Страница 5 из 8
Открыв теплую воду, подошел к нему сзади и погладил по лицу, убрав с них волосы. Парень перестал мотать головой и притих, вероятно, ожидая моих действий. Молчание продолжалось, когда я намыливал ему волосы, и даже, когда, опустившись ниже, провел мыльной рукой по груди, но стоило мне опустить руку и остановиться на уровне пупка, он попытался обернуться.
— Стой и не шевелись.
— Я просто хотел повернуться к тебе лицом.
— Так стой. — Не хватало, чтобы он на меня смотрел в этот момент.
— Но я…
— Что?
— Ничего!
Все, хватит, а то это может плохо закончиться.
Выключив воду, я набросил ему на плечи полотенце и стянул мокрые штаны.
— А теперь пошли спать.
— А одежда?
— Будешь спать голым.
Спать. Я удивляюсь, его вырубило ровно через пятнадцать минут. Я в шоке, ему даже не помешали связанные руки и ноги. Молодость, твою мать. А мне словно зубочистки в глаза вставили. Лежу и втыкаю в потолок, а мог бы втыкать во что-то другое. Сколько я так пролежал, не знаю, так и уснул, уставившись в его затылок.
Проснулся я в темноте от странного ощущения.
Часть
Мое тело придавило чем-то тяжелым. Руки заведены за голову и связаны. Попытка их переместить отдала болью.
— Хватит вертеться, — раздалось прямо возле моего уха.
Тяжестью оказалась маленькая дрянь, навалившаяся на меня сверху.
— Что ты творишь?!
— Тише-тише, иначе получишь кляп, — прошептал он мне на ухо.
— Какого?!. — он не дал мне договорить, прикрыв рот ладонью.
— Кто тебя учил вязать узлы? Явно не твой дружок. Слушай, ты страдаешь бессонницей? Мне пришлось столько ждать, пока ты уснешь.
Говоря это, он поправил галстук, связывающий мне запястья.
Что, в конце концов, он задумал? Не станет же он меня убивать?
— Веди себя тихо, Леха, хорошо? Мы договорились? Мне бы не хотелось пихать тебе в рот носки. По себе знаю, неприятно. Кивни, если согласен.
Пришлось выполнить его условие.
— Вот и хорошо. Все просто отлично. Где у тебя презервативы?
Тело, лежащее на мне, поднялось. Зажегся свет, и я увидел его во всей красе, снующего по моей комнате. Приподняв голову, удалось увидеть свои ноги. Черт! Пояса из махровых халатов. Когда он успел?
Пацан в это время вовсю хозяйничал в комоде.
— Резинки где? — повторил он вопрос.
— Ты понимаешь, что я найду тебя?
— Как знаешь. Предохраняться не будем. Если забеременеешь, я не виноват.
Вот, значит, как. Сученок!
— Ты же говорил, что ты не гомик и не спал с мужчинами.
— Не спал, но я не говорил, что не хочу этого, — разговаривая со мной, он продолжал исследовать мои вещи.
А я еще и думал, не похож он на испуганного. Вот дебил!
— Послушай, развяжи меня и уходи. Клянусь, что искать тебя не буду.
— У тебя что, нет резинок? — словно не слушая меня, повторил он.
— Пацан, как тебя там…
— Эдик.
— Эдик, — твою мать! — Подумай головой, если со мной что-то произойдет, мой друг тебя из-под земли достанет.
— Заткнись! Воспоминания о твоем дружке плохо на меня влияют.
— Представь, что он с тобой может сделать. Просто уходи.
— Можешь даже не пытаться меня запугать. Если бы я был из пугливых, долго бы на улице не прожил.
Что он там делает? Наблюдать за ним, находясь в связанном состоянии, неудобно. Слышно, как он отодвигает полки и двигает вешалки в шкафу.
— Эй! Пацан, Эдик! Ладно, возьми часы, это оригинал, а не подделка, и вали. Ты даже за ворованные неплохо можешь получить.
— Эти? — Он взял с комода часы и, подняв руку, показал их мне. — Ниче так…
Покрутив их в руках, натянул себе на запястье и продолжил обыск.
Что ему еще нужно? Неужели он думает, что я храню деньги в шкафу?
— Что ты ищешь? — я уже начал реально нервничать.
— У тебя ранний склероз? Презики где?
— Ты что, реально хочешь это сделать? Ты знаешь, какая за это тебе светит статья? И вообще, какой кайф от такого?
