интриганов

Еремин Виктор Владимирович

За триста пятьдесят лет противостояния (то затихавшего, то вспыхивавшего вновь – всё зависело от силы личности, оказывавшейся в центре событий) набралось достаточное число высокопоставленных жертв его. Среди них особо выделяется митрополит Зосима Брадатый, человек мягкий душой, добрый, никогда ни на что особо не претендовавший, но волею своих монашествующих врагов объявленный чуть ли не вождём второй[14] и самой неизвестной ереси в истории средневековой Руси – ереси жидовствующих. А ведь он и есть тот духовный писатель, благодаря трудам которого начала формироваться основополагающая идея русской цивилизации «Москва – Третий Рим, а четвёртому не бывать».

О жизни Зосимы до его возведения в сан архимандрита Симонова монастыря сведений нет. Мы можем лишь кое-что додумывать по отрывочным записям в летописях. Так, высказывается предположение, что Зосима был младшим родственником дьяка[15] Стефана Брадатого. Поскольку Стефан служил великому князю Московскому Василию II Тёмному, был в добрых отношениях с великой княгиней Марией Ярославной и её любимым сыном будущим великим князем Иваном III, становится понятным доверие, с которым последний относился к своему ровеснику Зосиме. Более того, вполне возможно, что до монастырского пострижения Зосима сам служил дьяком Ивана III[16].

В сентябре 1485 г. Зосима сделал небывалый карьерный прыжок – был поставлен архимандритом ставропигиального[17] Симонова Нового московского монастыря в честь Успения Пресвятой Богородицы. Это был один из самых высоких постов в русской церковной иерархии. К тому же Симонов монастырь был единственным в княжестве, монахи которого подлежали суду только великого князя, и церковные власти могли дотянуться до них, лишь пожаловавшись Ивану III.

Подобное назначение стало возможным и по причине высокого доверия, которое великий князь оказывал своему подручному, и по причине чрезвычайно конфликтной обстановки при великокняжеском дворе после славного стояния на Угре в 1480 г. и обретения политической независимости Московского княжества от Орды.

Конфликт первый.

Ещё весной 1467 г. скончалась первая жена Ивана III великая княгиня Мария Борисовна Тверская. Она оставила супругу единственного сына и наследника Ивана Ивановича Молодого. Погоревав по Марии, умершей в неполные двадцать пять лет[18], поздней осенью 1472 г. великий князь венчался с новой женой – греческой царевной Софьей Палеолог. По условиям предварительного договора дети от этого брака не могли претендовать на московский престол.

Всего Софья родила пятерых сыновей и четырёх дочерей. Но более всего душа её болела за судьбу старшего сына Василия (родился в марте 1479 г.) и мириться с условиями договора великая княгиня не собиралась. Надежды её стали быстро таять, когда Иван Молодой женился в январе 1483 г. на Елене Волошанке, дочери молдавского господаря Стефана III Великого[19]. Осенью того же года у молодой четы родился сын Дмитрий Внук. Сдаваться Софья Палеолог не собиралась – она повела при дворе тайную борьбу за устранение препятствий её сыну на пути к московскому престолу. Видимо, в этом ей активно помогали некоторые церковные иерархи. А противостояло ближнее окружение великого князя – сторонники Ивана Молодого.

Конфликт второй.

Весной 1473 г. митрополитом Московским и всея Руси собор русских архиереев при участии великого князя и его братьев – удельных князей Андрея Углицкого и Бориса Волоцкого избрал коломенского епископа Геронтия.

В 1479 г. венецианский архитектор Аристотель Фиораванти завершил строительство в московском кремле Успенского собора. В августе того же года митрополит Геронтий совершил чин торжественного освящения собора. В тот день и случился маленький скандал с большими последствиями.

Святитель Геронтий, митрополит Московский. Икона XVII в.

Ритуал освящения сопровождался крёстным ходом. Прямо по средине процессии недруги митрополита – духовник великого князя архиепископ Вассиан Рыло и архимандрит московского Чудова монастыря Геннадий Гонзов указали Ивану на то, что Геронтий ведёт крёстный ход вокруг собора противусолонь (против хода солнца, для современного человека – против хода часовой стрелки, т. е. лицом на встречу солнцу), а следовало вести его посолонь (по ходу солнца, для современного человека – по ходу часовой стрелки, т. е. идти вместе с солнцем). Иван остановил ход и приказал Геронтию вести народ в обратную сторону. Митрополит отказался, ссылаясь на русскую и византийскую традицию, которую подтвердили присутствовавшие при споре паломники, только вернувшиеся с Афона. На доказательства верующих Иван III мог ответить только великокняжеской волей, но осерчал он при этом крепко. Заявив Геронтию, что из-за таких ошибок архиереев гнев Божий приходит на Русскую землю, Иван запретил митрополиту впредь освящать вновь построенные храмы Москвы.

Ссору временно прервало стояние на Угре. Но едва монголо-татарская опасность миновала, как раздор вспыхнул с новой силой. Ведь в городе велось большое строительство, а митрополиту запрещалось освящать новые храмы. Не помог даже состоявшийся в 1481 г. архиерейский собор, который поддержал Геронтия. Фактически архиереи в очередной раз подняли вопрос: кто главнее на Руси – великий князь или митрополит? И решили его в пользу митрополита. Конечно же Иван даже слышать не желал о постановлениях церковников.

