Страница 8 из 20
Табатабаи переехал в Кум по приглашению аятоллы X. Боруджерди в 1946 г. М. Мутаххари стал посещать его занятия в 1949 г. и проучился у него всего три года, но до конца своей жизни сохранял с ним очень тесную связь и называл его «Достопочтенным нашим Благороднейшим Учителем» (Хазрат-е Остадона-ль акрам Алламе Табатабаи рухи фадаху).
Мутаххари оставил следующие воспоминания об обучении у Алламе Табатабаи: «В 29 лет я посещал занятия … Табатабаи, который приехал в Кум за несколько лет до этого и был не столь известен, изучая у него философию Ибн Сины, а также посещал его спецкурс, посвященный материалистической философии. На этом кружке и было положено начало книге «Основы философии и метод реализма», которая на протяжении последних двадцати лет сыграла поворотную роль в демонстрации всей беспочвенности материалистической философии… »[47].
В книгах «Адл-е элахи» (Божественная справедливость) и «Хакк ва батель» (Истина и ложь) М. Мутаххари пишет о Табатабаи: «Достопочтенный Учитель Аллама Табатабаи… этот человек – поистине один из величайших служителей ислама. Он поистине образец благочестия и духовности и достиг больших высот в воспитании своей души и богобоязненности. Я много лет имел честь черпать знания из его благословенного источника и продолжаю черпать (до сих пор). Его книга «Тафсир аль-Мизан» является одним из лучших толкований Священного Корана. Я смело могу утверждать, что это лучший тафсир Корана, когда-либо написанный шиитами и суннитами с самого зарождения ислама и вплоть до сегодняшнего дня. Это очень и очень великий, величественный человек. Через сто лет ученые проанализируют его идеи и поймут его ценность…»[48].
М. Мутаххари и Алламе Табатабаи были в очень близких отношениях. М. Мутаххари относился к своему учителю как к родному отцу. Когда в 1977 г. Табатабаи понадобилась срочная операция, именно М. Мутаххари организовал его лечение в одном из медицинских центров Англии и даже сопровождал его во время поездки в эту страну[49].
Преподаватели Мутаххари – Мирза Али Ага Ширази, Алламе Табатабаи и Хомейни – привили ему глубокий интерес к мистической стороне религии, нашедшей выражение в шиитском ирфане, который, как и философская традиция, восходил к учению Муллы Садра, некогда предпринявшего попытку примирить рационально-философское познание с суфийскими практиками духовного самосовершенствования. Поэтому рациональная мыслительная деятельность для Мутаххари была неотделима от напряженной духовной дисциплины и основанного на ней эмоционально-чувственного вживания в познаваемый предмет.
Мутаххари особо выделял ирфан среди прочих дисциплин, казавшихся ему «сухими»[50]. Шиитский ирфан, тесно связанный с суфизмом, в отличие от последнего носил больше теоретический, умозрительный характер и опирался на изучение литературного наследия персидских поэтов-суфиев и трактатов шиитских мистиков (арифов) школы Муллы Садра. Отношение к ирфану в среде шиитских улемов было неоднозначным, были даже противники некоторых его принципов и положений[51].
Хомейни, Алламе М.Х. Табатабаи и М.А. Ширази были сторонниками восстановления ирфана в качестве семинарской дисциплины, полагая, что нельзя ограничивать богословское образование преимущественным изучением правовых наук. Одной из причин успеха идей Хомейни было влияние ирфана, переживавшего в этот период свое возрождение в лице многих ярчайших представителей шиитского богословия, которые осмысливали в духе современности эту многовековую доктрину[52]. Ирфан с его глубиной, нацеленностью на духовное совершенство и раскрытие возможностей человеческого духа сыграл не последнюю роль в активизации духовнопсихологического потенциала революционного поколения иранской молодежи. М. Мутаххари в кумский период своего жизненного пути стал поклонником и популяризатором ирфана, что прослеживается во многих его идеологических работах и выступлениях. Влияние ирфана на формирование исламской революционной идеологии, пропагандируемой впоследствии Хомейни и М. Мутаххари, могло бы стать темой отдельного исследования, которое наверняка прояснило бы причины парадоксального перелома в идеологическом развитии иранского общества в предреволюционный период.
М. Мутаххари с самого начала был далеко не безразличен к общественной деятельности, тем более что после 1941 г. общественно-политическая жизнь в стране, освободившейся от деспотизма шаха Резы Пехлеви, становилась все более бурной и активной. В 1947 г. он вместе с М.Х. Монтазери и другими семинаристами организовал кружок, включавший 18 человек, для обсуждения проблем духовенства и упрочения связей с народом и различными политическими силами Ирана. Первоначально планировалось на собранные самими семинаристами скудные средства организовывать регулярные поездки в отдаленные населенные пункты для религиозно-просветительской работы в народе. В рамках этого кружка также проводились встречи и собрания, которые давали М. Мутаххари пищу для размышлений. Многие участники этих собраний в будущем составили костяк революционного духовенства[53].
