Страница 129 из 129
Он больше ничего не мог придумать и уже почти не мог дышать. Он смотрел на Дэви в каком-то отупении; мальчик привязывал свободный конец веревки к двери клетки.
— Ну и что?
Дэви отчаянно заработал ногами, чтобы опуститься поглубже. Отец увидел, как он поплыл к скале, захватив все обрывки веревок. Акулы, лежавшие там, на дне, могли быть и людоедами; Бен с тревогой следил, как сын осторожно огибает выступ скалы, таща за собой связанные друг с другом веревки.
"Он решил использовать скалу, как блок", — понял Бен, вдыхая остатки воздуха и ожидая, что каждый новый глоток будет последним.
Ему хотелось поторопить мальчика, но он знал, что нельзя этого делать.
Бен смотрел, как Дэви неуклюже проплывает прямо над спящими акулами. "Детей нельзя подвергать опасности, — с горечью подумал он, — даже если на карту поставлена твоя жизнь". Он не раз был преступником по отношению к сыну, полагаясь на то, что все обойдется благополучно. Ничто не обходилось благополучно. Жизнь — это ловушка, и нужно уберечь от нее мальчика, если только он выберется отсюда. Он будет оберегать сына от самого пустякового риска, от малейшего намека на опасность…
Бен глотал последний воздух из аппарата, когда Дэви обошел круг и стал подниматься, зажав в руке веревку.
"Дай акваланг!" — жестом потребовал Бен.
Он показал на свой манометр и покачал головой; показал на акваланг Дэви, давая понять, что его нужно спустить как можно скорее.
Дэви кивнул.
Бен чувствовал, как при каждом вздохе дрожит и сопротивляется воздушный клапан.
Он напрягал теперь мускулы живота, вытягивая из баллонов последний воздух. Кружилась голова, и он не понимал, почему Дэви медлит. Дольше он не протянет, Бен это знал наверняка…
Акваланг опустился на веревке.
Бен вырвал изо рта загубник и потянул к себе сквозь прутья шланг второго акваланга. Прильнув лицом к прутьям, он сунул в рот новый загубник. Из аппарата пошел воздух, и Бен почувствовал прохладную струю с металлическим привкусом.
Но не слишком ли поздно? Он так измучился, что едва держался обрубком за стенку клетки, вцепившись здоровой рукой в шланг. Сознание в нем еле теплилось.
Он не заметил, как потянуло клетку вперед, пока она опять не зашаталась. Веревка, привязанная к дверце и закинутая за скалу, напряглась. От скалы отлетали куски мертвого коралла, рыбы кинулись во все стороны, проснулись дремавшие акулы.
Дэви снова запустил самолет, а тот тянул веревку.
Бен крепче сжал зубами загубник, судорожно хватаясь здоровой рукой за выступ рифа. Теперь он уже чувствовал, как туго натянута веревка. Острый коралл резал ему руку.
Все произошло сразу.
Рывком открылась дверца, лопнула веревка, Бен выпустил шланг акваланга, и его отнесло в сторону. Клетка накренилась, миг — и она упадет.
Оставалась секунда, чтобы выбраться через полуоткрытую дверь.
Сделав бросок, он почувствовал, как железо ободрало ему спину. Клетка опрокинулась, едва он успел из нее выскочить. Он заработал ногами, чтобы всплыть на поверхность, а легкие его, казалось, вот-вот разорвутся.
Но и сейчас Бена еще подстерегала смерть.
Стоит ему забыть, что при подъеме нужно постепенно выдыхать воздух, давление в легких станет повышаться, и легкие этого не выдержат.
"Выдыхай, — повторял он себе, — потихоньку".
Он вырвался на поверхность, все еще со свистом выпуская воздух. И жадно вздохнул, чувствуя всем существом яркий свет, солнце и ветер.
— Скорей! — кричал Дэви; надев маску, он следил за тем, что происходит под водой. — Акула!
И вот тут Бена охватил ужас, такой ужас, который придает человеку нечеловеческие силы. Он стал бить руками и ногами и, словно на крыльях, вылетел за коралловую гряду, на мелководье.
Дэви помог ему выкарабкаться. Только тут Бен вспомнил о пустом акваланге у себя за спиной. У него едва хватило сил упасть на живот в нагретую солнцем воду у самого берега.
И все…
Бен лежал неподвижно в теплой воде. Сил больше не было. Дэви допытывался, как он себя чувствует. Но Бен только кивнул. Мотор продолжал работать. И, наверно, перегрелся.
— Выключи мотор! — выговорил он с трудом.
Мальчик зашлепал по воде. Мотор захлебнулся в надрывном кашле. Наступила тишина. Бен знал, что ему надо подняться, не то он не поднимется никогда.
Он отстегнул пряжки акваланга, пояс с грузом и выполз из своих доспехов. Поднявшись на ноги, он выбрался на прибрежный песок и снова растянулся, на этот раз на спине; каждая царапина, каждая ссадина на теле давали о себе знать.
И тут Бен понял, что он растратчик.
Это он понял. Ну, что ж, и то хлеб. Больше он никогда не станет рисковать жизнью малыша. В его годы смерть не страшна. Жизнь свою он и так уж растратил. Но ребенку нельзя умирать.
— Прости, малыш, — сказал он, глядя на сына.
Над ним наклонилось вытянувшееся, испуганное лицо ребенка. Вот-вот он увидит знакомый жалобный взгляд, услышит знакомый упрек.
— Здорово все это у тебя получилось! — с отчаянием произнес Бен.
Это было сущей правдой. Дэви никогда не навязывался со своими услугами, он не мастер угадывать чужие желания, и уж никак не скажешь, что у него душа нараспашку; но когда мальчик подрастет, он будет незаменим в трудную минуту. Может быть, он пошел характером в отца, недаром они оба так цепко держатся за жизнь.
— Я оставил камеру… — начал было Бен.
Он сел. Камера застрахована, и никто не станет тужить о ее потере, но пленка, кадры с гигантским скатом стоили тысячу долларов.
— Ты туда не вернешься? — спросил Дэви. — Не вернешься?…
Бен знал, что у него хватит пороху туда вернуться, да, он сможет нырнуть, найти второй акваланг и спуститься с ним за камерой. Но чаша весов стала склоняться в другую сторону.
— Пожалуй, нет, Дэви… — сказал он. — Пожалуй, что нет…