Страница 42 из 55
Фарн, однако, весьма стоически перенес атаку удушающей вонью, исходящей из пасти упыря. Он, по крайней мере, все так же решительно держал меч, верно намереваясь кинуться в смертельную схватку.
– Ну давай сразимся.
Я сморщилась и уткнулась носом в рукав кофты, стараясь дышать только ртом. Еще немного – и я точно задохнусь!
– Киота, – проговорил Дольшер, все это время искоса наблюдающий за мной, – с тобой все в порядке?
Я тряхнула головой, пытаясь прийти в себя. Но не смогла сдержать испуганного восклицания, когда Фарн, не размениваясь больше на разговоры, пошел в атаку. Свистнул, разрезая воздух, меч, но ударил уже в пустое пространство. А дальше я при всем желании не могла следить за ходом боя. Противники двигались слишком быстро для меня. Я видела лишь танец теней: черной, принадлежащей вампиру, и белой – даританцу.
– Они же убьют друг друга! – Я возмущенно обернулась к Дольшеру. – Сделай что-нибудь!
Тот в ответ лишь улыбнулся. Кивнул, показывая мне за спину. Я бросила осторожный взгляд через плечо, готовая ко всему. Вдруг Фарн уже располосовал вампира на сотни крошечных кусочков? Вдруг, напротив, сейчас лежит в луже собственной крови, беспомощный, а тот присосался к его шее? Но я явно не ожидала стать свидетельницей подобной сцены.
Вампир и Фарн целовались. Целовались страстно, словно возлюбленные, встретившиеся после долгой разлуки. Даританец прижал вампира к стене, даже не думая пустить в ход меч и проткнуть его. Упырь изо всех сил прижимал к себе Фарна, гладил его по плечам, затылку и даже чуть ниже пояса.
Меня замутило от этой сцены. Ладно, пусть целуются, кто же им указ. Но неужели даританцу приятно это делать? Ведь, по сути, он сейчас ласкает ходячий труп, и ничто иное. А вдруг у того изо рта могильные черви полезут?
– Эм-м, – протянула я и гулко сглотнула, пытаясь протолкнуть комок тошноты, застрявший в горле.
Украдкой покосилась на Дольшера, но не заметила ни капли удивления на его лице. Будто все происходящее – в норме вещей и именно так и должно быть.
– Фарн, – наконец оторвавшись от губ даританца, прошептал вампир. Потерся носом об его щеку. – Как же я соскучился!
– Рашшар, – хриплым шепотом ответил тот. – Ты не представляешь, как я рад тебя видеть! Год, целый год ты не давал о себе знать. Ни письма, ни сообщения на мыслевизор. Не стыдно?
– Ты же знаешь, я не ношу мыслевизоров.
Рашшар стоял вплотную к Фарну, но, странное дело, последний ничем не показывал, что ему неприятна подобная близость. А ведь должен. Или у него совсем обоняние отсутствует? Ах да, конечно, как я могла забыть. Он же даританец, где в воздухе присутствует слишком большая примесь сероводорода. Поэтому наряду с модификацией эпидермиса исконные жители проходят через вживление дыхательных клапанов в нос. Полезная штука. Сейчас бы и я от такой не отказалась.
– А письма… – продолжил тем временем упырь. – Там, где я был, почтовая служба не работает. В любом случае, я не хотел давать тебе ложных иллюзий и надежд. Ты же знаешь, нам вряд ли быть вместе.
Я смотрела на все это безобразие, едва ли не открыв рот от изумления. Я и раньше знала, что в нашем мире существуют те, кому больше по нраву не противоположный пол, а такой же, но никогда не думала, что встречусь когда-нибудь с ними так близко. Не то чтобы это запрещено, но не поощряется обществом. На Хексе за это вообще казнят, лишь на Даритане в порядке вещей. И потом, я, конечно, не ханжа, но почему-то тотчас же вспомнила о некрофилии. Вампиры – это ходячие трупы, как ни крути. Нет, я не хочу об этом думать! Иначе точно не меньше года буду от кошмаров страдать.
– Давай поговорим об этом потом. – Фарн тяжело вздохнул и прижался к вампиру всем телом. – Не сейчас. Я слишком рад тебя видеть, чтобы начинать спор заново.
Рашшар слабо улыбнулся и вновь поцеловал даританца. На этот раз более мягко и нежно. Затем отстранился и повернулся к Дольшеру.
– Привет, – сказал он. Бросил на меня быстрый внимательный взгляд, от которого у меня внутри все задрожало. – Это и есть твоя маленькая проблемка?
– Привет. – Дольшер подошел к Рашшару.
Я окаменела. Неужели и они сейчас начнут целоваться? Это будет слишком сильное для меня потрясение. Но Дольшер лишь дружески хлопнул вампира по плечу.
