Страница 64 из 169
- А видел ли еще кто-либа Это, - но всё спокойно, никто не снимал его на свой телефон, хотя с другой стороны: проносить сюда телефоны легально было не то, что нельзя, но не поощрялось, ибо тем, кто приперся без телефона с его пресловутой видеокамерой, подавали бокал Саперави, Киндзмараули, Хванчкары - на выбор:
- Бесплатно, - на всё время ожидания выполнения заказа. - В том смысле, что если выпьете больше, пока иво ждете, то и пейте пока не лопнете, если повара и тем более сам шеф-повар мышей не ловят, а занимаются, чем угодно, то не приготовлением пищи, как это всё-таки было решено при создании этого художественного кабака под историко-японским названием:
- Ван Гог. - Название снаружи было написано по-японски, и только внутри сначала по-французски, затем по-английски и только фирменные костюмы официантов, барменов и поваров были украшены нормальным человеческим образом, а именно:
- Ван Гог, - как все и привыкли читать с детства. - Хотя на самом деле, прочитать это своё почти родное чувство можно было только после бутылки Хеннесси - не меньше.
И знаете почему? Нужно было понять посылку, которую Ван Гог вкладывал в свои бессмертные творения. А именно:
- Почему деревья на его полотнах фиолетовые, а обычно - зеленые? И более того:
- Почему это отступление от оригинала вызывает у Хомо Сапиенса такую радость?
- Вот теперь я понял, - ответил Ми Склифосовский, - чем фиолетовое лучше зеленого.
- Да, чем? - спросила Алисия, - я не фиолетовая.
- Вот в том-то и дело, что фиолетовая, ибо всё прекрасное, приобретает в глазах настоящего художника именно этот божественный цвет неба на переправе Стикса.
- Ты думаешь, мы уже там? - спросила фото-кино-модель.
- Пока нет, но предлагаю вам пройти именно туда.
- Мне что-нибудь надеть?
- Не надо, сюда ко мне ходят только одаренные художественным видением лэдис энд джэнтльмэн. Вы сейчас это поймете.
И они двинулись, и не просто через зал, но через всю кухню, набитую отличными поварами:
- До отвала. - И более того, попросили удалиться, и:
- Больше не пить на работе двухметрового шеф-повара перед экраном два на полтора плоскостного телевизора, где метались в ужасе игроки Спартака перед наехавшим на них Динамо Киев, и можно было только догадываться, за кого болел шеф:
- Толи за белых, а может и за фиолетовых. - Тем не менее, он сказал, едва взглянул одним ухом на вошедших:
- Вы, эта, оденьтесь сначала.
И Ми подумал, что, да, все здесь, даже посудомойщица и полотер - люди с глубоким проникновением в действительность, все, но только не этот шеф-повар, он, как сказал Высоцкий:
- В этом деле всё равно ничего не понимаешь.
Пока Ми раздумывал, как еще обратиться к шеф-повару:
- Бросить недопитую бутылку Хеннесси в новый большой телевизор, или в эту великовозрастную китайскую тушенку - китайскую потому, что вкусная - Ми так и сказал:
- Я тя щас сожру вместе с костями.
- Да ладно, ладно, я пошутил, - сказал повар, так и не поворачиваясь к вошедшим лицом, а только все тем же правым ухом: - Идите наверх, там я снял отдельные апартаменты Пять Плюс специально для фиолетовых.
И они ушли, и не просто, а пошли опять через весь зал к выходу, ибо на второй этаж здесь, как и на Том Свете, пройти можно, но не из любого места:
- Надо обязательно принять диспозицию с фронта. - Так сказать:
- Выйти, а потом опять:
- Зайти.
И Ми Склифосовский прибыл в Край и сразу начал снимать Алисию Сильверстоун в роли немки. И это бы еще ладно, но он начал снимать и самого себя, что удивило многих, ибо:
- Он давно не снимался лично, - и как многие подумали:
- Парень наконец увидел себя со стороны и решил, махнув рукой:
- Хватит-т!
