История запорожских казаков. Быт запорожской общины. Том 1

Страшные бедствия, которые приходилось испытать казаку, застигнутому в диких степях Запорожского края, художественно обрисованы в народной думе «О побеге трех братьев из-под Азова», в которой представлено, как два брата едут на конях через восточные степи Запорожья, а третий, пеший – пехотинец, спешит-поспешает за конными братьями, напрасно молит их взять его с собой, потом теряет их из виду, добирается до Савур-могилы и тут в страшных муках погибает от голода и жажды:

Из-пид города, спид Азова то невелыки туманы уставали.Як три браты ридненьки,Як голубоньки сывеньки,Из города, из Азова, з тяжкой неволиУ землю хрестиянську до батька, до матери, до роду утикали.Два брата кинных,А третий брат, меньший, пиша-пишаныця,За кинними братами угоняе,На биле камння,Ня сыре коринняСвой нижки казацьки-молодецьки побивае;Кровью слид заливае,И до кинных братикив словами промовляе:«Братики мои ридненьки,Голубоньки сывеньки,Добре вы учините,Мене, наименыпого брата, миж кони возьмите,И в землю християнську, до отця, до матери, до роду надвезите».И ти браты тое зачували,Словами промовляли:Братику мылый,Голубоньку сывый,Ради б мы тебе миж кони узяти,И буде нас Азовська орда нагоняти,Буде в пень сикти-рубати,И буде нам велыку муку завдавати».И тее промовляли,Видтиль побигали…Тоди меньший брат на Савур-могилу збигае,Словами промовляе,Слёзами облывае:Побило мене в поли три недоли:Перша доля безхлибье,Друга доля безвидье,А третя – буйный витер в поли повивае,Видного казака з ниг валяе.Тоди меньший брат на Савур-могилу зихожае,Головку свою казацьку склоняе,Батькову-матчину молитву споминае.От руками не визьмеНогами не пиде,И ясными очима на небо не зглине,Кругом взирае,Тяжко вздыхае:«Голово моя казацькая!Бували мы у землях турецьких,У вирах бусурменських;А теперь прыпало на безвидди, на безхлибьи погибате,Девятый день хлиба в устах не маю,На безвиддьи, на безхлибьи погибаю!»Тут тее промовляв… не чорна хмара нолитала,Не буйнии витры вийнули,Як душа казацька-молодецька з тилом розлучалась.Толи сыви зозули налитали,У головах сидали, жалибно кували,И як ридни сестры оплакали;Тоди вовки-сыроманьци набигали,И орлы чорнокрыльци налитали,В головках сидали,З лоба чорни очи выдырали,Биле тило од жовтой кости одрывали,Жовту кисть по-под зелеными яворами разношали,И комышами укрывали.И жалибненько квилили-проквыляли:Тож вони казацькии похороны одпрьвляли[156].

О других бедствиях Запорожского края, саранче, разного рода насекомых, особенно комарах, слепнях и мошках, этих «крылатых шпильках запорожских омутов», и зимних стужах дают подробные и весьма любопытные описания современники-очевидцы, каковы упомянутый нами не раз инженер Боплан и барон Тотт. «Бесчисленное множество оной (саранчи) на Украине, – говорит Боплан, – напоминает мне наказание, ниспосланное Всевышним на Египет при фараоне. Я видел, как бич этот терзал Украину в продолжение нескольких лет сряду, особенно в 1645 и 1646 годах. Саранча летит не тысячами, не миллионами, но тучами, занимая пространство на пять или на шесть миль в длину и на две или на три мили в ширину. Приносимая на Украину почти ежегодно из Татарии, Черкесии, Бессы и Мингрелии восточным или юго-восточным ветром, она пожирает хлеб еще на корню и траву на лугах: где только тучи ее пронесутся или остановятся для отдохновения, там через два часа не останется ни былинки, и дороговизна на съестные припасы бывает ужасная. Бедствия увеличиваются в триста раз более, когда саранча не пропадает до наступления осени… Нет слова для выражения количества саранчи: она совершенно наполняет воздух и помрачает свет дневной. Полет ее лучше всего сравнить со снежными хлопьями, рассыпаемыми вьюгой во все стороны. Когда она сядет, все поле покрывается ею, и раздается только шум, который она производит, пожирая растения; оголив поле в час или в два, туча поднимается и летит далее по ветру. В это время исчезает свет солнца и небо покрывается как будто мрачными облаками. В июне месяце 1646 года я должен был остановиться на две недели в недавно построенном Новограде, где заложена была мною крепость; увидев там бесчисленное множество саранчи, я не опомнился от удивления. Гадина вывелась в окрестностях Новограда весной и не могла еще хорошо летать, но покрывала землю и наполняла воздух так, что я не мог без свечей обедать в моей комнате. Дома, конюшни, даже хлева и погреба были набиты ею. Чтобы выгнать эту незваную гостью из комнаты, я жег порох, курил серой, но все без пользы: как отворят дверь, бесчисленное множество насекомых вылетало и прилетало в одно и то же время. На улице она кидалась в лицо, садилась на нос, щеки, брови, даже падала в рот, если кто хотел вымолвить слово. Это неудобство еще незначительно в сравнении с беспокойством во время обеда: разрезывая мясо на тарелке, вы поневоле давите саранчу, и едва раскроете рот, чтобы проглотить кусок, в ту же минуту должны выплевывать влетевшую гадину. Люди самые опытные приведены были в отчаяние неописанным множеством саранчи: надобно быть самому очевидцем, чтобы судить об этом наказании. Опустошив в две недели окрестности Новограда и получив силу летать, саранча отправилась по ветру в другие области. Я видел ночлег ее: кучи насекомых покрывали дорогу на четыре дюйма в толщину, так что лошади наши останавливались и только под сильными ударами плети передвигали ноги; подняв уши и фыркая, они переступали с большим страхом. Гадина, давимая колесами повозок и лошадиными копытами, испускала смрад нестерпимый, для головы весьма вредный; я принужден был беспрерывно держать у носа платок, намоченный уксусом. Свиньи с жадностью пожирают саранчу и отъедаются весьма скоро; но никто из людей не употребляет ее в пищу, единственно по отвращению к гадине, которая наносит столь большой вред. Саранча живет не более шести с половиной месяцев, но распложается и на следующий год: октябрь месяц останавливает ее полет; тогда каждое насекомое выкапывает хвостом яму и, положив в оную до 300 яиц, зарывает их ногами; после этого умирает. Ни дождь во время несения яиц, ни сильный зимний холод не истребляют зародышей; весной же, в половине апреля, когда солнечные лучи нагревают землю, саранча вылупляется из яиц и расползается, но не прежде шести недель получает способность летать; до того же времени отходит недалеко от места своего рождения. Укрепись в силах, она направляет свой полет по ветру; постоянный северо-западный ветер вгоняет ее в Черное море, а ветры других стран разносят этот бич по Украине… Вот что замечено мной в долговременное пребывание на Украине об этом насекомом. Оно бывает толщиной в палец, а на длину имеет от трех до четырех дюймов»[157].

вернуться

156

Антонович и Драгоманов. Исторические песни малорусского народа. Киев, 1874, I.

вернуться

157

Боплан. Указ. соч.