Поездка в Лондон

Билль был на вахте в нижнем помещении, где находились пленные англичане. Люк, ведший в их тюрьму, был, конечно, заперт, и он не имел права его открыть. И все-таки мысль освободить заключенных земляков не давала ему покою.

Но отнюдь не любовь к ближнему побудили его к этому шагу. Деньги, богатства! вот что толкало его на это! Целый день он видел вслед за «Буревестником» шедшего «корабля золота» с его несметными богатствами, и жадность его неимоверно возросла.

Бессомненно, он не надеялся, что корабль золота всецело перейдет в его руки. Нет, на это он и не рассчитывал. Он разделит это с своими соотечественниками; и, если он им даст возможность освободиться и разбогатеть, тогда по праву справедливости львиная доля добычи будет его уделом.

Он долго раздумывал о том, как выполнить это преступное дело. Обдумывал разные планы.

— Га! Хорошая идея! На нижней палубе стояли 25 бочек с заключенными в них английскими офицерами. Что бы они ни дали за свое освобождение?!

Без сомнения, они жаждали страшнейшей мести виновному в их позорном заключении и мучениях. Но без помощи снаружи это было невозможно.

После короткого раздумывания решил Билль войти в переговоры с ними, каким путем выполнить этот замысел. Около них сторожил виталиец, с которым Билль не хотел делиться своими мыслями; его следовало удалить или обезвредить во что бы то ни стало, дабы не иметь лишнего свидетеля своих темных деяний.

Способ легко нашелся. Билль, любивший выпивать, решил засыпать постового водкой. За последней дело не стало. Так как виталийцы также любители алькоголя, то Билль надеялся, что способ этот вполне удастся. И он тотчас принялся за дело. Место поста виталийца было на палубе поверх его. Он взобрался поэтому по лестнице на верхнюю ступень, уселся на ней с бутылкой водки в руках и пригласил виталийца к себе.

— Мы прекрасно можем наблюдать наш пост и отсюда. Ты здесь наверху, а я внизу. Мои пленники не удерут из своей дыры — люк крепко закрыт, а твои британские офицеры, чорт их подери, также спокойно посидят в своих бочках.

— Твоя правда, товарищ, — ответил виталиец, — я-то, вообще, не понимаю, зачем тут сторожить. Да, тяжелая наша служба. Всего у нас вдоволь, и золото, и серебро, жизнь наша веселая и счастливая, да только вот эти проклятые посты, на которых нельзя пить. Меня жажда страшно томит.

— О, против этого у меня прекрасное средство, дружище. Смотри-ка!

При этих словах Билль достал большую бутыль водки и предложил ее своему новому другу.

Виталиец осторожно осмотрелся кругом. Это было против предписания, но он не был в состоянии не поддаваться этому искушению. Притом поощрения Билля не давали ему покоя, и он должен пить все более и более. Билль также притворился пьющим, но ему стоило неимоверных усилий, чтобы удержаться от этого. Только надежда на богатую добычу была в состоянии удержать его на этот раз от пьянства.

Выпитая виталийцем водка вскоре входила в свои права. Он скоро почувствовал утомление во всем теле и затем впал в крепкий сон.

Билль, желая основательно напоить его водкой, продолжал ему подавать один раз за другим бутыль, из которой тот машинально глотал, пока совершенно не впал в бесчувствие. Билль оттащил его в угол и положил около пьяного также и бутылку. Это имело двоякую цель: во-первых, если пьяный проснется, он сумеет опять за нее схватиться, во-вторых, это отводило глаза от виновника всего и можно было полагать, что постовой сам напился, без посторонней помощи.

Теперь путь был свободен. Контрабандист осторожно огляделся кругом, не подсматривает ли кто-нибудь, и пустился к той бочке, в которой адмирал Хурхиль был заперт.

Адмирал был в состоянии, близком к отчаянию. Не говоря о телесных мучениях, дух его был так угнетен, что он с радостью лишил бы себя жизни, если бы имел возможность.

Услышав приближающегося к его тюрьме, он окликнул того:

— Кто бы вы ни были, я умоляю вас размозжить чем попало мой череп, или ударяйте кинжалом в горло. Так дальше жить не могу. Сжальтесь надо мною, если вы человек!