Нет, оказывается, мало. Более того, как сказал Ми короткую речь прямо из кабины паровоза, фырчащего всеми парами - в том смысле, то не только по пробегающей мимо с какими-то новыми предложениями Даме и ее Японскому Хину, но эти струи пара свистели и у него:
- Как пули у виска.
Как сказала Грейс, поняв всю безнадежность ситуэйшен:
- Чё-то будет. - Но решила еще немного побороться за своё счастье:
- Она должна быть не сразу, надо сначала еще найти ее в тайге.
- Да? - удивился Ми, - я не читал до конца сценария, поэтому думал:
- Уж если взялся за гуж, то так и буду править до самого царства Персефоны. - Но согласен, пусть будет чинно и благородно:
- Как в кино:
- Становитесь в очередь сукины дети!
Но Грейс подняла руку, слегка остановив, забегавший, как муравьи перед их дойкой ради спирта, народ, но потом так и махнула этой рукой, ибо поняла, что они пытаются организовать очередь, но не поперек паровоза, а наоборот:
- Во фронт ему.
И стало ясно: со стороны Ленин-Штрассе Три приближаются не три, а все четыре мушкетера, и среди них в форменной серо-голубой шинели с кобурой на ремне и приплюснутой фуражке Германн Майор. А также второй - после Ми Склифосовского - режиссер Михаил Маленький, Кот Штрассе и Шико-Колыванов с двухзамковым портфелем немецкого - из Лейпцига - производства.
- Ситуация-я, - высказался Майор, покрутил барабан нагана, и опять пристегнул его к ноге, как любил делать Дольф Лундгрен. А может и сейчас еще делает.
Ибо именной ТТ уже занимал в кобуре место по прейскуранту.
Помогли разобраться с этой расстановкой фигур на шахматной доске тайги, но в данном случае не медведь - хотя и был здесь хозяином - а с небес, которые разогнали облака, и сигнал со спутника hotbird пробрался на землю и сообщил:
- Жду. На Волге. Стерлядь - есть. Бери с собой дрова, лучше хвойные, смолистее будет, и не возбраняется прихватить с собой муравейник - лизать будем им жопы. - И так прямо и залез на сброшенную тут же, как будто с самого неба лестницу, а на самом деле с аэростата, как у Милы Йовович, и полез по ней, предварительно принял у Михаила Маленького приличную вязанку дров смолистой лиственницы, а от Кота Штрассе - мешок с муравьями, со словами:
- Не смотрите, что он маленький! - крикнул Кот вдогонку, уходящему в небо Ми Склифосовскому, - там есть свиноматки - пока долетите он разрастется до нужных размеров Аллиного с Галлином коттеджа в шесть крепостных этажей, ибо действительно:
- Жить интересно только там, где можно заблудиться, и без опаски, что кто-то увидит - пасать прямо в углу перед опочивальней, как делали в Версале во времена не столь уж запамятные.
И в принципе здесь, как в Версале: только медведь и следит за этим жертвоприношением в виде отходов собственного производства, но так как он один, то и не поспевает за всеми, а значит и:
- Нам всё можно, - как в Версале: с оглядкой на близлежащие окрестности:
- А не подсматривает ли кто-нибудь нарочно, - в том смысле, что уж с планшетом или с мобильником в тайгу приперся.
Ибо:
- Так-то, невооруженным глазом увидит, но в этом нет ничего страшного, потому рассказать, как Это было своими словами все равно не сумеет, ибо:
- Кто будет показывать все подробности этого дела, а? - Вот именно:
- Не хочется. - А не хочется - значит ничего и не было. - Ибо, уверен, никто здесь не сможет, как Барон Мюнхгаузен заморозить буквально:
- Как они делали этого, - а потом за ужином разморозить и показать не только процесс, но и самого уже родившегося ребенка:
- Городу и Миру, - несмотря на то, что он:
- Лестной. - От слова лесть, ибо как и было констатировано в историческом фильме:
- Чего ты не смог, чего ты не смог, и поленом его, поленом, и не за то, естественно, что врет, а именно за то, что: