Страница 59 из 68
«…повезло… внизу ударилась… головой в доску… небольшой запас воздуха… иначе бы задохнулась…»
Санитары бросились к Николь. Но отмахнувшись, она выпрямилась и отряхнулась. И действительно, санитарам по-серьезному оставалось обработать у нее только одну кровоточащую, но неопасную рану на лбу, которую она получила, когда внизу пробила головой трухлявую доску. Быстро перевязали также резаную рану на запястье. Едва успели закрепить последнюю скобу, как Николь встала и сделала глубокий вдох и выдох.
— Вы его схватили?
Штенгеле, Мария и Еннервайн, усталые, от изнеможения повалились в траве. Они могли только кивнуть и показать в сторону могильного креста рядом.
Остлер и Холльайзен подоспели как раз вовремя. Они были единственные из группы, кто был одет в форму, и на данный момент были самые чистые. К тому же их здесь знали, они смогли заставить себя уважать, что было необходимо, чтобы отогнать самых любопытных из любопытной своры зевак.
— Это наш человек? — спросил Остлер, но Еннервайн настолько запыхался от рытья, что все еще был не способен ответить. Он еще раз показал в ту сторону. Там мужчина восточной внешности был прикован к железному надгробному кресту.
— Вы хорошо его привязали? — спросил Остлер.
Еннервайн кивнул. Остлер понял, что нужно действовать, так как суматоха из-за пребывающей толпы становилась все больше. Он тронул за плечо санитара.
— Можно мне воспользоваться вашим мегафоном в машине?
— Конечно, ты знаешь, как он работает?
— Вероятно, так же как и в полицейской машине.
— Да, верно.
«Внимание, внимание, — послышался голос Остлера в мегафон. — Это дежурный отряд уголовной полиции. Успокойтесь, опасности больше нет. Однако просим вас покинуть территорию вокруг могилы и быстро продвигаться в сторону выходов с кладбища».
Голос Остлера был мягким и теплым, слова были хорошо подобраны, коротко и ясно, определенно, но не авторитарно. Толпа, состоявшая из более или менее известных личностей, действительно отступила. Холльайзен отодвинул нескольких нерешительных, так что в результате остались:
1 руководящий детектив, лежавший на земле, еле живой
1 полицейский психолог, тяжело дышавшая, с полностью поломанными и расслоенными ногтями
1 комиссар из Алльгойе, совершенно запыхавшийся, с твердым намерением бросить курить
2 местных полицейских, отгонявшие последних любопытных
3 санитара, оказывавшие различного рода первую помощь
1 пациент, потерявший сознание в машине «скорой помощи», готовый к отправке
1 комиссар из Реклингхауза, бойкая, с «двумя небольшими ранами»
1 подозреваемый, прикованный цепью к железному надгробному кресту.
Холльайзен наклонился над этим подозреваемым и убедился, хорошо ли были прикреплены наручники к железному надгробному кресту. Затем он его осторожно ощупал и обыскал его карманы. Мужчина был безоружен, и у него при себе не имелось документов.
— Вы меня понимаете? — спросил Холльайзен, мужчина не ответил. Холльайзен сделал шаг назад. Этот азиат был очень похож на азиата, которого он видел на фотороботе.
— Я уверен, что вы меня понимаете. По закону я обязан вас спросить, не требуется ли вам врач. Я это сделал и ваше молчание оцениваю как «нет». Вы напали на сотрудницу полиции с применением силы. Кроме того, имеется серьезное подозрение в совершении вами преступления, в том, что вы причастны к покушениям здесь в городке…
Вонг молчал. Ему нужно только продержаться до завтрашнего дня. Только до завтрашнего дня! Завтра Рогге приезжает в курортный город. Завтра состоится шоу военного парапланеризма. Шан придется провести покушение на него одной, но и так все должно получиться. Несмотря на то что австриец действовал на нервы, он был надежным. Карл Свобода хорошо подготовил нападение.