— Пст, не так громко, господин адмирал!! Может быть, найдется средство, чтобы освободить вас от мучений, режущих мне сердце.

Слова эти на чистом английском языке произвели замечательное впечатление на адмирала.

— Кто вы такой? — спросил лорд Хурхиль также по-английски, тогда как раньше говорил на ломаном немецком языке, предполагая, что это виталиец.

— Ваш друг, — шептал теперь контрабандист у самой бочки адмирала. — Англичанин, как вы, по имени Билль, взятый Штертебекером в плен.

— Ах, я вспоминаю, — возразил Хурхиль. — Это вы тот негодяй, выдавший главе пиратов местопребывание «Орлиного Крыла»?

— Мог ли я иначе? Разве не привязал меня король разбойников к мачте, чтобы пытать меня «испанскими сапогами»? Эта ищейка и без меня тоже бы нашла «корабль золота». Гораздо умнее было мое действие; я встрелся в его доверие. Если бы не это, я бы теперь не имел возможности вступить с вами в переговоры.

— Вы хотите вступить со мною в переговоры? Относительно чего?

— Относительно вашего освобождения!

— Га!

— Пст! Не так громко, адмирал, нас могут услышать. Здесь стены слышат, а с Штертебекером шутить плохо.

— Вы правы, — сказал лорд Хурхиль уже пониженным голосом. — Этот ужасный пират, видимо, в союзе с дьяволом. Я чуть с ума не схожу, когда подумаю, что этому проклятому разбойнику удалось разбить мой флот.

— Ну, адмирал. У вас еще осталось шесть или восемь кораблей в строю, так что о полном поражении нельзя говорить.

— А вы что, дразнить меня вздумали тут?

— Никогда, адмирал! Я хотел вас только утешить. Как вы думаете, если бы нам удалось отнять потерянное обратно? Ваши военные корабли и индийский «корабль золота».

— Что это значит? Что вы надо мною надсмехиваетесь?

— Пст, пст, адмирал! Не кричите! вы сердитесь. Я вполне серьезно говорю. Я вам хочу все возвратить, за исключением сожженных кораблей.

— Вы?… Вы хотите?… Что вы с ума сошли? Вы с Штертебекером? Нет, нет! Вы надо мною издеваетесь, убейте меня, бросьте в воду, и да будет конец всему!

— Не падайте так духом, адмирал! Клянусь всем святым, что я серьезно хочу освободить вас. Но когда свобода будет вам дана, вы должны ее храбро защищать.

— Мне очень трудно верить в этом, Билль, но я постараюсь. Скажите, что вы предпринимаете.

— Это весьма просто. Я командирован постовым у наших пленных моряков. Я освобожу их, дам им оружие, вас также освобожу и снабжу оружием. По известному сигналу вы соединитесь с моряками, и тогда дело в шляпе.

— Это было бы возможно, если бы нашим врагом не был Штертебекер. Против него ничего не сделаем.

— Видно, вы слишком высокого мнения о главе разбойников, — сказал Билль с легкой иронией.

— Я научился его бояться, — ответил лорд Хурхиль серьезно. — Ваше предположение невыполнимо, пока Штертебекер жив.

— Тогда его убьем! — сказал Билль решительно.

— Кто?

— Я!

— Вы?

— Да, я сам!

— Каким образом вы думаете это сделать?

— Ядом!

Адмирал весь задрожал.

— Нет, нет, — сказал он. — Я не должен настолько увлекаться. Употребить яд — это очень низкое преступление, даже пред морским разбойником.

Контрабандист смущенно кусал себе губы. Он уже рисовал себе картину отравления короля, но этот способ оказался нечестным.

Из-за этого мог рушиться весь его план. Но он был хитрее лисицы, умел скрывать свои мысли и потому сейчас же сказал:

— Хорошо, адмирал! Если вам неприятно видеть Штертебекера отравленным, то убийство его совершится другим образом. Я это возьму на себя. Согласны вы при таких обстоятельствах на наш торг?

— Торг? Разве это торг? Разве вы требуете за вашу измену вознаграждение? Вы только сегодня присягали виталийскому королю и уже изменяете.

— Это я сделал только для вида, адмирал, дабы я мог вам лучше помочь. Конечно, я желал бы вознаграждения, потому что даром дается только смерть.