Философия Ридли

В приемной меня встречает Сара. На женщине красивый костюм, кораллового цвета. Мне нравится, как уложены её красивые каштановые волосы, но я никогда не решалась сказать об этом слух. Это означало бы завести диалог, а значит, рассказать о себе.

— Привет, малышка! — женщина заключает меня в приветливые объятия, я понимаю, что позволяю ей это делать, а сама остаюсь безучастной, тем самым уже не раз провожу аналогию с отцом, но отгоняю прочь эти мысли. — Шеф ждет тебя, уже спрашивал. Каждый раз волнуется перед встречей с тобой, — хихикает она, таинственно улыбаясь. — Уже попросил принести твой любимый кофе и шоколадные вафли.

Улыбка против воли появляется на лице и ощущение «дома» захлестывает с головой, выбивая из меня воздух. Трясу головой, чтобы немного прийти в себя.

— Спасибо, Сара, — благодарю секретаря и тихо вхожу в такой знакомый и уютный кабинет с огромным окном во всю стену, прямо за спиной начальника.

Он сидит за большим столом, изогнутой формы и насыщенного рубинового цвета. Задумчиво смотрит в монитор компьютера и мешает зеленый чай с цедрой апельсина и имбирём, — его любимый. Я улыбаюсь почти блаженно, когда этот респектабельный мужчина в светло-голубом костюме, поднимает на меня свои пронзительные карие глаза.

— Малыш, я заждался, — с этой фразы начинаются почти все наши встречи. Его голос немного хрипит, он сам это замечает и привычно лезет в ящик за леденцом. Ему приходиться много говорить, отсюда годовой запас «холса».

Снимаю обувь, да именно так, подхожу к шкафу в углу, и достаю белый плед. Направляюсь к столу, извлекая из сумки приготовленные бумаги. Молча кладу перед мужчиной, взамен беру кофе и иду на свой небольшой диван возле стены. Он куплен специально для меня. Вещь, которая принадлежит лично мне. Ещё есть Стиви — он тоже мой, но на нем лежать неудобно.

Пока начальник хмурит брови, знакомясь с отчётом о проделанной работе, я могу позволить себе просто не думать. Прикрыть глаза, вдыхая терпкий аромат кофе с капелькой ликера. Дать возможность телу расслабиться.

Минут через двадцать, когда кофе выпит, начальник откладывает бумаги. Он потягивается, а я пересаживаюсь к нему за стол.

— Малыш, ты мой клад, серьезно тебе говорю! — мужественное лицо, озаряет довольная как у кота улыбка. — Здесь даже больше, чем я мог рассчитывать. — Он поднимается и идет к сейфу.

Правильно, я бы не стала держать информацию на конкурентов и других участников предвыборной гонки на видном месте.

— Теперь я знаю, где Лоис заказывает печатный материал, и могу перекупить поставщика. И главное, Мартин, — этот гусь… теперь он у меня на крючке и не слезет, пока не подпишет новое соглашение с нашей фирмой. Я говорил, что ты клад?

— Постоянно, — усмехаюсь я. Мне нравится доставлять этому мужчине моральное удовольствие. За три года работы на этого человека, я многому научилась, многое переняла, и главное открыла ту, вторую часть меня. Он, кстати, и выдает мне документ, свидетельствующий, что я прохожу практику при его фирме. О том, что я получаю зарплату в три раза больше «студенческого оклада для практикантов», родители не знают, как и том, чем я на самом деле занимаюсь.

— Отец получил отчет за прошлый месяц о твоей успешной практике?

Мой начальник единственный, кто знает обе стороны моей жизни. Почему именно он? Не знаю, просто он другой.

— Да. Он доволен.

— Ну, Ридли! Не кисни. Придет время — жизнь всё расставит по местам. Не стоит себе забивать этим голову, ты никому не делаешь плохо. Кроме моих конкурентов, — добавил он с сарказмом и рассмеялся. Но я-то знаю, что этот человек никогда не поступал подло в прямом смысле этого слова, если только его не вынуждают. Это вообще самый лояльный человек из всех в мире живущих. С ним можно договориться о чем угодно, главное — предложить что-то взамен.

— Знаешь, почему я выбрал тебя?

Я скривилась.

— Оо, я знаю, ты не переносишь всю эту лирическую чушь, но всё же я скажу. Я смог разглядеть в простой семнадцатилетней девчонке — себя. Ты пришла в этот офис в поисках своей практики: такая простая, чистая, но закрытая. Точно знала, чего ты хочешь, но… первый год, мне было тяжело с тобой. Помнишь?

