Страница 19 из 103
— Ты хочешь писать на ней романы?
— Да. Кроме того, я собираюсь производить эти машины и продавать их у нас. Одна американская фирма предлагает войти со мной в долю. С течением времени в каждом доме в нашей стране будет такая машина. Мы выпустим больше романов, чем любая другая нация в мире. Сейчас мы немного отстали. У нас ничего нет, кроме всякого старья вроде «Рамаяны» и «Махабхараты». А в одной Америке, к примеру, за сезон выпускают десять тысяч книг.
Он снова рванулся к столу, выдвинул ящик, взглянул на отпечатанный листок и повторил:
— Да, десять тысяч названий. Каждая семья должна иметь такую машину. Писателю остается только купить, нажать на клавиши, и через секунду на бумажной ленте появится нужная формула, с которой он может начать…
Джаган подошел ближе — он рассматривал машину, словно она свалилась с другой планеты. Приблизился он к ней с такой осторожностью, что Мали сказал:
— Потрогай ее.
Джаган нагнулся к машине и прочел: «Герои — положительные, отрицательные, нейтральные. Чувства — любовь, ненависть, мстительность, преданность, жалость. Осложнения, происшествия, несчастья. Кульминация — место, развитие, развязка».
Машина вся так и сверкала — отделка у нее была красного дерева, а клавиши зеленые, красные и желтые.
Джаган спросил:
— Как же на ней писать роман?
— А так же, как на пишущей машинке, — ответил Мали, и Джаган подивился, сколько всего он знает об этой машине.
В эту минуту в комнату вошла Грейс, встала рядом с ними и шутливо произнесла:
— Какой он у нас умница, правда?
Джаган не нашелся, что ей ответить, в голове у него все смешалось, звенели бесчисленные вопросы. У него помутнело в глазах: он не узнавал знакомой комнаты, она выглядела словно контора в какой-то чужой стране. Что это Мали задумал? А какую роль в его плане играл он сам, Джаган? Какие обязательства возьмет он на себя?
Он с трепетом произнес:
— А знаешь, Грейс, наши предки никогда не записывали своих эпических поэм. Они их сочиняли и читали, эти великие книги жили веками, переходя из уст в уста…
Мали прервал его жестом отвращения.
— А-а, времена твоих предков давно прошли. Сейчас нам приходится конкурировать со странами, развитыми не только в экономическом и промышленном, но и в культурном отношении.
Джаган был в восторге, что после долгих лет унылого молчания сын наконец расцвел таким пышным цветом, — правда, ему грустно было думать о том, что это за цветение. А мальчик меж тем продолжал:
— Если у тебя есть время, я бы тебе еще кое-что объяснил.
Джаган беспомощно взглянул на дорожные часы, стоящие на столе у Мали, и позвенел в кармане рубашки ключами от лавки.
— В конце концов, тебе, возможно, придется бросить твои сласти и войти в наше дело. Я тебе предоставлю хорошую комнату с кондиционированным воздухом и пару секретарш.
Джаган и не подозревал, что сын умеет так гладко говорить; впрочем, в душе он пожалел об этом. Он чувствовал, что задавать вопросы теперь должен он.
— А что, все романы в Америке так пишутся? — спросил он с таким видом, будто хотел восполнить пробел в своих знаниях об этой стране и ее культуре.
— Да, почти все, почти все, — ответил Мали.
— Почти все журналы, — прибавила Грейс, — переходят сейчас в своих художественных отделах на эту машину, а из прошлогодних «боевиков» три были написаны ею. Мы получили такое предложение — Америка дает двести тысяч долларов при условии, что для начала мы найдем пятьдесят одну.
— Пятьдесят одна тысяча долларов в переводе на рупии будет равняться… — начал все те же подсчеты Джаган.
— Сосчитай сам, — сказал Мали с раздражением. — Дай мне докончить. Они берут на себя всю организацию производства и обеспечение техническим персоналом, помогут выстроить завод, наладят производство и проработают на нем полгода, а потом уйдут. Еще они снабдят нас всем необходимым для рекламы.
«Сколько новых слов выучил мальчик», — думал Джаган с восхищением. А Мали добавил:
— Сорок девять тысяч долларов мы соберем по подписке, и тогда контрольный пакет акций будет в наших руках.
