Страница 11 из 13
Майор покраснел: на глазах у немцев и деревенских – такой конфуз.
Самолет разбежался, взмыл в небо и низко прошел над лесом в сторону границы.
– Тьфу на них! – не сдержал чувств майор. – Лейтенант, ты не видел, общались ли немцы с местными?
– Сам не видел, но подросток, который на заставу сообщил, говорил, что немцы деревенских девчат шоколадом угощали.
– Изъять надо.
– Да они их съели уже, вон обертки валяются.
Оба офицера подобрали фуражки.
– Лейтенант, ты в таких случаях сразу телефонируй и оцепление выставляй. Пресекай общение!
– Так точно!
Называется – приехали, разобрались… Видимость одна, потому как приказ сверху есть. Вообще инцидент походил на плохой спектакль. Немцы знали, что их отпустят, и не особенно это скрывали.
Обстановка на присоединенных территориях Западной Украины и Западной Белоруссии складывалась напряженная. Часть населения открыто выражала свое несогласие с вступлением в СССР. В 1940 году в Белоруссии между старой и новой границами действовали 17 устойчивых банд, численность которых превышала 90 человек. В связи с этим по предложению Н.С. Хрущева по Постановлению Совета Народных Комиссаров в Казахстан было депортировано 22 тысячи семей поляков. Некоторых из них арестовывали, и дела их передавали Особому совещанию. В квартиры и дома репрессированных вселялись советские и партийные работники, командиры РККА. С сентября 1939 года по первое декабря 1940 года НКВД арестовало 90 407 человек, в том числе перебежчиков 39 411 человек. В землях Западной Белоруссии было ликвидировано 162 контрреволюционных организации, арестовано 1068 участников, изъято 319 пулеметов, 53 531 единица винтовок и револьверов.
В этой связи приказом Наркомата внутренних дел от 25.02.1940 года № 00246 «О мероприятиях по усилению охраны государственной границы на участках Киевского и Белорусского погранокругов» на старой границе был сформирован Северо-Западный погранокруг с управлением в г. Белостоке. В его состав вошел и 89-й Брест-Литовский погранотряд, куда входила погранкомендатура Дубица.
Политическая ситуация ухудшалась. После окончания зимней кампании с Финляндией в 38/39 году, в которой Красная Армия явила плохую боеспособность, Гитлер утвердился в решении напасть на СССР, этого колосса на глиняных ногах. Неудачная война Советского Союза явилась для Германии катализатором.
Внутри страны ситуация была не лучше, росло недовольство. В октябре 1940 года постановлением № 638 ввели плату за обучение в старших классах средней школы и в вузах. В столичных вузах плата за год обучения составляла 400 рублей, в других городах – 300 рублей. В школах Москвы и Ленинграда год учебы стоил 200 рублей, в провинции – 150 рублей при средней годовой зарплате в СССР 338 рублей. Для многодетных семей эта ноша была неподъемной, в то время как военные училища при этом оставались бесплатными.
Из-за неурожая лета и осени 1940 года из магазинов исчезли многие продукты, а на рынках поднялись цены. В Западной Белоруссии все тяготы связывали с приходом большевиков. Начались обстрелы пограничных нарядов с сопредельной территории, убийства бойцов и командиров РККА, советских и партийных работников, грабежи и поджоги госучреждений.
В полной мере хлебнула и застава. Поздним вечером дежурный с вышки доложил о стрельбе в селе Михалки. Федор тут же поднял пятерых бойцов – все они были вооружены только что поступившими самозарядными винтовками «СВТ-40». Сам Федор взял автомат «ППД». Верхом на лошадях они домчались за четверть часа.
Стрельба слышалась в районе почты и милиции – здания располагались рядом. В сумраке виднелись неясные фигуры, были видны вспышки выстрелов. Федор приказал открыть огонь на поражение.
Нападавшие не ожидали быстрого прибытия пограничников, и когда раздались залпы – один, второй, – бандиты начали нести потери.
– Вперед! Кто сопротивляется, уничтожить!
Редкая цепочка пограничников стала продвигаться по улице.
На здании почты дверь оказалась сорвана, и оттуда выбежал человек с мешком в руке.
