Драконьи когти

– Очень на это рассчитываю. Остальное, как я уже говорила, я беру на себя. Вам же советую посвятить оставшееся время приведению в порядок своих дел. Раздайте долги, если они у вас есть, взыщите с должников – или лучше простите им, – но так, чтобы это не вызвало подозрений. Постарайтесь помириться с недругами – не стоит оставлять за спиной обид. Ну и если вдруг кто-то из вас все же передумает – снова взгляд в сторону Эдуарда – издевается она над ним, что ли?! – не тяните до последнего, скажите сразу. После старта к Лукреции переиграть что-то будет уже нельзя.

– Сказали же: мы не передумаем, – буркнул Эдуард.

– Мы не отступим, – поддержала его Елена.

– Дай-το космос…

Накануне отлета каравана в риторской школе с молчаливого согласия деканата первокурсники устроили шумную вечеринку. Посвященная началу производственной практики, для Эдуарда и Елены она имела особый смысл – сегодня они не просто ненадолго покидали alma mater, они прощались с Республикой, в которой прожили всю свою недолгую жизнь. И прощались, по всей видимости, навсегда.

Правила разрешали приглашать гостей со стороны, и Эдуард с Еленой, не сговариваясь, позвали Виктора. Тот еще и отнекивался: у него, мол, у самого дела на последний вечер запланированы, но в итоге все же пришел. В лазоревом укороченном плаще особого покроя, какие носили только всадники, он сразу же сделался центром притяжения множества бойких первокурсниц, принявшихся наперебой расспрашивать его о нюансах этой героической профессии. Виктор их не разочаровал, травя байку за байкой – одну невероятнее другой. Эдуарду, слышавшему все это уже много раз, быстро сделалось неинтересно, и, оставив друга на растерзание пылким поклонницам, он переместился поближе к бочке с пивом.

Не прошло и пяти минут, как к нему присоединилась Елена.

– Скучаешь? – спросила она, подставляя чистую кружку под торчащий из стенки бочки краник.

– Думаю, – ответил он.

– О чем?

– О разном, – пожал он плечами. – Например, о том, что завтра нас здесь уже не будет. Странно, да? Всю жизнь прожить, толком не выезжая из города, а тут – улететь с планеты. И не куда-нибудь к Лукреции – к варварам!

– Ливия просила стараться не называть их варварами, – напомнила девушка.

– Странная она какая-то, эта Ливия, – заметил Эдуард.

– Странная? Чем же?

– Ну, не знаю. Как посмотрит – так и хочется под пол провалиться, лишь бы убраться с ее глаз.

– Да, у меня вначале тоже так было, – кивнула Елена. – Но сейчас уже, вроде, ничего, привыкла.

– А я вот никак не могу привыкнуть, – пожаловался он. – И еще мне все время кажется, что я ей чем-то не нравлюсь.

– Да ладно! – рассмеялась девушка. – С чего ты взял?

– Как она со мной держится, как говорит – не так, как с вами. Словно все время ждет от меня какой-то промашки.

– Да? Не замечала. Может, это ты просто себя накручиваешь?

– Может быть, не знаю…

К бочке подошли три студента – одного звали Гай, второго – Аппий, третьего – Луций, – и он замолчал, ожидая, пока те доверху наполнят свои кружки. Когда же троица убралась с пенной добычей восвояси, продолжать уже расхотелось.

– А вот скажи мне честно, – заговорила Елена, видя, что собеседник хранит молчание. – Тебе не страшно? Улетать.

– А тебе? – спросил он вместо ответа.

– Очень страшно, – призналась она. – Так, что уснуть ночью не могу – едва глаза закрою, всякие ужасы мерещиться начинают. Это же не просто другая планета будет – совсем другой мир! Там все не так, как здесь… Я разговаривала с Гийомом – половину не понимаю из того, что он рассказывает, хотя речь, казалось бы, о самых обычных вещах…

– Да, – кивнул Эдуард. – У варвар… В Королевстве, – поправился он, – многое устроено по-другому. Но разберемся как-нибудь…

– Меня одно успокаивает: вы будете со мной. Ты и Виктор. И еще Ливия. Хорошо, что она летит с нами.

– Гийом, я слышал, тоже летит? – спросил он, не желая развивать тему Ливии.

