Страница 15 из 42
Далее штурман повторяет последнюю фразу, но уже как бы сам для себя, размышляя: И уходят на покой, вечный покой, ибо то, что не двигается и не развивается – обречено.
Пилот: А может, всё наоборот, люди просто стареют, а организм изнашивается и им становится тяжело работать и учиться?
Штурман: Ага, они именно так и думают. И пытаются таким образом себя утешить. Всё происходит, как раз таки в обратном порядке. Они перестают учиться и меняться и поэтому неизбежно стареют.
Пилот: А я вот думаю, что старость запрограммирована изначально!
Штурман: Хорошо. Допустим даже, что это и так. Но, как тебе хорошо известно, нет ни одной программы, которую было бы невозможно изменить или переписать. Правильно? Да и собственно, кто людей так запрограммировал? А?
Пилот: Сложный вопрос. Надо подумать.
Пилот некоторое время размышляет но, потом не выдерживает и обращается к штурману.
Пилот: Хорошо, и какой выход то из этого положения?
Штурман: Ты сама знаешь выход. Его, было дело, как-то даже озвучил вождь мирового пролетариата: «Учиться, учиться и ещё раз учиться!» Ну, и развивать тело, разумеется, должна ж большая и умная голова на чём то держаться. Правда?
Пилот бодро: Всё! Книги «в зубы» и в спортзал! Ой, знаешь, я всё думаю об этих самых спортзалах. Прыгают там тётки, типа фитнесом занимаются, сидит куча здоровенных мужиков на тренажёрах и зазря энергию жгут и жгут! Жгут и жгут.
Штурман озадаченно: В каком смысле?
Пилот: Да, понимаешь, они ж наедятся еды там всякой, как бы «заправят» своё тело энергией-то и, как правило, сильно про запас, лишней то бишь, а потом идут на тренажёры и давай там потеть, сгонять эту самую энергию. Считай же, что «в мусоропровод» выбрасывают. Никакой экономии!
Штурман ещё более озадаченно, но с любопытством: И куда ты клонишь?
Пилот: Куда? А – туда! Что надо к тренажёрам хоть какие-то устройства приделать, чтобы переводить механическую энергию в электрическую! Добавить усилители какие-нибудь, потом аккумуляторы для накопления этой энергии подключить. Знаешь, побегали там на беговой дорожке, потягали енти тренажёры, а выделенная энергия раз, и в аккумуляторы. И лепота! Можно в тёмное время суток за счёт неё освещать чего-нибудь. Можно и к тёткам, которые прыгают датчики прикрепить, и тоже энергию снимать, когда они руками, ногами машут, но с мужиков, мне кажется, энергии можно больше выжать.
Штурман сдавленно хохочет: Я боюсь широты твоей мысли, пилот. Ты – страшный человек!
Пилот слегка надувшись: А чего я такого сказала? Я, конечно, может, где-то в техническом плане чего-то и не догоняю, надо продумать всё конечно, но…
Штурман уже откровенно ржёт, но пытается говорить: «Не, не, я не о том, техническая сторона меня меньше всего волнует. Всё реша…», – Штурман уже совсем не может говорить от сдавленного смеха, – «емо…»
Пилот непонимающе: А чего ты тогда смеёшься-то?
Штурман: «Да я тут подумал, о том, куда дальше двинет твоя творческая мысль. Экстраполировал, так сказать, твою идею», – Снова смеётся, – «Ну, понимаешь ли, люди ж не только на тренажёрах активно двигаются и потеют. Знаешь, когда они ещё кучу энергии тратят, как ты говоришь, почём зря?»
Пилот некоторое время думает, потом догадывается куда клонит штурман, и сердито: Тьфу, на тебя! Пошляк! Я тебе серьёзно, а ты!
Штурман ничего уже не может ответить из-за хохота.
Несколько позднее, после того как пилот уже продолжила заниматься домашней работой. В процессе действа она решила продолжить прерванный разговор со штурманом.
Пилот: Штурман, ты как? Сильно занят?
Штурман: Что за вопрос!? Чем я ещё могу быть так сильно занят, кроме тебя? Ты забыла кто я?
Пилот: Да, помню, помню, ты – мой штурман.
Штурман: Ну? Хочешь продолжить тему?
Пилот: Ага. Я снова думаю на эту тему. Люди стараются сделать машины всё совершеннее всё умнее, чтобы они делали за них ну буквально всё. Тебе не кажется, что потом может дойти до того, что люди незаметно для себя перейдут в разряд, как бы это определить-то… Во! Нашла! Домашних животных! А машины будут исправно за них всё делать, убирать за ними, кормить их и мыть.
Штурман продолжает: Оденут на них ошейники. Станут аккуратно следить за размножением, не дай бог наплодят щенко… Тьфу, детей тьма-тьмущую! Куда их потом девать-то? Поэтому особо рьяных кобелей, в смысле особо активных и лишних самцов, необходимо кастрировать!
Пилот серьёзно, не обращая внимание на юмор штурмана: Знаешь штурман, а мне кажется, что это уже происходит, ну это превращение людей в домашних животных, полностью зависимых от «хозяина», т.е. от разных технических устройств. Многие ж ничего, ничегошеньки не умеют без своих мобильных телефонов, компьютеров и других наворотов. Из машин они вообще уже не вылезают, такое впечатление складывается, что пройтись лишний раз пешком для многих – это уже дурной тон.
Штурман с юморком: Наши люди на такси в булочную не ездят!
Пилот: Смейся, смейся, а мне кажется, что случись чего со всей этой техникой, и если ещё погибнут те немногие, которые знают, как эти самые машины создавать с нуля и ремонтировать – с человечеством будет покончено.
Штурман: Нууу, это не новость. Нечто подобное уже случалось. И люди уже стояли на грани полного вымирания и превращались в животных. Тогда-то, собственно, и возникла, так называемая программа старения и ограничения численности, вплоть до возможности активации самоуничтожения, если человеческий вид в целом будет представлять серьёзную угрозу всему живому на Земле и другим формам жизни на ней и вне её. Вернее эта программа не возникла, она и была изначально, так, на всякий пожарный случай. Поэтому точнее будет сказать, что в определённый момент она была просто активирована.
Пилот: Кем активирована?
Штурман: Самими людьми. Это, как аварийное включение. Вроде как автопилот, понимаешь?
Пилот: А эту программу можно изменить или отключить?
Штурман: Естессно!
Пилот: Как?
Штурман: Ты, пилот, опять задаёшь мне такой вопрос!?
Пилот: А что?
Штурман: Подумай, что надо сделать, когда мы идём на автопилоте, а потом вдруг захотели что-то изменить
Пилот: Отключить «автопилот», взять управление на себя.