Пятерка

— Я думал, у тебя задача numero uno[43] — поймать Джереми Петта живым и сдать в психушку.

Тру смотрел на траекторию. Пыль все еще висела над дорогой. Была, кажется, песня под названием «Кривая мертвеца»… Эх, не вовремя вспомнил.

Он сделал движение к двери, Кочевник отступил, давая дорогу, и Тру вернулся в студию, где все еще пел хор женских голосов. Застегнул сумку.

— Ребята, — сказал он. — Нам пора.

— Да ты что! — вскрикнул Терри. Он перестал играть, Геросимини следом, и «Леди Франкенштейн» замолчала, но ее красное сердце все еще бурно билось. — Как это — пора?

— Что случилось? — спросила Ариэль. Она ощущала исходящее одновременно от Джона и Тру сообщение, что не все в порядке в поселке Блю-Чок.

— Надо ехать, — сказал Тру. — Прямо сейчас.

— Да ну что ты! — подошел к нему Геросимини. — Вы же еще должны поужинать. Я состряпал целый котел чили, и еще у меня есть грибы — fabuloso волшебные!

— Спасибо, мы не можем остаться на ужин. Терри, пойдем.

— Тру, ну прошу тебя! — Терри развернулся на стуле, не желая вставать. — Еще хоть час, ну пожалуйста!

— Попало дерьмо на вентилятор? Верно? — спросила Берк трезвым голосом.

Тру посмотрел на обращенные к нему лица. Все они ждали ответа. Он пошевелил в руке кожаную сумку, ощутив успокаивающие контуры пистолета. Впрочем, на дальней дистанции против винтовки почти бесполезен. Но оставаться нельзя. Вечно тут не просидишь. Может, это кто-то сбился с дороги, проезжая мимо. «Ага, размечтался». Да нет, может быть. Все же считают, что Джереми Петт в Мексике. Так почему же он думает, будто Джереми Петт сидит в своей машине на той стороне этого изгиба? В своей машине? Белая машина, которая проехала мимо поворота? А что тогда случилось с темно-синим пикапом Петта?

— Да остынь, мистер менеджер, — сказал Геросимини с сердцем. — Дай ты Терри этот час. Ладно, если грибов не любишь, у меня есть отлично бьющая по шарам ганджа, прихватил с Ямайки, когда был там последний раз.

— С Ямайки? — недоверчиво спросил Кочевник. — Ты?

— Ага, я. — Лицо этого кислотного старика вдруг расплылось в понимающей улыбке. — Ох, Боже мой. Ты думал, что я… ну, типа нищий? Далеко нет. Слушай, где-то в восьмидесятых я кое-какие свои идеи продал «Роланду», и там по ним построили синтезаторы. Мой бухгалтер говорит, что я стою больше шести миллионов долларов. Я никому из своей группы не говорил. Ребята хорошие, но среди них есть слабаки, они бы на меня насели ради денег. Мы со Стерео ездим каждый год на Ямайку на пару месяцев. Люблю океан. Рыбалка на глубокой воде, ром, классные косяки, все прочее такое. На следующий год договорился с ремонтной фирмой — пока нас не будет, тут все переделают. Под солнечную энергию. Терри, ты на чем-нибудь роландовском играл?

— У меня «Джей-Ви-80».

— Тоже с моим участием. Я ж сказал, все получились хорошие.

Тру посмотрел на пол, на черные туфли.

Он не знал, что сказать своей группе. Надеялся, что язык сам найдет слова, когда начнет говорить, потому что мозги в эту сторону крутились очень халтурно.

— Берк, — сказал он. — Какое-то время вполне можем тут побыть. Ты же меня знаешь, у меня просто начинается зуд в ногах, если мы сидим на месте. — Он быстро глянул на Ариэль, которая его тоже знала. Потом на Терри. — Тридцать минут — пойдет?

Терри задумался. Бросил взгляд на красавицу клавиатуру, о существовании которой просто не знал мир. Столько надо сыграть, а времени так мало.

— Переживу, — ответил он.

— Отлично. Это и в самом деле отлично. — Тру кивнул и снова коснулся контуров пистолета в кожаном чехле. Мало толку от него против винтовки, но ничего другого нет. Хотя… — Слушай, ты не охотник? — спросил он Геросимини.

Если он рыбак, может быть…

— Терпеть не могу ружей, — ответил Геросимини. — Еще сильнее, чем Стерео — машин.