– Да, это и есть моя маленькая проблемка.
– Симпатичный, – отметил вампир, продолжая держать меня в плену своего жуткого немигающего взора. – Или лучше сказать – симпатичная?
– А откуда вы узнали, что я не парень? – спросила я, невольно ощупывая себя руками. Да нет, маскирующие заклинания еще держатся – как мое, так и Дольшера.
– Человечишка, – Рашшар снисходительно ухмыльнулся, – не забывай, я вампир, а значит, на меня практически не действуют все ваши заклинания. Я вижу суть вещей, сколько бы покровов вы на нее ни навешали и как бы ни старались скрыть от посторонних.
Я нахмурилась от неожиданной мысли. Интересно, а как Раянир догадался, что я не та, за кого себя выдаю? И догадался ли вообще? Вдруг Дайру он похитил так, на всякий случай, намереваясь шантажировать Дольшера и поторопить его с моими поисками? Нет, не сходится. Ведь меня он тоже пытался украсть, опоив зельем, блокирующим магические способности. Получается, знал, что я умею колдовать, а значит, заглянул за мою маскировку. Но как? Или он вампир? Да нет, чушь. Мы ведь встретились с Раяниром и Карраяром днем. Медицина, конечно, сейчас шагнула далеко вперед, но целители до сих пор не сделали такого защитного крема, который позволил бы вампиру выдерживать прямые солнечные лучи. Сразу же в головешки превращаются. Да и потом, днем вампиры обычно спят, а если и бодрствуют, то отличаются весьма заторможенной реакцией. Что-то я этого в Раянире не заметила.
– Ну? – Вампир подошел к ближайшему столику и вальяжно развалился на стуле, – Рассказывай, Дольшер, зачем меня вызвал. Вроде бы когда-то ты грозился, что лично вонзишь мне кол в сердце, если я еще раз объявлюсь в этом мире.
– Насколько я помню, тогда была большая вероятность, что ты подхватил вирус кровавого бешенства[20], – ответил Дольшер. – Я не мог рисковать жизнями десятков, если не сотен людей.
Я задумчиво почесала нос. Что еще за вирус? Никогда о таком не слышала.
– Этот вирус передается через кровь и опасен только для вампиров, – кратко пояснил Дольшер специально для меня. – Информация о нем засекречена, чтобы общественное мнение, и так не слишком благосклонное к вампирам, совсем не ухудшилось. Нам только самосудов не хватало. Так или иначе у людей, которые являются носителями вируса, болезнь никак не дает о себе знать. Только на финальной стадии появляется легкая красная сыпь, проходящая за два-три дня. Но переболевшие остаются заразными для вампиров до самой смерти. Стоит им только попробовать кровь носителя, как… – Дольшер запнулся и с явным отвращением передернулся.
– Человечишка, кровавое бешенство – оно и есть кровавое бешенство, – продолжил за него Рашшар. – Ничего красивого или привлекательного. Вампир в буквальном смысле сходит с ума. Начинает убивать всех подряд. Приступ безумия длится всего несколько часов, но за это время… – И он выразительно пожал плечами, не закончив и так понятную мысль.
– На Даритане один такой вампир за час вырезал все население небольшого городка, – тихо сказал Фарн. – Моего родного, если говорить откровенно.
Я удивленно на него посмотрела после этого признания. Странно, почему тогда он общается с Рашшаром? В таком случае он должен ненавидеть вампиров, уничтожая их при первой же удобной возможности.
Наверное, Фарн угадал мои мысли. По крайней мере, он печально улыбнулся и с затаенной нежностью посмотрел на Рашшара.
– Все было в моей жизни, – чуть слышно проговорил он. – И это тоже.
– А что потом происходит с вампиром? – не отставала я от Дольшера. – Он погибает после приступа безумия?
– Чаще всего вампира убивают во время него. – Он хмыкнул. – Если же так случается, что вампир благополучно переживает приступ, то он остается в живых. Однако вирус тем и коварен, что может активизироваться вновь в любой момент. И нет никаких симптомов, которые могли бы помочь предсказать новый приступ.
20
Кровавое бешенство – вирус, который передается через кровь и опасен только для вампиров. У людей – носителей вируса болезнь никак не проявляется. Только на финальной стадии выступает легкая красная сыпь, проходящая за два-три дня. Но переболевшие остаются до самой смерти заразными для вампиров. Вампир, попробовавший кровь зараженного человека, впадает в приступ безумия, при котором убивает всех вокруг, но сам от него не погибает. Острая стадия длится несколько часов, после чего вампир вновь обретает здравый рассудок. Однако вирус коварен тем, что может активизироваться вновь в любой момент. И нет никаких симптомов, которые могли бы помочь предсказать новый приступ. Поэтому вампирам, подозреваемым в носительстве вируса, запрещен въезд в обитаемые миры.