В последние годы обучения в Куме М. Мутаххари вел все тот же скромный и аскетический образ жизни. А.А. Хашеми Рафсанджани вспоминает, что в 1949-1950 гг., когда ему довелось учиться вместе с М. Мутаххари в стенах семинарии Кума, тот жил в юго-восточной части медресе Фейзийе, которая считалась местом ученых собраний и дискуссий, а также приемов у Хомейни, который тогда еще был известен как «Хадж Ага»[54]. Убранство комнаты и одежда были очень скромными и говорили о бедности их хозяина. М. Мутаххари, по его свидетельству, уже тогда был самым близким учеником Хомейни (вместе с М.Х. Монтазери) и с его позволения вел занятия по философии, фикху и этике (ахлак)[55].
Как было упомянуто ранее, в годы обучения в богословской семинарии (хоузе-йе эльмийе) Кума сформировался интерес М. Мутаххари к политике, так как 1940-е гг. в истории Ирана, полные неопределенности и новых надежд, были периодом роста политической активности иранцев, в том числе освободившегося от гнета Реза-шаха Пехлеви духовенства. В значительной степени на становление политических взглядов М. Мутаххари повлиял его учитель Хомейни, который заметно активизировался в своих политических высказываниях в начале 1940-х гг.
4 мая 1944 г. Хомейни выступил с первым политическим обращением, в котором призвал освободить мусульман Ирана и весь исламский мир от тирании иностранных держав[56].
В 1943 г. Хомейни написал одну из первых своих идеологических работ «Кашф-е асрар» (Раскрытие тайн), которая произвела эффект разорвавшейся бомбы и вызвала к жизни более широкое исламское движение. Эта книга стала ответом на публикации нескольких иранских писателей и общественных деятелей, выступавших со светских националистических позиций с критикой в отношении исламской религии и в особенности шиитской вероучительной доктрины: А. Кясрави, Хаками-заде, Шариат Сангеладжи. Все они были тесно связаны с режимом Реза-шаха и пользовались его покровительством, считаясь идеологами иранского национализма.
Ахмад Кясрави (1890-1946) считался наиболее радикальным сторонником светского национализма. Он открыто порицал шиитское вероучение и выдвинул идею новой реформированной религии, соответствующей национальному складу иранцев, которую назвал «чистой верой» (пакдини). В 1943 г. А. Кясрави основал организацию «Бахмад-е азадеган» и изложил суть своей идеологии «пакдини» в книге «Варджаванд бонйад». Деятельность А. Кясрави вызвала всеобщее недовольство, что выразилось в коллективных обращениях, жалобах, демонстрациях и требованиях предать А. Кясрави суду.
47
Сейри дар зендегани-йе Шахид-е Мутаххари.. С. 39.
48
Шейх-е Шахид. С. 14.
49
Davari Т.М. The political thought of Ayatullah Murtaza Mutah-hari. P. 29.
50
Хатерат. Тахавволат-е рухи. URL: http://m-motahari.com/ ba-khaterat/khaterat.asp (дата обращения: 24.04.2008).
51
Отношение к преподаванию философии и ирфана в богословской семинарии со стороны большинства преподавателей иногда было столь негативным, что в отношении студентов и преподавателей, которые проявляли интерес к этим предметам, предпринимались недвусмысленные и оскорбительные действия. Например, многие демонстративно отказывались пить воду из одного стакана даже с сыном аятоллы Хомейни, по всей видимости, подразумевая, что он как еретик не относился к правоверным, а значит, согласно джафаритскому фикху, являлся ритуально нечистым. Sedgwick М. From Paris and Cairo to Tehran: Guenonian Traditionalism, the Iranian Revolution, and the Islamic Republic / Historians in Cairo / ed. by J.Edwards. Cairo: The American University of Cairo Press, 2002. Pp. 267-286.
52
В 1970-е гг. наблюдается всплеск интереса к изучению дисциплины «Ирфан», переводятся с арабского на персидский язык многие трактаты шиитских мистиков сефевидского периода (XVI-XVII вв.). См.: Тарджоме-йе мафатех оль-гайб / под ред. М. Хаджави. – Тегеран, 1979.
53
Арманха-йе Шахид-е Мутаххари дар баре-йе хоузе. URL: http://www.motahari.org/about/others.htm (дата обращения: 13.05.2008).
54
Так в Иране уважительно называют набожных и религиозных людей, как правило, совершивших паломничество в Мекку (от ар. Хаджи). В данном случае имеется в виду, что Хомейни тогда еще не обладал высокой религиозной степенью марджа ат-таклида.
55
Сейри дар зендегани-йе Остад-е Мутаххари. Тегеран: Энтешарат-е Садра, 1377. С. 9-11.
56
Imam Khomeini. Life Thought and Legacy. Pp. 27-28.