— Статья? Разве не ты меня сюда привез? У нас все по обоюдному желанию. Я же тебе нравлюсь, правда?
Не дожидаясь моего ответа, он присел рядом и, склонившись, лизнул мой сосок.
— Не очень, — прошипел я сквозь зубы, понимая, что мной хотят манипулировать.
— Да ладно тебе! А он думает по-другому, — его рука опустилась на мой член.
— Это не тот орган, которым думают, — успел я сказать перед тем, как он переместился пониже и взял в рот. — Бля, ты реально не умеешь это делать.
— Заткнись, а то откушу нахрен. — Сжав зубы, он почти исполнил угрозу.
— Черт, лучше откуси, чем будешь так над ним издеваться.
Видно, мои слова подействовали — он развернулся и навис над моим лицом, сильно прижав мои плечи к матрасу.
— Ты знаешь, что я могу тебя сейчас придушить или позвонить своим? Вынесут все, а тебя найдет дружок уже подостывшего. Так что?
Я посмотрел еще раз в эти голубые глаза, которые казались раньше ангельскими. Нет, это глаза чёрта.
— Что «так что»? Мне заткнуться и лежать тихо, пока ты будешь… — Не договорив, я вспомнил, что хотел спросить: — Почему я?
— Ты, сука, красивый! И если трахнуть уже мужика, то такого. У меня на тебя стоит.
В доказательство этому он взобрался на меня и сел на живот, выставив все на показ.
— Плохой аргумент. Наверное, маньяки оправдываются такими словами: «У меня стоял, вот я и изнасиловал»
— Я тебя не насилую.
— А как это называется?
— Ты же спишь с мужиками.
— Но они меня не связывают. Развяжи, тогда это точно не будет насилием.
— Нет. Думаешь, я дурак? — «Эдик» наклонился и сказал это почти мне в губы.
— Надеюсь, что нет, — ответил я, чувствуя, что наши губы уже соприкасаются.
Никакого языка, мелкие касания, мало похожие на поцелуи. Если бы он делал это с напором, я бы однозначно отвернул голову в сторону в знак протеста, а эта по-детски наивная выходка заставила замереть в ожидании следующего действия. Долго ждать не пришлось, одна рука отпустила запястья и переместилась на мой член. Сжал и, убедившись, что равнодушным я не остался, он поцеловал более уверенно.
Я ответил. Он остановился, отпрянул слегка назад, обвел взглядом мое лицо и снова поцеловал. Уверенно, страстно.
Башкой понимаю, что даю повод, и в то же время хочу. Черт побери, я хотел этих ощущений еще на парковке возле супермаркета, а тут он сам целует меня. Даже со связанными руками это возбуждает. В конце концов, сколько раз я занимался такими вещами с малознакомыми парнями в машине под клубом или, того хуже, в парке. Он возбужден и хочет меня, разве плохо? Только… Если бы он оставался в этой же позе… А он, твою мать, хочет быть в активе.
— Развяжи, — прошипел я и поцеловал его снова.
— Нет! — его губы покрыли мои.
— Я покажу, как нужно, — сделал я новую попытку, разорвав поцелуй и лизнув мочку его уха.
— Нет-т-т! — он стал сползать ниже, целуя мои соски.
— Хотя бы ноги освободи. Резинки в коробке под кроватью. Развяжи, в таком положении будет неудобно.
Не слезая с меня, он наклонился и стал водить рукой под кроватью. Найдя коробку, высыпал ее содержимое прямо мне на грудь.
— Черт! Что это за херня? Где они? Один?! Всего один? — скорее это был не вопрос, а комментарий для себя.
Смахнув с меня остальное содержимое, он снова поцеловал, на секунду остановился, разорвал упаковку, и снова впился в мои губы.
И этому нетерпеливому мальчишке я собираюсь доверить мой зад?
Чертов кролик!
Так быстро опустился между моих ног, что я едва успел остановить его уже у самого входа, сжав колени.
— Черт! Сначала нужно растянуть.
— Натянуть?
— Твою ж мать! Подожди. Смазку. Возьми смазку. Не это. Да, это. Сначала пальцами. Ноги! Развяжи мне ноги.
Наконец-то он стянул с моих ног эти пояса и, подхватив под колени, устроился между них.
Дальше он уже меня не слушал. Никакие «медленнее» на него не подействовали. Вошел на всю длину и застонал.