До этой минуты Джаган считал своего сына идиотом. Он мельком взглянул на Грейс и спросил:
— А ты что изучала в колледже?
Она ответила:
— Я же говорила: я кончила школу домоводства в Мичигане.
— При чем здесь это? — спросил Мали.
Джаган поднялся.
— Я подумал, — сказал он, — что Грейс тоже изучала коммерцию.
Теперь настала очередь Мали задуматься над смыслом отцовских слов.
Не сказав ничего больше, Джаган ушел в лавку. В половине пятого, когда появился братец, он спросил у него:
— Вы не знаете, пятьдесят тысяч долларов — это сколько рупий?
— Немного больше двухсот тысяч, — ответил братец.
— Откуда вы это знаете?
— Путем простого подсчета. К тому же после разговора с Мали я встретил нашего банкира Додхаджи, и он мне это подтвердил.
— Двести тысяч! — произнес Джаган задумчиво. — Откуда же он их возьмет?
— С вашего счета в банке, — не задумываясь пошутил братец.
— Неужели все думают, что я такой богач?
— Конечно, хотя все восхищаются простотой вашей жизни и высокими принципами.
— Как тут разбогатеешь, когда на продукты такие цены?! Я просто не закрываю дело, чтобы эти бедняги не остались без работы, вот и все.
— Это всем известно, — сказал братец. — Вас интересует изюм? Я видел, как в лавку саита[14] прибыл новый запас — прекрасное качество, собран вручную.
— Вы спросили у повара?
— Да, он говорит, что изюм нужен. Печенье показалось мне несколько пресным без изюма.
Джаган в сердцах воскликнул:
— Ах, вот как? Почему же он мне ничего не сказал?
Братец ответил:
— Вас вовремя не было, вот и все, а он ждать не мог. Что вы так волнуетесь?
— Потому что я не люблю обманывать покупателя. Ведь цена для него остается той же, есть там изюм или нет, понимаете?
— Но ваш доход зато увеличивается, — заметил братец.
Джаган бросил на него яростный взгляд. Братец прибавил:
— Именно так все и подумают, хоть вы и человек редких качеств.
Смягчившись, Джаган не без гордости сказал:
— Меня задержал Мали. Бедняжка — ему нужно поговорить со мной, а не то возникнут недоразумения. Теперь он думает только о крупных суммах. Он, видно, многому научился в Америке.
— Он хочет, чтобы я употребил свое влияние для продажи акций его компании.
Джаган почувствовал облегчение.
— Я уверен, что многие заинтересуются его предложением.
— Включая и вас, почтеннейший.
— Что же, подбросить пять — десять тысяч к остальному всегда можно.
— У Мали другие планы. Он рассчитывает на пять — десять тысяч со стороны, а с вас хочет получить для начала пятьдесят одну тысячу.
— Сколько это в рупиях?
— Примерно двести пятьдесят тысяч.
— Где же их найти?
— Я вам уже сказал.
— Мали так думает?
— Конечно. Еще он говорит, что знает, где вы держите деньги, не положенные в банк.
— Ах, вот как? — воскликнул Джаган, радуясь в душе, что перепрятал непорочную сумму. — Деньги — зло, — прибавил он с чувством.
Братец сказал:
— Может, мне велеть мальчишке выбросить медный сосуд вон?
Оба они посмеялись над шуткой, но Джаган веселился недолго. Он вдруг помрачнел и сказал:
— Надеюсь, вы найдете случай сказать моему сыну, что у меня нет таких денег.
— Вы ведь теперь разговариваете друг с другом. Почему бы вам самому не сказать ему об этом?
Джаган вздохнул.
— Я не хочу портить ему настроение.
Мали усиливал нажим.
Совсем недавно Джаган с тоской ждал от сына хоть слова, а теперь уже сожалел о том, что наступила оттепель.
Его выслеживали, словно зверя. Приходя и уходя из дому, он чувствовал, что за ним внимательно наблюдают, силясь прочесть ответ на его лице. Да или нет? Грейс выразительно поглядывала на него. Мали, если он был дома, то и дело под каким-либо предлогом заходил на его половину. После демонстрации машины Джаган упорно избегал всех литературных тем.
14
Саит — так на юге Индии называют пришельцев с севера, особенно дельцов.