– Стоять!
В ответ раздался револьверный выстрел.
Федор дал очередь из автомата, и грабитель упал.
Из здания милиции доносились редкие выстрелы из «нагана» – милиционеры отстреливались от нападавших.
– К милиции!
Нападавших было четверо. Боя с пограничниками они не выдержали и стали отступать. Федор дал по мелькающим теням длинную очередь и услышал крики и стоны.
Он постучал рукоятью пистолета по двери отделения милиции.
– Эй, есть кто живые? Это Казанцев, начальник погранзаставы.
– Есть!
Загремели запоры, и с револьвером в руке вышел милицейский сержант.
– Свои! – выдохнул он.
– А ты кого ждал? На подмогу пришли. Сколько бандитов было?
– В темноте разве увидишь? Полагаю, человек восемь.
– В отделе убитые есть?
– Один, дежурный. Дверь успел запереть, через дверь и застрелили.
– В селе милиционеры остались?
– Начальник отдела, старшина Вязов.
– Проверь, жив ли? Боец Дробязго, сопроводи милиционера. Остальным – в цепь, прочесываем улицу.
Улица в селе была одна. В центре – сельсовет, почти напротив – почта, отделение милиции. Немного дальше – католический костел. Предприятий в селе не было, и дальше шли дома и частные домовладения.
Держа оружие наготове, пограничники двинулись по улице. Их было мало для такой операции – ведь бандиты вполне могли оказаться местными. Разбегутся по своим домам, попрячут оружие, а утром предстанут мирными гражданами; да еще и возмущаться нападением станут.
Прочесывание результатов не дало, бандиты растворились в ночной тьме. По приказу Федора пограничники снесли трупы убитых и их оружие к отделу милиции.
Вернулся милицейский сержант, сопровождаемый пограничниками.
– Убили старшину. Со слов жены: постучали в окно, и когда муж выглянул, выстрелили в упор.
– Звони в отдел, в Дубицу.
– Уже телефонировал, еще когда только стрельба началась.
– Идем, трупы посмотришь – есть ли среди них местные, – Федор включил фонарь.
Одного сержант опознал сразу:
– Казимир-сапожник, других не видел никогда.
– Наверное, наводчиком был. Значит, остальные пришлые. Дробязго, скачи на заставу, пусть проводник с собакой в село прибудет.
– Есть! – боец вскочил на лошадь.
С другой стороны улицы послышалось завывание мотора, и к отделению милиции подкатил грузовик. Из его кузова выпрыгнули четыре милиционера с винтовками, а из кабины выбрался усатый старшина.
– Долго же вы добирались, – укорил его Федор.
– Три нападения за ночь, как по команде, – развел руками старшина.
– Сержант из местных покажет дом Казимира – это один из бандитов. Проведите обыск. Искать оружие, документы.
– Санкция прокурора нужна, товарищ лейтенант, – неуверенно сказал старшина.
– Он бандит, наводчик – какая еще санкция? По горячим следам действовать надо.
– Слушаюсь.
Милиционеры ушли, а Федор еще раз осмотрел трупы. Четыре тела, а сержант назвал восьмерых. Конечно, не факт, что их восемь было, это всего лишь предположение сержанта. Но если допустить, что их действительно было восемь, тогда четверо ушли.
Одежда на всех была сельской, рубашки с вышивками, на ногах сапоги. На обветренных лицах – многодневная щетина.
Федор не побрезговал, лично обыскал убитых. В карманах одежды не было ничего серьезного: горсть патронов, кисет с табаком-самосадом, расческа деревянная. И – никаких зацепок, указывающих на место жительства, скажем – квитанции, письма – даже газеты местной. На газете в отделении связи фамилию получателя карандашом пишут. Теперь одна надежда была – на собаку. Если она возьмет след, необходимо организовать преследование. На улице сухо, тепло, след долго держится. Рекс, собака с заставы, в таких условиях след двухчасовой давности легко возьмет.
Из темноты раздался голос:
– Не стреляйте!
Несколько секунд спустя показался человек, держащий в руке револьвер. Подойдя ближе, он представился: