Страница 12 из 13
Я слышала, как, сидя в тени бука, мистер Шепрет и мистер Обри радовались тому, что сэр Джон забыл обиды и пригласил их поохотиться. У доктора Фокстона была особая охотничья шляпа, каковую он немедля и нахлобучил. Затем сэр Джон, ученые джентльмены и егеря вскочили в седла и поскакали в сторону Гиблого холма, а Злой, Злее и Самый Злой мчались впереди, обнюхивая все, что попадалось по пути.
Дождь зарядил на весь день. И весь день новые слуги сэра Джона отлынивали от работы, ибо не осталось никого из старых слуг, чтобы их образумить. Хлеба полегли. Лопасти маслобоек не крутились. Ножи и серпы затупились от неумелых рук. Ворота были распахнуты настежь. Коровы и лошади забредали в поля, ломали изгороди и топтали посевы. Какие-то негодные мальчишки забрались в сад и объелись яблок. По всему дому только и слышны были крики и ругань новых слуг.
Пришло время явиться моему чернявому знакомцу, но его не было.
В летних сумерках серые кролики резвились в саду, прежде чем забраться в огород полакомиться салатом. В лесу ухали совы, лаяли лисы.
Последние солнечные лучи угасли за Гиблым холмом. Сейчас придет сэр Джон, чтобы убить меня. Время шло, а он не появлялся.
– Миранда!
– Добрый вечер, дорогие мои ученые друзья! Какого зверя вы добыли на охоте?
– Никого мы не добыли, Миранда! – вскричал мистер Милдрет в великом волнении. – Мы пришли, чтобы поведать об удивительном событии, каковое с нами приключилось. Стоило нам добраться до Гиблого холма, как Платон, Сократ и Евклид (он говорил о собаках, которых дух именовал Злым, Злее и Самым Злым) помчались так, словно спешили на встречу с лучшим другом, коего не чаяли обнять. Лошади понесли, и мы были не в силах их укротить. Собаки привели нас на ту сторону холма, где никто из нас не бывал. Громадный олень-самец с блестящими дождевыми каплями на крапчатых боках выскочил прямо перед нами и взглянул так, словно он – Владыка всех живых созданий, а мы недостойны называться людьми. Лисы перебегали дорогу и смотрели нам вслед. Серые крольчата без страха взирали на нас из своих каменных колыбелек. Однако Платон, Сократ и Евклид неслись вперед сломя голову, лошади мчались за ними, и мы не успевали изумиться всем чудесам…
– Так все и было! – воскликнул мистер Шепрет. – А потом какой-то угрюмый тип из егерей крикнул, что нас занесло в подземное королевство, где звери мстят охотникам за обиды, причиненные на земле. Доктор Фокстон вспомнил о диких скачках, что длятся вечность, о заколдованных всадниках, что страшатся спрыгнуть, ибо, коснувшись земли, рассыплются в прах. Но мистер Обри призвал нас уповать на Всевышнего и не страшиться…
Неожиданно мы остановились у зеленой лужайки средь темного леса, поросшей цветами. Тот угрюмый тип крикнул, что таких цветов нет нигде в целом свете! Однако сэр Джон обозвал его болваном и заявил, что знает все названия не хуже собственного имени, ибо это пастушкины слезки, девичьи застежки и бродяжий гребень. В самом центре лужайки мы обнаружили меловую яму, скрытую высокими травами и цветами, названия которых знал сэр Джон. Оттуда доносилось жужжание. Слуги отогнали собак (к их величайшему неудовольствию), а мы заглянули вниз. И как вы думаете, кого мы там узрели?
– Не ведаю, доктор Фокстон.
– Бесенка, Миранда! И чем, по-вашему, он занимался?
– Откуда мне знать, доктор Фокстон?
– У него была маленькая прялка, которую он вращал с удивительной скоростью, вертя при этом своим длинным черным хвостом. «Скорее, – воскликнул тогда мистер Шепрет, – скорее говорите ваше заклинание, мистер Обри!» И он прыгнул в яму, а мы – за ним.
– Удивительная история! – воскликнула я. – И что же сказало вам волшебное существо?
– Ничего, – сердито отвечал доктор Фокстон. – Мы задали ему все сто сорок семь вопросов (именно поэтому мы так задержались и опоздали на обед), однако нам попался самый невежественный дух на свете!
Мы замолчали.
– Однако он вас выслушал, – заметила я. – Странно. Что же помешало ему явиться в первый раз?