61
Он не мог на это смотреть, на самом деле не мог видеть крови. Он детским жестом закрыл лицо руками, и когда ему показалось, что больше не слышно клокочущих и хрипящих шумов, осмелился посмотреть на безжизненное тело женщины. Он боялся, что потеряет голову и у него сдадут нервы. Но нужно было действовать. Такое не входило в его планы. Он подошел и осторожно толкнул тело ногой. Никакой реакции. Ее глаза были открыты, он не мог больше выносить эту картину, поэтому отвел взгляд. Годами он играл с ужасами, разработал и собрал инструменты пыток и машины для убийства. Устраивал тайные подрывы, провел несколько забавных операций и при этом до смерти напугал людей, наконец, сейчас осуществил три покушения — его выдающиеся достижения. Но до сих пор не проливалась кровь, ни капли крови. И это как раз входило в его планы. Он хотел демонстрировать свою власть, и больше ничего. Это был первый труп, который он увидел в жизни, и этот труп должен был исчезнуть, его следовало уничтожить. Нужно сделать так, будто его вообще не существовало. Сделав глубокий вдох, он потянул женщину на маленький коврик, в который ее поспешно завернул. На голову и ноги, которые из него торчали, он надел голубые мешки для мусора, и теперь уже дышал спокойнее. Он достал половую тряпку и вымыл пол. Один, два, пять раз. С него катился пот, но он продолжал мыть, и с каждым ведром воды, которую выливал в раковину, он становился чуть-чуть спокойнее. Нужно сделать так, чтобы исчезло все, связанное с этим омерзительным несчастным случаем. И следовало поторопиться. Он схватил завернутое тело Шан и потащил его к печи. Чугунная дверка все еще была открыта, языки пламени извивались и требовали новой пищи.
Вначале он бросил половые тряпки, потом рюкзак женщины, затем все черновики признательного письма, его планы и наброски к покушениям, вырезки из газет об этом покушении — с каждым предметом история казалась несколько нереальнее. Он был готов полностью покончить с этим отрезком его жизни. Оставалась только женщина, которую он завернул в ковер. И только сейчас ему стало ясно, что он не сможет засунуть ее через печное отверстие целиком. В дверь позвонили. Один из его клиентов? Или еще один незваный гость? Его охватил панический страх.
Позвонили еще раз. Через какое-то время ему стало совершенно безразлично, кто это был, он хотел убежать отсюда, он хотел сделать так, будто этого преступления вообще не было, и он вышел из дома, чтобы предположительно никогда больше сюда не вернуться. Он вылез через окно на балкон и пошел тем же путем, которым пришла Шан, он видел в этом нечто символичное, что-то, что повернуло историю вспять и поставило на нулевую отметку. Он сел в машину и поехал. Без цели, куда-нибудь, подальше отсюда. Он проехал мимо кладбища. Оттуда хлынула масса народа. Он проехал мимо дома старой Рози Крайтмайер и даже мимо лыжного трамплина. Кто была эта женщина? Она имела какое-то отношение к новогоднему покушению. Но какое? Была ли она стрелком? Почему она хотела свалить это покушение на него? Он бы это сделал и добровольно. Он ехал дальше, прочь из города, без цели. Когда он пересек старую, ставшую в связи с развитием истории бессмысленной, австрийскую границу, то только тут почувствовал себя чуть-чуть увереннее, чуть-чуть свободнее. Самую малость менее виновным. Небольшие приступы паники, которые его охватывали, удавалось побороть. Это был несчастный случай. Разве не так?
На фоне невнятных мыслей о ставших ненужными пунктах обмена валюты ему вдруг пришла в голову другая — ведь за этой женщиной мог скрываться еще кто-то. Чем дальше, тем больше крепла его уверенность в этом: эта женщина каким-то образом имела отношение к новогоднему покушению и наверняка она была не одна. И сейчас он понимал: она стала бы его преследовать. Ледяной озноб охватил все его тело. Преследовать его будет не полиция, а какая-то организация. До самого конца света. Он остановился и вышел из машины, настолько сильно перепугался. Он оказался в первой австрийской деревне после границы. Международная организация. Термин китайская мафия всплыл медленно из тумана неясных мыслей. Они его схватят, на каком бы краю света он ни находился. Он потерял контроль над своим будущим, он больше был не преступником, а жертвой. Следовало сдаться полиции.