Страница 6 из 8
На столе лежали карты, но мужчины, лица которых ужаснули его своими дикими выражениями, больше уже не играли и трое из них внимательно прислушивались к словам четвертого.
— Он уже скоро придет, — говорил адъютант придушенным голосом. — Как только он пройдет корридор и откроет дверь камеры, мы выйдем за ним и спрячемся в нишах темного корридора. Когда Штертебекер покажется в дверях, мы бросимся на него и прикончим его. Вы наточили свои кинжалы?
Три его товарища многозначительно поклонили головы.
Генрих чуть не вскрикнул, узнав об этом разбойничьем плане. Сердце его сжалось, в горле высохло, и он не мог произнести ни звука.
Он еще имел возможность бежать, но все его чувства восстали против этого. Неужели он уйдет, не предупредив Штертебекера об опасности? Никогда! Юнкер рискнул своей жизнью для него и его отца, и он счастлив возможностью отплатить ему тем же.
Одно мгновение он колебался, затем приступил к делу.
Бесшумными шагами он направился обратно к воротам, вставил ключ в замок и отворил и закрыл их. Затем он направился на огонек, стараясь, чтобы его услышали и подумали, что он только что вошел.
Он прошел по корридору, и его план превосходно удался. Четыре разбойника спрятались теперь в нишах корридора, в полной уверенности, что их намерения никому неизвестны.
Генрих тихо открыл дверь камеры Клауса и осторожно запер ее опять, чтобы негодяи не подслушали их беседу. Штертебекер был немало изумлен этим неожиданным ночным посещением. Его изумление еще более возросло, когда он узнал о подлом мошенничестве коварного сенатора.
Через минуту он уже был свободен. Он нарочно шумел своими кандалами, чтобы спрятанные думали, что он идет в ловушку без всяких опасений и подозрений. Хотя юнкер уже несколько дней не ел и не пил, он все таки чувствовал в себе достаточно силы, чтобы броситься в борьбу с врагами.
В данном случае требовалась прежде всего хитрость, ибо негодяи уже поджидали его выхода с оружием в руках, и они бы нанесли ему смертельный удар прежде, чем он успел бы защититься.
Генриху казалось, что спасение невозможно, и он выказал Штертебекеру свое беспокойство, не столько за себя, сколько за своего благодетеля.
— Ничего, это уже уладится, мой мальчик, — ответил Клаус с улыбкой. — Я легко справлюсь с этими четырьмя бандитами. Прислушайся только, как головы их будут трещать.
— Я тоже не буду стоять в стороне, я буду сражаться рядом с вами, — сказал Генрих, и глаза его засверкали жаждой борьбы.
— Это совершенно лишнее. Я даже приказываю тебе остаться сидеть в этой конуре, пока я не справлюсь с бандитами. Борьба с такими негодяями для такого мальчика, как ты, не игрушка, а я не нуждаюсь в помощи.
Генриху пришлось против воли подчиниться.
Клаус прислушался некоторое время, затем вдруг с громадной силой и быстротой распахнул тяжелую железную дверь, и в то же мгновение послышались дикие крики и проклятия. Дверь ударила по лбам двух стоявших вблизи негодяев с такой силой, что они упали на пол, потеряв сознание.
Остальные два с громкими ругательствами взмахнули своими кинжалами. Но они ранили только воздух, ибо Штертебекер с невероятной ловкостью отскочил назад.
Через мгновение он схватил обоих негодяев за ноги и сильным движением бросил их на каменный пол корридора.
— Вот так, — сказал Штертебекер, ударив своим железным кулаком по голове последнего, оставшегося при сознании, так что и он лишился сознания. — Работа закончена. Идем, Генрих, мы можем теперь спокойно уйти отсюда.
— Сударь! Эти негодяи покушались на вашу жизнь, а вы их совсем не хотите убить?
— Я не хочу марать свои руки в крови этой сволочи. К тому же они не главные виновники, их вдохновил тот сатана, своей властью и своими деньгами. Уйдем отсюда, мне претит от них.
Запасшись оружием павших, они оба вышли на свободу.
На улице ожидал их приятный сюрприз. Плуто нашла следы Штертебекера и была вне себя от радости, прыгая и лизая хозяина в лицо.
ГЛАВА VI. Приобретшие «Гамбургского орла»
Все три друзья скоро уже стояли пред дверью магистра. Штертебекер хотел попрощаться с ним, прежде чем он оставит город, и предупредить его об опасности и для него оставаться в Гамбурге.
— Что ты хочешь делать, Клаус? — спросил магистр, смотря на него испытующим взглядом.
— Мастер Вигбольт, — ответил Клаус. Моя дорога уже предначертана. Не даром ты раскрыл предо мной звездное небо, я хочу подчиниться велениям судьбы. Море всегда было моей родиной и моим домом. Но что станет с моей матерью, если я оставлю ее здесь без защиты? Не будут ли они мстить ей когда я сведу с ними мои счеты?
Черты лица старика омрачились при последних словах.
— Бедный Клаус, — печально проговорил он. — Прости, мне приходится сообщить тебе новость, которая изранит твое сердце. Твоя мать исчезла. Я слышал о твоем аресте и поспешил к ней, но я ее уже не застал дома. Соседи сообщили мне, что ее тоже увели полицейские. Ее увели куда-то за городом.
Клаус как бы окаменел.
— Проклятие и смерть, — крикнул он. — Этого еще не хватало. Несчастные лавочники, ваша мера переполнена, вы познакомились теперь с Штертебекером. Мастер Вигбольд, на море курсируют виталийцы. Я пойду к ним, этот свободный народ сумеет оценить как следует крепкую руку и храброе сердце. Гамбург должен дрожать при упоминании моего имени. Прощай!
— Не торопись так, мой друг! Я иду с тобой.
— К пиратам?
— Если ты называешь так виталийцев, да. Но нужно начать это не так, как ты думаешь.
— Как, мастер, у тебя уже есть, как видно, готовый план?
— Конечно, недаром я ученый. Мы ученые поступаем всегда после зрелого обсуждения. Ты должен иметь раньше корабль.
— Как же, не украсть ли?
— Украсть? Ты как видно в шутливом настроении, это меня очень радует. Но пока нечего говорить о краже. Ведь тебе принадлежит «Гамбургский орел»?
— Нет, магистр, моему дяде!
— Он уже умер, а ты его наследник.
— По праву это должно было быть так. Но гамбургский сенат конфисковал этот корабль, и в эту ночь, как я слышал, они даже устроили там торжественный банкет.
— Так ты выбросишь их за борт и заберешь себе свою собственность. Ты знаешь уже цель, а средства осуществления ты сам найдешь.
— Я уже знаю, магистр. И ты действительно последуешь за мной? Мне-таки кажется, что ты скорее создан для морской жизни, полной приключений и опасностей, чем для постоянного сидения над запыленными книгами.
— Ты угадал, мой друг. Мне до сих пор недоставало такого товарища, как ты, для осуществления моих планов. Я научно изучил море во всех его проявлениях. Ветер и волны, солнце и звезды, прилив и отлив никто не может так высчитывать, как я. Поэтому мы, в союзе силы и знания, победим на море всякого противника.
— По рукам! Теперь вперед.
Друзья начали теперь совещаться о предстоящем довольно трудном предприятии, ибо это было совсем нелегко для отряда из мирного ученого, почти безоружного юноши, мальчика-рыбака и собаки завладеть кораблем, на котором находился весь сенат под многочисленной охраной полицейских и солдат.
Вигбольд знал, что старый экипаж, служивший под командой капитана Железного, был заперт в нижних помещениях корабля, ибо им не доверяли. Это были все храбрые, решительные ребята, исколесившие все моря и океаны под командой смелого моряка.
Они знали юнкера фон Винсфельда и были ему преданы всей душой; на этом друзья основали свой план.
Пока Клаус и Генрих подкреплялись скромным ужином, Вигбольд начал свои приготовления к отъезду; он совсем не думал оставить свои астрономические инструменты и научные приборы невеждам.
Генрих подошел к нему и усердно помогал ему уложить все в шлюпку, в которой они должны были подъехать к кораблю.
Клаус засунул себе за пояс, помимо оружия, отобранного у бандитов, еще два пистолета и саблю, полученные им от магистра. Последний, несмотря на свою ученость, любил возиться с оружием и умел обращаться с ним.