Калейдоскоп

— Это собака! Собака, собака! — кричали вокруг нас.

На льдине расставив лапы, стояла рыжая собака. Неподвижно, поджав хвост, напуганная наклонами льдины. Только острая мордочка была в постоянном движении. Собака взывала о помощи то к одному берегу, то к другому. Вой и скулеж покрывали шум реки.

— Мы должны ее спасти! — Растолкав зевак, мой сосед побежал к телефонной будке.

Я пошел за ним.

— Что вы делаете?

— Я набрал первый пришедший в голову номер. Вызвал пожарников. Они обещали приехать с самой большой лестницей.

— Уже едут.

Красные машины промчались мимо нас и погнались за уплывающей льдиной. Теперь завыли уже другие сирены. Вслед за пожарниками явилась полиция. Полицейские вошли в толпу и стали опрашивать, кто вызвал пожарников. Какой-то подхалим показал на меня. (Потом он оправдывался: «Я близорукий», А я ему на это: «Слепой в карты не играет»). Я исправил ошибку и направил претензии полиции по правильному адресу. Мой сосед опять повис на телефоне. Он совершенно обезумел: звонил на электростанцию, на газовый завод, требовал дирекцию городского водопровода. Извлеченный из кабины, он стал нервно шарить в бумажнике. Я молча дал ему небольшую сумму для оплаты штрафа.

— Здесь не поможет самая длинная лестница, — сказал я после того, как полицейский ушел. — Смотрите, и пожарники возвращаются не солоно хлебавши.

А тем временем другие полицейские, под руководством высшего офицера, начинали профессионально организованную акцию. Вызвали по рации вертолет. Первое донесение летчика было обнадеживающим: видимость хорошая. Несмотря на большую качку, собака на льдине держится. Озирается во все стороны. Смотрит вверх.

— У нее от этого верчения скоро вертячка будет, — проворчал я себе под нос.

Кто-то это расслышал и сообщил полиции, потому что через минуту приехал ветеринар с клеткой и собачьим санитаром.

— Быстро действуют.

Мой сосед не ответил. Кто-то одолжил ему бинокль, и он рассматривал выплывающие из затона моторные лодки. И все же эти мощные лодки вынуждены были вернуться. Первая столкнулась с невидимой преградой, и лишившись руля и винта, участвовать в операции уже не могла. Вторая лодка поспешила на помощь. Борясь с течением, теперь обе вместе пробивались назад в затон. Буксирный трос все время рвался. Перегруженный мотор переставал слушаться. Лодки оказались в трудном положении. За ними послали буксир.

Не тратя времени, в операцию ввели четыре новые единицы: два буксира и два катера. Буксиры вышли с базы в низовье реки. Катера продолжали погоню, начатую моторками.

— Вижу катера. Собака машет хвостом! — повторили громкоговорители очередное донесение летчика.

Увы. Из-за высокой волны катера к льдине приблизиться не смогли. Буксиры ужасно тащились. Они все время были вне поля наблюдателя в вертолете. Подводила и радиосвязь. На буксиры надеяться было нечего. На всякий случай на побережье объявили состояние боевой готовности: предполагали, что собака буксиры минует и поплывет дальше, к морю.

Солнце делало свое. Льдина уменьшалась, таяла. Катера возобновили попытки, но и на этот раз они кончились ничем.

В толпе кто-то сказал:

— Эта собака считает нас идиотами.

Мне удалось установить, кто не вовремя высунулся со своей остротой. Как раз в это время передавали коммюнике Руководства Операцией. Новое известие вызвало всеобщее волнение: адмирал выразил согласие. На помощь спешит монитор в сопровождении канонерки! На канонерке находится тысяча галлонов масла для погашения волн. Монитор везет специальную сеть. Если во время спасательной операции льдина будет уничтожена, собаку выловят сетью. Речь шла уже о чем-то бо́льшем, чем собака. Речь шла о нашей репутации. Чтобы ее спасти, в ход было пущено все. И адмиралу пришлось прервать обед.

— Теперь можно спокойно закурить, — сказал я своему соседу. — Собственно говоря, дело закончено.

— Тише, донесение!

В голосе наблюдателя чувствовалась полная растерянность. Он говорил заикаясь и запинаясь. Что-то сбило его с толку. Вот это донесение:

— От берега отчалил челн. Одинокий рыбак гребет в сторону льдины! Приближается! Собака… — громкий шум заглушил остальные слова летчика. Потом наблюдатель вновь обрел душевное равновесие. — Монитор сделал предупредительный выстрел. Осознав опасность, рыбак повернул с полпути.

Без новых известий время тянулось ужасно медленно.

— Ну как, масло это льют аль нет? — спросила женщина в средних летах.

— Нет там никакого масла! — рассмеялся какой-то озорник.

Я подумал, что было бы хорошо влепить ему штраф за оскорбление нашего славного флота (если масла нет, значит, его украли или пропили). Судьба распорядилась так, что в эту самую минуту рядом проходил полицейский. Он шепнул словечко, и озорник мигом заплатил наличными, доставая из портмоне купюру за купюрой.

— Внимание, внимание…

Сосед впился мне в плечо.

— Собака на борту монитора! Старший офицер в сопровождении офицеров, боцманов и матросов подносит собаку командиру корабля!

Через несколько минут летчик передал последнюю новость.

— Монитор поплыл в верховье реки.

Радио играло марши. Люди облегченно вздохнули.

— Ну и что! Ну и пожалуйста!

На бульвар въехали туристические автобусы, чтобы перевезти публику в район затона. Непродолжительная поездка привела нас в хорошее настроение. Выйдя из туристического автобуса, мы попали прямо в объятия кинохроники. И тут они за нас принялись.

— А это знаете? Ха, ха, ха!..

Шутки посыпались как из рога изобилия. Анекдот пошел за анекдотом. Некоторые мне показались слишком смелыми, но я должен был считаться с чрезвычайной ситуацией. Киношники смешили нас до слез, до упаду и ловили в объектив трясущиеся животы и лица весельчаков. Правда, за это они получали прибавку к зарплате, но им явно не хватало чувства меры, чем ставили меня в неловкое положение. Взвесив обстоятельства, я счел необходимым сделать соседу замечание.

— Смейтесь культурней. «Ха», «ха» — и хватит. Зачем мычать как недоеная корова? Еще немного, и наделаете в штаны.

В ответ он махнул рукой.

— Что вы тут выступаете!.. В порт входит монитор!

Собака сидела на капитанском мостике рядом с капитаном. Выглядела она здоровой и после всех испытаний держалась мужественно. Корабль причалил, спустили трап. Капитан отдал честь и представил собаку общественности. Киноаппараты рычали как бешеные. Оркестр сыграл что-то очень патетическое. Я когда-то слышал эту музыку в цирке, когда награждали победивших борцов.

Офицер, руководивший акцией, объявил:

— Операция «Адмирал» окончена!

На мониторе взревела сирена, и он отплыл, чтобы достигнув базы, ждать новых приказов и заданий. Не успели мы в пятый раз крикнуть «ура!», как корабль исчез. Все внимание сосредоточилось на собаке. Это была рослая рыжевато-желтая дворняжка. Вывалив язык на левую сторону, она во всю пасть смеялась. Беленькая девочка дала собаке конфету. Собака схрупала карамельку и красным языком обслюнявила ребенку всю мордашку.

— Можно мне полизать собаку? Мама, разреши, я полижу!

Мама и слышать об этом не хотела.

— Кто мне поручится, что собака здоровая?

Но тут вмешался ветеринар.

— Это самая здоровая собака в мире. И самая счастливая, — сказал он серьезно. Затем он сел в «скорую помощь» и уехал.

Пришли в движение и другие власти. Киношники перестали снимать фильм и уже спрятали аппараты. Неожиданно раздался крик (это крикнул человек, которого я уже видел):

— Стоп, стоп! Старушка несет тарелку супа!

Собака одним духом проглотила суп, пролаяла «спасибо» и стала принюхиваться, ожидая второе. Но другой старушки поблизости не было.

Прежде чем уехало начальство, выкатились туристические автобусы. Не могли же они ждать до бесконечности. Стали расходиться и многие зрители, ссылаясь на позднее время. Возле собаки остались: заместитель руководителя операции, унтер-офицеры и несколько низших сотрудников в мундирах или в штатском.