– Да, он идет одним из всадников-караванщиков.

– Караванщиков? – Эдуард решил, что ослышался. – Ты уверена? А откуда у него взялось «седло»?

– Там целая история. Он же когда-то был всадником – в Королевстве их зовут рыцарями, – и «седло» у его было. На заставе у него его отобрали, но пока Гийом был жив, никого, кроме него, «седло» бы не признало. Я не знаю, как это работает, но это основа профессии всадников, мне Виктор рассказывал. Теперь же, когда Гийом вновь обрел свободу, Ливия сумела это его старое «седло» разыскать. Понятия не имею, как ей это удалось – столько лет прошло, – но она сделала это. Правда, «седло» оказалось неисправно, но им удалось найти человека – всадника, – который согласился обменять его на свое. Боюсь даже представить, сколько ему пришлось за это заплатить!

– Да уж, – хмуро кивнул Эдуард. Куда ни плюнь – все с «седлами», даже вчерашние рабы! Один он как идиот должен копошиться в трюме баржи, переклеивая этикетки на товарах!

– Что-то не так? – спросила Елена, заметив произошедшую в нем резкую перемену.

– Да нет, все нормально, – он встал. – Пойду, выпью с ребятами. На прощанье.

– Давай, а я тогда пока поболтаю с девчонками, – кивнула она, также поднимаясь со скамьи.

Эдуард двинулся в обход заставленного столами зала, там и тут перекидываясь парой слов с кем-то из студентов и сталкивая с ними кружки. Постоял в одной из компаний, горячо обсуждавшей поправки, которые Сенат планировал внести в гражданский кодекс, даже бросил несколько реплик, одну из которых – более чем уместно, потом переместился в кружок, беседующий о делах амурных, но там надолго не задержался, перейдя туда, где темой разговоров было пиво. Здесь ему наполнили опустевшую кружку и прочли лекцию об отличиях светлых сортов западных пригородов, которые положено пить из глиняных кружек, от более темных, которые варят в центре города и пьют из стеклянных бокалов. Между поклонниками тех и других тут же разгорелся жаркий спор, и Эдуард поспешил пойти дальше.

Полный круг по залу занял у него около часа и позволил худо-бедно восстановить душевное равновесие. Поняв, что вернулся к бочке, Эдуард поднял голову, оглядываясь: Елены нигде видно не было. Пропал куда-то и Виктор. Может, улизнул-таки по своим делам? Да нет, едва ли он ушел бы, не попрощавшись…

Эдуард подставил кружку под краник, но из того полилась лишь густая пена – пиво в бочке подошло к концу. Опрокинув ее себе в рот, юноша, поморщившись, поставил пустую кружку на скамью рядом с пятью или шестью такими же и отправился на поиски Елены.

Пяти минут ему хватило, чтобы убедиться, что в зале девушки нет. Оставались, впрочем, еще примыкающие коридоры, галерея с колоннадой и школьный двор с лавочками и уютными беседками. Решив, как говорится, разом окольцевать двух рабов, Эдуард вышел на галерею, с которой открывался вид на весь двор, и почти сразу же наткнулся на Виктора. Всадник стоял к нему спиной, полускрытый за колонной, но его стильный лазоревый плащ ни с чем невозможно было перепутать. Правой рукой (левая отсюда просто была не видна) Виктор обнимал какую-то девчушку-первокурсницу.

Не собираясь мешать другу, Эдуард постарался на цыпочках незамеченным проскользнуть мимо, но, поравнявшись с целующейся парочкой, не удержался и скосил глаза в сторону.

Лучше бы он этого не делал! Потому что первокурсницей, жадно припавшей губами к губам Виктора, была Елена.

Глаза девушки были закрыты, и Эдуарда она не видела.

Не проронив ни звука, он прошел дальше по галерее и, только спустившись во двор с другой ее стороны, выдохнул из легких набранный на вдохе воздух. В груди сразу стало пусто и больно, словно с ним ушло еще что-то, очень нужное и важное, но более недоступное. Новый вдох лишь подтвердил это, наполнив легкие обжигающим ядом.

Эдуарда замутило, и он без сил сел на траву. Здесь его через пару часов и обнаружил сторож, делавший обход территории перед тем, как запереть ворота. Как он той ночью добрался до дома, Эдуард не помнил.