— О’кей, я так. Из любопытства. — Тру улыбнулся Ариэль: — Пойду пройдусь. Поблизости. Знаешь, мне же трудно усидеть на месте.

Он отвернулся от своей группы и пошел к входной двери и к дороге, что вела на юг.

Глава двадцать девятая

На туфлях лежала пыль. Она взметалась с каждым его шагом. Поскрипывали под ногами камешки. Потом мелькнула на земле другая тень. Она догоняла сзади, расстояние сокращалось.

Когда тень догнала и пошла рядом, Кочевник спросил:

— Ты спятил на хрен?

Тру держал пистолет в руке, опущенной вдоль тела, шел быстро по извиву дороги, жаркое солнце светило сбоку в лицо, на спину и на плечо. Кочевник не отставал.

— Тебе бы лучше вернуться, — сказал Тру.

— Ты думаешь, это он там? Думаешь, он за нами следовал и сейчас там сидит и ждет? Но если так, что толку будет, если ты дашь ему себя увидеть? Ты думаешь, подойдешь к нему, предложишь ему сдаться ФБР, и вот оно — время героя? Ага! Не смеши мои тапочки. Он тебе мозги на хрен вышибет раньше, чем ты…

Тру резко остановился и повернулся к нему:

— Я тебе уже говорил, чтобы ты перестал ругаться! — Глаза у него горели. — Для общения это не нужно. Это унизительно, а ты не заслуживаешь унижения. Вылезь из помойки, понятно?

Они смотрели друг на друга в упор, mano-a-mano.[44]

Потом Тру снова зашагал на юг, Кочевник отстал на шаг, но догнал.

— И чем нам поможет, если он тебя застрелит? — был его следующий вопрос. — Если тебя убьют, нам что делать?

— Я только посмотреть. Очень осторожно. Высунуть шею за этот поворот.

— О’кей, ладно. Но если он тебя увидит первым — а судя по тому, что ты о нем рассказывал, так оно и будет, — он тебя уложит, перезарядится и пойдет за нами. Пусть он не знает твоего лица, но он знает, что ты с этой группой. У тебя в руке пистолет… дальше он сообразит. Может, он ехал за нами вчера из клуба и встал достаточно близко, чтобы следить за мотелем. Может, он видел, что «юкон» уехал, и тоже это учел. А может быть — может быть! — его там вообще нет. Но я не стал бы вылезать за поворот и выяснять, потому что эти бл… эти пули летят куда быстрее меня.

Тру продолжал идти. Кочевник заговорил, стараясь убедить:

— Послушай, а если попросить Геросимини выехать на своем грузовике и разведать, как там и что? Если увидит, что кто-то ждет, позвонит по телефону. Позовет на помощь.

— Если Петт там, он знает, что мы у него как на ладони. И вряд ли он кого-нибудь выпустит. Ты хочешь взять на себя ответственность за смерть этого человека?

— Судя по ходу вещей, мы не проживем столько, чтобы быть за что-то ответственными. За что бы то на хрен ни было, — сказал Кочевник, подчеркивая каждое слово.

— Это была большая ошибка, — ответил Тру. — Сюда приезжать. Очень, очень большая ошибка.

— Хочешь сказать, это Терри? Постой! — Кочевник поймал Тру за тенниску, остановил.

Солнце палило яростно. У Тру на лбу блестел пот, и Кочевник тоже чувствовал промокший воротник футболки.

— Не надо дальше, прошу тебя. Пожалуйста, не ходи дальше.

— Джон, я делаю свою дело.

— Ваше дело, мистер менеджер, — протащить нас через это турне. До конца. — Кочевник придвинулся, практически лицо в лицо. — Что бы для этого ни потребовалось. Держать на ходу фургон, находить нам место, где спать, место, где постирать одежду. Следить, чтобы никто едой не отравился, а если на дороге понадобится врач, твое дело это организовать. Изо всех сил поддерживать перепутанную звуковую аппаратуру, добиваться толку от владельцев клубов, которым глубоко на все плевать. Говорить нам, что мы классно выступили, когда мы все знаем, что лажанулись, но в следующий раз зато будет лучше. Проводить турне, друг. И это ежедневная рутина, и это твоя работа. Потому что ты вписался менеджером не меньше, чем агентом ФБР.

Тру со страдальческим лицом не поднимал глаз.

— Джон…

43

номер один (ит.).

44

лицом к лицу (исп.)