Ваал

Мирович. Но что такое ты за благополучие особенное видишь в деньгах?.. Нельзя же на деньги купить всего.

Куницын (подбочениваясь обеими руками и становясь пред приятелем фертом). Чего нельзя купить на деньги?.. Чего?.. В наш век пара, железных дорог и электричества там, что ли, черт его знает!

Мирович. Да хоть бы любви женщины - настоящей, искренней! Таланту себе художественного!.. Славы честной!

Куницын. Любви-то нельзя купить?.. О-хо-хо-хо, мой милый!.. Еще какую куплю-то!.. Прелесть что такое!.. Пламенеть, гореть... обожать меня будет!.. А слава-то, брат, тоже нынче вся от героев к купцам перешла... Вот на днях этому самому Бургмейеру в акционерном собрании так хлопали, что почище короля всякого; насчет же талантов... это на фортепьянчиках, что ли, наподобие твое, играть или вон, как наш общий товарищ, дурак Муромцев, стишки кропать, так мне этого даром не надо!..

ЯВЛЕНИЕ II

Входит лакей и подает Мировичу три визитные карточки.

Мирович (просматривая их). Что это такое? Симха Рувимыч Руфин, московский купец первой гильдии.

Куницын (подхватывая). Зид, должно быть. Я-зи, ва-зи!

Мирович (продолжая). Измаил Константинович Толоконников, техник-строитель.

Куницын (опять подхватывая). Знаю!.. Бит даже был по роже за свои плутни и все-таки к оным стремится.

Мирович (кидая карточки на стол). И monsieur Бургмейер, наконец!

Куницын (с каким-то почти восторгом). Прибыл, значит, здравствуйте! Легок, выходит, на помине!

Мирович (с досадой). Пять раз он уже сам ко мне приезжал; а теперь с компанией даже какой-то прибыл. Чего они хотят от меня, желательно знать?

Куницын. Надо, видно!.. (Берясь за шляпу.) Я вот уйду, а ты их прими и пробери ты каждого из них, канальев, так, чтоб его, как на пруте, забило! Главное, жиденка-то этого, Симху Рувимыча, - шельма, должно быть, первостатейная! А самого monsieur Бургмейера, знаешь, если он даст тебе тысчонок пятьдесят - шестьдесят, так черт с ним: прости его!

Мирович (с досадой). Отвяжись ты с своими тысчонками!

Куницын. Нет, брат, тысчонки - отличнейшая вещь!.. (Уходит, напевая куплет собственного сочинения: "Когда б я был аркадским принцем, тысчонки брал бы я со всех!")

Лакей (все ожидавший приказания Мировича с видимым нетерпением). Можно этим господам войти-с?

Мирович. А тебе что такое тут за беспокойство?

Лакей (недовольным голосом). Мне что-с? Они не ко мне приехали, а к вам... (Поворачивается и хочет уходить.)

Мирович (крича ему вслед). Прими их!

Лакей уходит.

ЯВЛЕНИЕ III

Мирович (один). Я убежден, что господин Бургмейер подкупил моего лакея, потому что этот дурак почти за шиворот меня всякий раз хватает, чтоб я принимал его скорее; тут даже эти господа не могут без денег ступить!.. Куницын совершенно справедливо говорит, что их хорошенько надобно пробрать, чтоб они поняли наконец, что нельзя же мною злоупотреблять до бесконечности!.. (Становится около одного из своих кресел и гордо опирается рукой на его спинку.)

ЯВЛЕНИЕ IV

Входит Бургмейер и за ним смиренною походкой крадется

Симха Рувимыч Руфин, очень молодой еще и весьма красивый

из себя еврей. Оба они, издали и молча поклонившись

хозяину, становятся в стороне; Толоконников же, с книгой

в руке, подходит прямо к Мировичу и раскланивается с ним

несколько на офицерский манер, то есть приподнимая

слегка плечи вверх и даже ударяя каблук о каблук, как бы

все еще чувствуя на них шпоры.

Толоконников (совершенно развязным тоном). Вчерашнего числа-с вам угодно было прислать к нам замечания ваши касательно исполнения подряда.

Мирович (в свою очередь, тоже резко). Да-с, я присылал их и желаю, чтобы замечания эти включены были в протокол, где и будут составлять мое отдельное мнение.

Толоконников (слегка раскланиваясь пред Мировичем, но, тем не менее, с явно насмешливою улыбкой). Этому желанию вашему я, конечно, никак не могу воспрепятствовать и только позволяю себе заметить, что в эти замечания вкралось много неточностей.

Мирович (гордо). А именно какие-с?

Толоконников (с прежней усмешкой и вместе с тем совершенно пунктуальным тоном). Вы-с изволите писать, что здания скреплены вместо железных гвоздей деревянными... прекрасно-с! Но надобно было указать, где именно и во скольких местах; а то, может быть, действительно какой-нибудь один дурак, пьяный рабочий, поленясь идти за железным гвоздем, и вбил деревянный, - это ничего не значит... (Приподнимает при этом плечи.)

Мирович. Нет-с, тут не один деревянный гвоздь, а их сотни, и они выкрашены черною краской, чтоб издали казались железными.

Толоконников (приподнимая еще выше плечи). Но все-таки они должны быть сосчитаны от первого гвоздя до последнего.

Мирович. Что же, мне для этого лазить по всем вашим крышам?

Толоконников (с ударением). Непременно-с!.. Непременно!.. Из этого, сами согласитесь, должен возникнуть иск к подрядчику; а потому это дело денежное, и данные для него должны быть определены с полною точностью... Далее-с потом: вы указываете, что щебенной слой только в вершок, тогда как он должен быть в четыре... На это я имею честь предъявить вам статью закона... (Раскрывает держимую им книгу и с гордостью подает ее Мировичу.) 1207 статья, параграф 2-й!..

Мирович начинает читать указанную ему статью.

(Продолжая на него по-прежнему насмешливо смотреть и как бы толкуя ему.) В статье этой прямо сказано, что даже в казне, при сдаче одним начальником дистанции другому лицу, на толщину щебенного слоя обращать внимание запрещено-с, потому что щебень-с не мука!.. Из него теста не сделаешь, чтоб он везде ровными слоями ложился!.. В практике случается обыкновенно так, что в одном месте слой этот на полвершка, а в другом и на восемь вершков.

Мирович (возвращая Толоконникову книгу). Статья эта нисколько не касается нашего случая!.. Это сказано для последующих сдач, а при первоначальном приеме всякий подряд принимается по контракту: в контракте говорится, что щебенной слой должен быть равномерный в четыре вершка, он и должен быть таким!

Толоконников (восклицает). Но этого невозможно выполнить физически, как на луну, например, прыгнуть!

Мирович (довольно хладнокровно). Если нельзя было подряд выполнить физически, так нечего было и брать его.