Тогда Геронтий неожиданно удалился за город в Симонов монастырь и предупредил Ивана III, что оставит кафедру, если великий князь не «побьёт ему челом» и не перестанет принуждать его к хождению посолонь. Поскольку и в этот раз на сторону митрополита встали почти все архиереи, пришлось великому князю смириться и отступить – он послал к Геронтию на переговоры Ивана Молодого. Однако митрополит отказался вернуться, пока к нему не явится на поклон сам великий князь. Скрепя сердце Иван III пошёл на унижение ради мира в княжестве – он прибыл в Симонов монастырь, извинился и уговорил Геронтия вернуться, обещая впредь «по сыновнему» слушаться его[20].

Возвратившись в Москву митрополит задумал месть своим противникам. Первым ему подвернулся архимандрит Геннадий. В крещенский сочельник 1483 г. он разрешил монахам Чудова монастыря пить воду. Геронтий обвинил архимандрита в осквернении священной воды и добился от Ивана III выдачи преступника. Геннадия заковали в кандалы и бросили в ледник. Великий князь с трудом добился его освобождения, но сам затаил обиду.

1 ноября 1483 г. захворавший Геронтий уехал на излечение в любезный его сердцу Симонов монастырь. С собою он прихватил символ власти – митрополичий посох и ризницу – митрополичьи одеяния, церковную утварь и драгоценные каменья. Без всех этих ритуальных предметов более никто не мог занять московскую митрополичью кафедру. Видимо, Геронтий рассчитывал таким образом принудить Ивана III вновь явиться к нему на поклон.

Случилось же нечто иное. Никто к митрополиту не приехал, а когда выздоровевший Геронтий вознамерился вернуться в столицу, по пути был схвачен ратниками великого князя и возвращён в монастырскую келью. Митрополит ещё «многажды убегал из монастыря и имаша его и тужи много по митрополии»[21], но всякий раз был пойман и отвезён в Симонов монастырь. Иван III, ссылаясь на тяжкий недуг митрополита, намеревался возвести на митрополичью кафедру настоятеля Троице-Сергиева монастыря Паисия[22]. Старец Паисий и вёл переговоры между великим князем и митрополитом. Длились эти переговоры год и закончились ничем. Паисий же не захотел становиться митрополитом при живом архиерее. 1 ноября 1484 г. Иван III сдался и впустил Геронтия в Москву. Единственным условием этого возвращения стало возведение ненавистного митрополиту архимандрита Геннадия в сан архиепископа и назначение его на кафедру в Великий Новгород и Псков. Возведение это состоялось 12 декабря 1484 г. Даже в летописи попало предположение, будто Геннадий был так возвеличен за мзду – якобы за назначение он дал великому князю 2 тыс. рублей[23].

Во второй половине XIV в. в Пскове, а затем и в Новгороде, возникло еретическое движение стригольников. Его сторонники отвергали церковную иерархию и практику торговли церковными должностями. В толковании Священного Писания стригольники были близка ереси богомилов (общеевропейская христианская ересь X–XV вв.). Они утверждали, что всё время Ветхого завета миром правил старший сын Бога-Отца по имени Сатанаил. По его воле творилось всё зло на земле. Приняв мученическую смерть на кресте, Иисус Христос «разбожествил» Сатанаила и низверг его в ад. Таким образом, материальный мир создал не Бог, а Сатанаил – истязатель людей.

Дьяк – высшая чиновничья должность в средневековой Руси, руководитель приказа или младший чин в боярской думе..

Карташёв А.В. Очерки по истории русской церкви. Т.1. – М.: Издательство Сретенского монастыря, 2009.

Ставропигиальный монастырь (от греч. «воздвижение креста») – монастырь, подчиненный непосредственно патриарху, а не нижестоящим властям. Считается, что крест над главным храмом такого монастыря символически воздвиг кто-либо из патриархов. Симонов монастырь – первый в истории русской православной церкви ставропигиальный монастырь (с 1383 г.). Изначально он находился под покровительством Константинопольского патриарха, который там останавливался в дни посещения Москвы. Архимандрит Симонова монастыря являлся наместником Константинопольского патриарха (того самого, который до автокефалии русской православной церкви возводил в сан митрополита всея Руси).

И летописцы, и многие историки полагают, что Мария Борисовна была отравлена, но не смогли выдвинуть хотя бы одну версию о заинтересованных в таком убийстве лицах – уж больно безобидной была великая княгиня.

Штефан чел Маре.

Таким образом, произошла русская, смягчённая версия поклонения в Каноссе 1077 г., когда император Священной Римской империи Генрих IV вымаливал прощение у папы римского Григория VII.

Шахматов А.А. О так называемой ростовской летописи. – М., Императорское общество истории и древностей российских при Московском университете, 1904

Паисий Ярославов при жизни был одним из самых почитаемых на Руси старцев. Многие годы он провёл в молитве и послушании в Кирилло-Белозерском монастыре. Призывал всегда поддерживать власть великого князя, как единственную защиту народа от врагов. Узнав об этом, Иван III с великим трудом уговорил Паисия стать игуменом Троице-Сергиева монастыря. Был он игуменом три года в 1479–1482 гг., потерпел неудачу – монахи даже хотели его убить. И не удивительно, ведь в Троице-Сергиев монастырь постригались преимущественно состарившиеся бояре и князья, которые не желали повиноваться какому-то нищему игумену. После ухода из Троице-Сергиева монастыря Паисий остался в почётё и у Ивана III, и в народе. Старец был учителем и старшим товарищем Нила Сорского.