– Дело в том, Миранда, – ответил мистер Обри, – что в первый раз мы не знали его имени. Стоило нам произнести заклинание и назвать бесенка по имени, и ему пришлось выслушать нас, как ни жаждал он вернуться к своим куделям. Мы узнали его имя случайно, из песенки, которую бесенок распевал, причем прескверной. Выдающийся мастер прялки, Миранда, но отнюдь не поэт. Волшебные существа любят петь, но зачастую обделены поэтическим талантом. Так и будут твердить одну и ту же строчку, пока какая-нибудь добрая душа не подскажет им другую.
Мы снова помолчали.
– И что же он пел? – спросила я.
– «Нимми-нимми-нот, мое имя Том-Тит-Тот», – ответил мистер Обри.
– Меня радует, дорогие мои ученые друзья, – промолвила я, – что вам довелось повстречать волшебное существо, но куда более мое сердце греет то, что вы вернулись домой целыми и невредимыми. Ступайте обедать, хотя, боюсь, еда покажется вам скудной.
И вот с пятью мотками пряжи в руках из вечернего тумана возник мой чернявый знакомец. Сначала я загадала Соломона, потом Зеведея, а после назвала его истинное имя, и бедному Том-Тит-Тоту пришлось с воем убираться восвояси в свою холодную одинокую нору.
Затем с охоты вернулся сэр Джон, хмурый и мрачный, на лошади – черной, как буря. Следом за ним бежали Злой, Злее и Самый Злой. Но стоило ему увидать пять мотков пряжи, как он взял меня за руку, и мы отправились пировать вместе с нашими учеными гостями. На радостях они тут же сочинили славную песенку о четырех джентльменах, которым довелось повстречать волшебное существо. Все наши добрые слуги вернулись домой, и каждый получил по шестипенсовику, чтобы выпить за здоровье сэра Джона.
– Я собираюсь записать эту историю, – сказала я мистеру Обри. – Подскажите, откуда начать.
– Ах, Миранда, – отвечал он, – начни, откуда пожелаешь, но не медли, покуда воспоминания еще свежи в твоей хорошенькой головке. Ибо, поверь мне, они подобны мотылькам – и не заметишь, как выпорхнут из окошка. Если бы все, что я забыл, сгрузить на корабли его величества, весь королевский флот пошел бы ко дну!
Среди многочисленных использованных источников автор хочет особенно отметить замечательный вариант сказки о Том-Тит-Тоте на суффолкском диалекте, изданный в 1898 году фольклористом Эдвардом Клоддом.
Миссис Мабб
В конце весны 18… года одна дама, живущая в деревушке Киссингленд в Д…шире, пребывала в горьком разочаровании.
Из письма миссис Фанни Хокинс, адресованного миссис Кларе Джонсон:
«…И я уверена, дорогая моя Клара, когда я расскажу вам, что произошло, вы поймете мою досаду. Несколько месяцев назад моей сестре, мисс Мур, посчастливилось пленить армейского офицера. Капитан Фокс с самого начала оказывал Венише решительное предпочтение, и я питала большие надежды видеть ее прилично устроенной, но вдруг, как удар злой судьбы, она получила письмо от знакомой дамы из Манчестера, которая заболела и нуждалась в заботе. Можете вообразить, как мне не хотелось, чтобы Вениша в такой момент покидала Киссингленд, но, несмотря на все мои уговоры, она настояла на том, чтобы предпринять это затруднительное путешествие, и теперь, боюсь, она слишком сильно наказана за свое упрямство, поскольку в ее отсутствие презренный капитан Фокс совершенно забыл о ней и стал уделять внимание другой даме, нашей соседке, миссис Мабб{14}. Можете быть уверены, что, когда сестра вернется, я буду ссориться с нею по этому поводу…»
Доброе намерение Фанни Хокинс поссориться с сестрой было вызвано не только желанием исправить ошибочное поведение, но и опасением, что, если Вениша не выйдет замуж за капитана Фокса, ей придется жить в доме мужа Фанни, священника в Киссингленде, человека, который крестил, венчал и хоронил всех его обитателей, который посещал их в болезни, утешал в печалях, читал письма тем, кто не умел этого сделать сам, – и за все это получал огромную сумму, сорок фунтов в год. Соответственно, любая свободная минута, которую Фанни удавалось выкроить среди множества домашних дел, уходила на обдумывание сложного вопроса, каким образом доходов, которых недостаточно на двоих, может хватить на содержание троих человек.
14
Маб – королева фей из монолога Меркуцио в «Ромео и Джульетте».