Страница 1 из 10
Быстров Владимир Иванович
Летописание от Андрея
ПРЕДИСЛОВИЕ
-----------------------
О дедушкиных записках я узнал давно, еще в конце 60-х, почти сразу, как он их окончил и отцу моему отправил. А в начале 70-х, приехав домой из института на каникулы, прочел их. Даже сейчас помню эти простые ученические тетрадки в линейку, заполненные карандашом, твердым, крупным дедовым почерком (любил, понимаешь, во всем обстоятельность и законченность!). Одна проблема - писал он, не соблюдая никаких знаков препинания, даже точки не всегда ставил, и некоторые слова просто пропускал - как в обычном разговоре. Естественно, читать было не слишком удобно. Да и тогда они на меня - молодого человека, только вступавшего в самостоятельную жизнь - особого впечатления не произвели. Впрочем, могло ли быть иначе, когда вокруг происходило столько интересных новых событий! И только почти пятнадцать лет спустя, получив на БАМе, где работал в то время, телеграмму с известием о кончине деда Андрея, сидя холодной январской ночью в промерзшем переговорном пункте, располагавшемся в небольшом деревянном бараке, в ожидании связи с "материком", понял, что вместе с дедом уходит целая эпоха, рвется последняя нить, связывавшая меня с тем полузабытым временем, которое мы привыкли называть "дореволюционным". А в памяти почти ничего не сохранилось! О дедовых записках почему-то тогда и не вспомнил, только урывками всплывало что-то из его рассказов... Это "что-то" я стал торопливо записывать на пустых телеграфных бланках. Так появилась "Баллада о казаках" . А еще много лет спустя уже мой отец незадолго до своей смерти прислал мне толстый "фолиант" формата А4 - те самые записки, которые он перепечатал на обычной пишущей машинке и вручную переплел. Были в них вклеены и несколько старых выцветших фотографий.
Фолиант этот занял своё место в одном из книжных шкафов, но нельзя сказать, что пользовался каким-то повышенным вниманием. Так, вероятно, и простоял бы еще лет 15-20, покрываясь пылью и постепенно сдвигаясь вглубь, за другие, более интересные книги, если бы несколько лет назад моя супруга не увлеклась составлением нашей родословной. Начала, разумеется, со своей родни, но постепенно добралась и до моей. И тут вспомнила, что, оказывается, у нас где-то среди книг лежит дедова рукопись. Отыскала её, вновь - уже гораздо внимательнее! - прочла и решила продолжить и расширить свои поиски в Интернете, поскольку я, практически, ничего о своих родных - и живых, и уже умерших - не знал.
Не стану описывать все её "находки", скажу лишь, что именно по просьбе наших вновь обретенных родичей я и решил опубликовать эти "мемуары" деда Андрея. В основном, конечно, для них. Хотя вполне допускаю, что они могут показаться интересными и другим неравнодушным к истории нашей Родины читателям.
С уважением, Быстров Владимир Иванов, казачий сын и внук.
================================================
ЛЕТОПИСАНИЕ ОТ АНДРЕЯ
========================
"Ты не бей,
черный ворон, землю крылом!
Расскажи,
расскажи ты мне о былом..."
("Баллада о казаках", январь 1983г.)
-------------------------------------------------
Глава первая.
Фото. Быстров Андрей Иринархович. Весна 1914 г. Город Томашов, Польша
"1969 г.
Выполняю твою, Ваня, просьбу рассказать детям и внукам о прожитом.
Род наш не княжеский, не боярский, а простой казачий, хлеборобством занимались. Прадед мой Иван Данилович жил в станице Арчадинской [1] Усть-Медведицкого округа Войска Донского [2]. Поскольку станичные земли были от станицы далеко, за 40 верст, то прадед мой своих сынов - 5 семей - отделил на хутора, ближе к земле. Дед мой, Матвей Иванович, поселился на хуторе Черемуховском, что в 40 верстах от Арчады [3]. Хутор отстроили вдоль Черемуховой балки. А селились там казаки разных вер. Точнее, вера была одна - христианская, но разных сект.
Первая - беспоповцы. Эти никакого попа вовсе не имели, а управлял всеми один избранный старец. Зимой в пруду крещение принимали, некоторые простужались и даже помирали. Эти чужому даже воды напиться не дадут. А ежели кто сам напьется, то и посуду, из которой пил, разобьют. Считали, опоганил.
Вторая - беглопоповцы. Они нашего попа-расстригу или пьяницу к себе зазовут и по-своему его окрестят. Такой поп на хутор являлся редко. Оттого и детей крестили не вовремя, и другие службы не всегда проводили. Такой вот случай был: поп приехал, шумит - "Давай дитё крестить!", а ему отвечают, что "дитё" лошадь распряжет и сам к нему придёт.
Третья - белокриницкая. Эта секта не может без пресвитера, дьякона и архиерея. Вот эта секта и купила себе архиерея Амвросия у румын за деньги. Эта секта послабей будет.
А четвертая - наша, православная, никониане мы.
Только все это было чистым обманом, чтобы за чужой счет получше пожить. Потому между сектами всегда вражда была, а часто, особенно в праздники, случались и драки. Православные, 12 дворов, жили по одну сторону балки, а староверы (все остальные) - по другую. И когда случалась драка, наши хватались за колья и с криком "Бей кулугуров!" бежали к мосту через балку. Доходило и до увечий, и до смертного боя.
Деда своего Матвея Ивановича я помню хорошо. Был он кривой - левый глаз потерял на Крымской войне (1853-56 гг). Там крест Георгиевский получил. А семья его была из шести сынов и одной дочери. Это Еринарх - мой отец, Платон, Афанасий, Павел, Малафей и Владимир. А дочка - Александра, моя крестная. Все были женатые. А нас детей - внучат деда Матвея - 22 человека разного возраста. Изо всех сегодня живой только я один.
Бабушка Прасковья Петровна была хорошая. У деда Матвея была привычка на нас детей шуметь: "Вам, грец вас вылупил, только бы лопать!". А у нас у каждого своя чашка была, и некоторые внуки поднесут свои чашки деду и говорят: "На, дедушка, лопай!". Бабушка тогда говорила: "Пожни свои слова!".
Отец мой, Еринарх Матвеевич, женился рано. Участвовал в русско-турецкой войне (1877-78 гг), имел звание старшего урядника. В боях был ранен, перебито три ребра и задето легкое. За храбрость наградили Георгием 4-й степени и медалью.
В 1885-м году отец мой от деда Матвея отделился. Дедушка поставил ему на краю села хату с плетневым чуланом, а крыша крыта колючкой перекати-поле и чернобылом. Один из моих дядьев - Платон - был отдан в зятья и имел хорошее состояние. Предложил моему отцу совместно построить ветряк небольшой, на один камень. Отец дал согласие и залез в долг. Было у него четверо детей, а пятый - Петр - утонул еще в ребячестве. А другие дети были: старший Ермолай, потом Федосья, я (Андрей) и Анна. Из-за долга пришлось старшего брата Ермолая нанять в работники на один год к Барышникову Ивану, но проработал он там три года. А сестру - в няньки к Быкадорову Якову.