Страница 68 из 79
- Иванов со своей ротой замыкает шествие, - шепнул монах.
- Я думал, что он поедет вперед. Надо нам отойти подальше от дороги.
Проползли на несколько шагов глубже в лес и припали к земле неподвижно, так как во тьме начали вырисовываться серые, едва заметные тени едущих. Впереди ехал казацкий дозор, во всю ширину дороги, редко цокая копытами и сонно покачиваясь на лошадях. На некотором расстоянии от него катились запряженные четверкой крестьянские телеги, устланные соломой и заполненные лежащими людьми. Их конвоировали драгуны, растянувшиеся гуськом по обеим сторонам дороги. Ехали довольно медленно, несмотря на частые подстегивания лошадей и покрикиванье возниц: лошади тащили с трудом из-за песчаной дороги и легкого подъема. В самом конце ехали две колымаги в сопровождении казаков с факелами, вздетыми на пики, переполненные веселой компанией, которая развлекалась содержимым бутылок и поминутно разражалась пьяными криками и смехом. Раздавались звуки балалайки, которым вторили такие песни, крики, смех и звон разбиваемых о колеса бутылок, что весь лес наполнялся перекатывающимися отголосками и отвечал звонким эхом. Свет от факелов окружал багровым дымящимся заревом экипажи. В нем легко было различить лица всех едущих. Качановский сидел в первом экипаже, больше всех пил и громче всех кричал. Проезжая мимо спрятавшегося в темноте Зарембы, словно почувствовав его присутствие, он привстал на сиденье и рявкнул зычным басом условную песню:
Пришла девка в монастырь, да, в монастырь, да, в монастырь.
Брось, игумен, свой псалтырь, да, свой псалтырь, да, свой псалтырь!
Я - на исповедь...
Долго еще раздавался в ночной тишине его пьяный голос, крики компании, треньканье балалаек, и долго еще багровели во тьме огни факелов. Лишь когда все скрылось из виду, Заремба вскочил.
- Конвойных драгун тридцать человек и десять казаков, - доложил отец Серафим.
- Кацпера не видали?
- Немыслимо было никого узнать: лежат все кучей, как убитые.
Заремба издал звук, похожий на крик чайки. Через минуту послышались осторожные шаги.
- Лошадей взять под уздцы, и гуськом за мной, марш! - отдал он приказ, первым перешел дорогу и, разыскав тропинку, ведущую к Меречу, пошел быстрым шагом. Шли молча, соблюдая такую тишину, что не звякнула подкова, не фыркнула лошадь, не споткнулся никто о корень. Двигались словно тени, избегая полян и открытых мест, так как проносившийся поверху ветер доносил еще отголоски песен и музыки. Дошли до дороги, тянувшейся вдоль опушки, и, вскочив в седла, помчались во весь дух, не обращая внимания на то, что ветки хлестали лицо. Мчались так с добрый час, проезжая мимо песчаных пустошей, еле заметных во тьме деревушек, лысых холмов, речек с топкими берегами, кружа в разные стороны, точно потеряли след, проехав из осторожности вместо мили, отделявшей их от Мереча, целых две. Но очутились вблизи города как раз вовремя, когда шумная кавалькада Иванова проезжала заставу. Тут отец Серафим, знавший место, принял команду и, отдав приказ спешиться, повел по задворкам и огородам, направляясь с большой осторожностью зигзагами к Неману.
Мереч, несмотря на поздний час, не спал еще. Над базарной площадью горело зарево, словно от бивуачных костров, и стоял гул многочисленных голосов. Дойдя до конца какого-то переулка, изрытого поперек рвом и загражденного частоколом, отец Серафим крикнул по совиному, в ответ выросла точно из-под земли какая-то фигура и произнесла явственным шепотом условные слова. Это оказался Гласко, который потащил всех в ближайший сарай и заговорил скороговоркой:
- Лежат на базарной площади, пятьдесят два человека, одних дезертиров тридцать - из разных полков, захваченных на Украине и приневоленных плетками на служение царице. Повыследили их шпионы на переправах через Неман и похватали силой. Эти готовы на все, только бы избежать ожидающих их бед. Прогонят их через строй с розгами, поведут потом колесовать. Держат их в кандалах, под строгой охраной. Мне удалось с ними перекинуться весточкой и вооружить пистолетами и ножами на всякий случай. Остальные - всякий сброд, оборванцы и рядовые демобилизованных полков, сманили их водкой и обещаниями баснословных окладов, а потом загнали дубинами в лагеря. Тоже охотно взбунтуются, стосковались уже по свободе. Я дал каждому по дукату и маркитанту заплатил, чтобы их хорошо кормил. Охраны немного - сорок егерей и пять казаков, только конвойный офицер очень уж неприступный и не пьет. С ними еще телеги, нагруженные коробами, говорят - полными добычей, захваченной в прошлую войну и теперь только отсылаемой в глубь России. Под особым присмотром конюхов ведут еще табун хороших лошадей. Телеги и лошади размещены в приходском амбаре, на Ковенском шоссе. Своих солдат разместил у разных горожан, а лошадей оставил на берегу. Трояковский держит лодки наготове, во всяком случае, нам придется ретироваться за Неман. Собираются трогаться в сторону Вильно немедленно по получении приказа, - отдавал он подробный рапорт.