Я помнила. Как сейчас. Не всегда хорошо иметь феноменальную память. Моя скрытость и осторожность встали между нами непробиваемой стеной, но мужчина смог отыскать дверь. Он был терпелив, добр и открыт. В общем, мужчина умеет подбирать «ключи».

— Я верю в тебя, малыш. Однажды всё изменится, и ты выберешь нужную сторону.

— Спасибо, — как всегда робко благодарю, но не пытаюсь скрывать искреннюю улыбку.

— Мистер Марвол, — раздается голос Сары по внутренней связи. — К вам сын. Ожидает в приемной. Приглашать?

Мои глаза лезут на лоб, срываюсь с места, влетаю в туфли, прячу плед, действия, доведенные до автоматизма, на ходу достаю из сумки блокнот и ручку, при этом успеваю ворчать. Знаю, что Джим простит мне любую выходку.

— Сын? — шиплю я. — Ещё скажите, что не знали о его приходе?

Этот… этот… хитрый жук, улыбается одной из самых его очаровательных улыбок, но меня не провести, я знаю их все! Хитрец, что-то задумал. Плохо дело…

— Ты не слишком-то любишь моего сына, — нагло усмехается он.

Неприлично приоткрываю рот.

— Знаете, у вас просто нет совести, — шиплю прищурившись. — Я итак ваша «ищейка императора», плюс — личная помощница, плюс — курьер, плюс — секретарь, ещё и нянька для сына. Могли бы сделать так, чтобы мы никогда не пересекались.

— Ты сама подписала договор, мерзкая девчонка! — хохочет этот мужчина в рассвете лет.

— Ну, не кровью же!

Успеваю сесть напротив начальника, и замолчать: в этот момент открывается дверь, а Джим говорит мне:

— … я веду честную политику, и знаете мисс Ридли… О? Ричи! — мужчина поднимается из-за стола и приветствует сына: (вот кто никогда не прячет чувств) одного из трех. Принесла же нелегкая.

— Я вроде опоздал и всё равно не вовремя, — слышу его растерянное бормотание. — Ладно, зайду в другой раз.

Подавляю смешок, стараясь не думать, почему этот парень боится меня как черт ладана. Хотя, какая мне разница, пусть боится. У младшего Марвола мозгов как у белки и интересы его ограничиваются клубами и телками. Хотя Джим утверждает обратное.

— Ричи, — одёргивает начальник. — Это Диана Ридли. Она репортер «New York Times», ведет политический обзор и пишет статью обо мне. Диана, это мой младший сын Ричи Марвол.

Чуть не фыркнула от возмущения. Любит у меня начальник театральные постановки, где он режиссер. Но на счет репортера и статьи он не соврал. С его, кстати, подачи я и попала в эту газету.

— Тебя повысили? — холодно спрашивает Ричи, бегло рассматривая меня. Мне пришлось подняться и пожать ему руку в качестве приветствия. Впервые заметила, какого цвета у него глаза. Они не такие глубокие и таинственные как у Джима. Светло-светло зеленные, почти прозрачные с вкраплениями золотого. Очень добрые и открытые, такие глаза больше подошли бы женщине.

— Вы знакомы? — искренне удивляется этот артист. Нет, что вы! Я просто от большой любви слежу больше двух лет за вашим сыном, не давая расползтись слухам вокруг него, дабы не пятнать вашу репутацию.

— Мы учимся вместе, — так же без-эмоционально отвечает парень, гипнотизируя меня взглядом. Не знаю, что он пытается найти: может, рецепт эликсира молодости?

— Ты не говорил мне, — укоризненно произносит шеф. Ну-ну, что вы ещё придумали, господин Марвол?

— Диана, раз мы не успели закончить, приглашаю вас сегодня на ужин к нам домой. Узнаете будущего мэра, так сказать, в домашней обстановке.

Наши лица синхронно вытягиваются. Ужин?! Ужин?! — мысленно кричу я, стараясь расчленить Джима взглядом. Тоже делает Ричи.

— Спасибо мистер Марвол, с радостью приду, — а вот вам обоим! — Рада была познакомиться! Всего доброго, — поднимаю сумку, упавшую со стула и обхожу застывшего парня, случайно задевая его рукой. Я оборачиваюсь, вздрогнув: мы смотрим, друг на друга, пытаясь что-то отыскать во взгляде и я, наконец, ухожу. Только за дверью начинаю дышать. Что это было?