Страница 10 из 15
Хорошо, хоть не зря погиб. Поле битвы осталось за нами. Прокол затянули, но на его месте образовалась новая точка входа в Овиум. Вторая по счету после восточной. На самой макушке сферы, вдали от корней Древа. Не знаю, что уж там они без меня нарешали, но планета Равнина ныне отведена далеко за орбиту Сумрака и именуется теперь Мраком. Что там сейчас творится – дело, понятно, очень темное. Клану ногаев пожалованы обширные земли на севере эклиптики (совершенно случайно как раз в том месте, где и произошла заварушка). Кочевники быстро переселились туда со всем своим скарбом и, говорят, даже отстроили целых два города. Я же продолжаю карабкаться по ступенькам разных живых вместилищ своего разума к вожделенному сосуду человеческого тела. Надеюсь, моим людям повезло больше. Я слышал, что Ноэлия (моя правая рука, мой заместитель), теперь Верховный дирижер в оркестре Холодных пастырей Некрополиса. Бывший командир лучшей сотни отряда Клаудиус ходит у нее в фаворитах, получил титул герцога. Об остальных ребятах ничего не знаю. Сведения мне поступают скудные – редкому человеку придет в голову фантазия мило посплетничать о разных новостях с пробегающим мимо блохастым койотом. Или грызуном, обнюхивающим его сапог черной пуговицей влажного носа.
Итак, краткая сводка моих мытарств после официальной кончины. Переродился дождевым червем (умер от старости в прорытом лично глубоком подземном убежище). Восстал из мертвых мышью полевкой (съеден лисой). Вновь ожил береговой ласточкой (возглавил общую атаку на ястреба, задолбавшего вконец своими плотоядными интересами наш изрытый норами берег, и был заклеван им же). Стал свино–шакалом и выбился в вожаки огромной стаи (загрызен исподтишка чрезвычайно наглым малолеткой – претендентом на мой статус). Опустился до стрекозы (упал в воду, съеден рыбой). Пожил барсуком (породив многочисленное потомство, почил в бозе от какой–то инфекционной заразы). Слетел вниз, да что слетел – в воду бултыхнулся и стал полноценным сомом. Сумел утащить на дно зазевавшегося баклана и уже грезил о невиданном кармическом рывке, но на досуге оказался перекушен пополам промышляющей хлеб насущный виверной. Дослужился до каменной горгульи (застрелен ради тренировки верности глаза молодым и целеустремленным лучником). Забрался на уровень шестых юнитов. Имел удовольствие почувствовать себя Королем Нагом. Долго ползал в бескрайних снегах Сияния без всякой определенной цели. Проявлял повышенную агрессию против разного рода существ. Накопив матерость, неосторожно набросился на шлявшегося в поисках всяких трофеев неофита. Был надежно утрамбован Метеоритным дождем. Это не полный список. В нем не хватает еще столько же эпизодов. Просто перечислять все подряд очень долго и грустно. Все, что нас не убивает, делает нас сильнее? Мотивирующая призказка Роберта, когда окружающая обстановка своим однообразием пробирает его до тошнильной икоты. Ницше следовало бы распять за эти слова. Они оставляют людям ложную надежду на изменения.
Хвала Иерарху, что мы при гибели или ранении не чувствуем всей палитры боли, отпущенной в качестве инстинкта самосохранения живому существу. Иначе, сошедших с ума в процессе подобных перипетий, было бы намного больше. Многие все равно не выдерживают. Бегают по лесам и холмам всякие зверики, содержащие внутри шерстяного тела метущую человеческую душу, и довольны этим. В таком существовании есть свои плюсы, говорю это с предельным знанием вопроса. Разве можно сравнить авиабилет в экономическом классе со свежим ветром, бьющим в киль твоей пернатой груди? А если нафантазировать себе такую перспективу: ты можешь сидеть под водой сутками, изнутри наблюдая за интенсивным придонным житием–бытием? Ну, разве не вдохновляет? На самом деле и это надоедает, если долго. Но я лез и лез вверх по уровням, пока не влетел с разгона в тушу Гидры Хаоса, где в соседних со мной головах томилась еще пара невезучих интеллектов. Про свои подвиги рассказать я, конечно, не мог. Во–первых – «моменто мори», а во–вторых – пожизненный скептик Альфия решила бы, что я неисправимый лгун и хвастун. Да и в–третьих… Не помню уже, какой я был тогда… Наверное, тот мрачный, холодный человек давно уже ушел из меня, оставив вдруг после себя неисправимого оптимиста и романтика, которому легкое отношение к жизни помогает переживать ее непроходящий ужас. Как давно это было. С моим стажем я скоро начну испытывать родственные чувства к деревьям. Некоторые из них – мои ровесники. Тридцать два года в Мидгарде. Почти половина жизни. Или всего два года по счетчику реального времени. Так что для остальных «гидрантов» – я лишь одинокий неудачник, без имени и без племени.