Отец Серафим расспрашивал его еще о разных разностях. Заремба же, переодевшись в полушубок Мацюся и нахлобучив глубоко на глаза его барашковую шапку, проговорил тихо:
- Теперь нам только ждать сигнала Качановского. Пойду на разведку. Ведите, отче.
Пробрались по узкому грязному переулку на широкую, густо застроенную базарную площадь, посредине которой у высоких деревьев горели бивуачные костры. Вокруг них кольцом лежали вповалку пленники. Обоз телег окружал их стеной, образуя как бы укрепленный форт. В промежутках стояли егеря с ружьями, остальные солдаты, составив ружья козлами, спали под охраной телег.
В окнах домов вокруг базарной площади блестели огни, множество людей суетилось в подворотнях, слышался гортанный еврейский говор.
- Зайдемте ко мне на квартиру, - предложил Гласко, проводя их через низкие сени в просторную темную комнату с окнами на базарную площадь. Напротив возвышался белый невысокий дом, в котором помещалась гостиница. Перед ней, главным образом, и стоял гомон человеческих голосов, толкотня. Все окна сияли огнями - туда заехал весь обоз Иванова, колымаги вкатили во двор, а телеги выстроились вдоль соседних домов под охраной спешившихся драгун. Слышался сердитый бас Качановского, отдававшего распоряжения.
- Этот при всяких обстоятельствах берет на себя команду, - улыбнулся Заремба.
- Разрешите, сударь, покормить прибывших? - спросил чей-то голос из глубины комнаты.
- Давай столько, сколько съедят и выпьют. Это мой хозяин, человек верный, родственник Борисевича из Гродно, - пояснил Гласко.
"Прекрасное совпадение", - подумал Заремба, подходя к хозяину.
- Погодите, почтеннейший, я вам помогу, - и начал таскать вместе с его помощником тяжелые подносы, наполненные хлебом и колбасами.
Гласко, сбросив с себя шляхетскую гордыню, понес за ними изрядный бочонок водки.
Драгуны сначала не разрешали приближаться к пленникам, но, подкупленные щедрым угощением, сделали вид, будто ничего не видят и не слышат, мерно расхаживали взад и вперед вдоль бивуака, поторапливая время от времени.
В телегах это вызывало немалую радость. Лица просветлели, протягивались руки, раздались причмокивания навстречу аппетитному запаху колбасы и водки. Удовольствие усиливалось тем, что никто не протягивал руку за платой. Пленники набрасывались на еду, как голодные волки.
Заремба, оглядывая телегу за телегой, разыскал наконец Кацпера. Бедняга был связан веревками, как баран, и лежал неподвижно. Заслышав, однако, знакомый голос, приподнялся немного и замер от изумления, не веря своим глазам.
- Ни гу-гу! Подкрепись немного, - шепнул ему Заремба, принимаясь кормить и поить его, как ребенка.
Парень с трудом глотал, орошая колбасу слезами радости.
- Жди, когда закричит сова... Тогда хватать конвойных... вязать, собраться на берегу... - шептал Заремба и, воспользовавшись тем, что солдат стоял к ним в это время спиной, разрезал ножом веревки на руках Кацпера и, ткнув ему в руки пистолет и кинжал, еще успел проговорить: - Смотри не выдай себя! - Бросил большое кольцо колбасы в телегу и быстро отбежал, так как солдат возвращался и между телегами показался какой-то офицер. Заремба смешался с толпой евреев и простонародья, глазевших у окон гостиницы, где начиналась уже попойка, тренькали балалайки, лилось вино, раздавались крики и песни.