Вы скажете, чего ты разнылся? Теперь ты – Седьмой юнит, до цели остался лишь маленький шажок. Да, все так. Но судьба–индейка подбросила троице «гидрантов» сюрприз за миг до счастья. Не вагон с пряниками перевернулся на нашей улице, а цистерна с машинным маслом. Обычно так: поселившись в сильнейшем существе данного мира, Игроку главное не делать резких движений. Копить себе опыт, благо нападать на монстра такого калибра спортивного интереса ни у кого не наблюдается. Новичок побоится, обойдет пятой дорогой, а зрелому мастеру подобная прокачка просто ни к чему. Разве что он неисправимый садист. Или поиздержался, поскольку из наших туш можно добыть много ценного и полезного. После того, как аккумуляция экспириенса завершена, остается только набросать лапой песок на кого–то более продвинутого, принять от него последний дар освобождения от тела и с чувством выполненного долга ждать перерождения в гуманоида. Но не в нашем случае. Кроме всех прочих уже приключившихся с нами геморроев, нас угораздило оказаться в теле одомашненной Гидры Хаоса. Перевожу: произошедшей от прирученной генетической линии. Как было бы здорово – жить в болоте, весело бегать по трясинам и выковыривать из них вкусных василисков! Так нет же! Нам приходится работать на благо цивилизации и жрать еду из корыта.
Но самое скверное даже не в этом. Опыт мы так–сяк скопили. Остается погибнуть геройской смертью от рук кого–то посильнее нас. И с этим огромная, неразрешимая проблема. Войны, как назло, не предвидится. Прокофьевна – не дикарка, куда хочу, туда хожу, на кого хочу, на того и нарываюсь. Шалишь. Дорога – стойло, стойло – дорога. И из Игроков вокруг – только один Розик. Напасть на хозяина? Постыдно! Но даже это бы нас не остановило, не будь Розик Ведьмом. Воины машут острыми предметами, Маги работают со стихиями и лягушачьими потрохами, Ведьмы контролируют юнитов. Есть еще некроманты, но они в своем репертуаре. Розик – самый настоящий Ведьм, и мы никогда не сможем повернуть против него свои зубы. Физически не получится. Может, это и хорошо, потому что он, как мы успели заметить, товарищ достаточно злопамятный, и в случае неуспеха покушения вполне способен на ответную каверзу, типа – расстрелять Прокофьевну из баллисты. И финальный, гибельный снаряд пошлет какой–нибудь гнолл или ящер. Дальше – кармическое колесо, и здравствуйте, друзья–пиявки! Подвиньтесь, я новенький.
Вот так мы и живем, ежедневно мечтая о счастливом избавлении. Кроме меня, пожалуй. Потому что, когда мы переродимся и очутимся в разных мирах, я больше никогда не увижу Алю. Случайно встретившись в новых телах, мы можем пройти мимо друг друга, даже не подозревая, что мы – это мы. Те самые «гидранты». Это все равно когда–то случится. Я понимаю неизбежность будущего, и от этого клешнит на сердце.
– Слышишь, Базарбек! Смотри, куда прешь! – голос Альфии яростно зашипел мне прямо в ухо.
Задумавшись, я оступился, и Прокофьевна правой передней лапой залезла в болото. Ландо с Розиком сзади ощутимо тряхнуло. Щелк! Свистнул в руках возчика–гнолла длинный бич из витого жгута, усаженный острыми стальными шипами. На нашей спине появилась кровоточащая отметина. Больно.
– Блин. Телепень неуклюжий, – охнула Аля.
Ее голова центральная. Ей досталось вдвое, по сравнению с каждым из нас, моторных функций, но и нервных окончаний зашло больше. Соответственно, и чувствительности тоже.