Страница 15 из 38
Камера, в которую отвели Ридинга, была мала и неуютна, но он не унывал.
— Через день-другой меня выпустят. Не могут же они подозревать меня в убийстве друга?! Боятся, чтобы я не скрылся… я нужный им свидетель: ведь я открыл им труп Бренделя.
Так успокаивал себя Ридинг.
На следующий день его позвали на допрос, и из вопросов следователя он, к ужасу своему, убедился, что его действительно подозревают в страшном преступлении.
Совершенно разбитый, возвратился Ридинг в свою камеру.
Что делать?
Обстоятельства сложились для него очень неблагоприятно: все улики были против него.
Но кто же убил? С какой целью? Неужели…
Но Ридинг гнал от себя эту мысль.
— Магги!.. такая молодая, красивая?!.. Нет, нет!
Днем пришел к нему адвокат.
На мгновение у Каспара мелькнула мысль открыть ему свое настоящее имя, но потом он раздумал.
— Нет, это только усилит подозрения. Кто в Америке поверит, что немецкий граф путешествует под видом подмастерья…
— Что ждет меня? — спросил он адвоката.
Тот замялся.
— Я надеюсь, что на ваше счастье судьи окажутся столь интеллигентными, что разберут все внимательно…
— Ну, а если нет?!
— Тогда… тогда… казнь.
Ридинг побледнел.
Умереть на чужбине!.. Да еще позорной смертью!.. О, это ужасно!
— Я боюсь худшего… — продолжал адвокат. — Судьи могут еще оправдать вас… но…
— Но что же? Я вас не понимаю!
— Тс-с-с! Вы слышите? — адвокат весь превратился в слух. Каспар, в свою очередь, прислушался.
— Что это? я слышу шум и крики на улице…
Адвокат весь дрожал от страха.
— Что здесь такое?
— Я не ожидал так скоро… Жители Индианаполиса возбуждены убийством Бренделя. Он был любимцем города, и они хотят линчевать его убийцу… Боже!…
Адвокат не договорил.
Дверь камеры разлетелась в куски.
Тюремная стража была частью просто оттеснена толпой, частью сбита с ног, и дикая, гогочущая, возбужденная толпа ворвалась и наполнила камеру.
С криком ужаса отскочил Ридинг в дальний угол.
Он не был трусом, но вид разъяренной толпы, готовой на всякие зверства, привел его в ужас.
От нее нечего было ждать пощады. Справедливость в таких случаях становится несправедливостью. Толпа жаждет крови, жаждет убийства. Она убивает уже не из мести за совершенное убийство, а просто для того, чтобы самой убить.
Действительно, зрелище было ужасное: толпа, ворвавшаяся в камеру Ридинга, состояла из подонков общества: оборванцев, пропойц всех наций и цветов.
У многих были ножи и револьверы.
— Что вам угодно? — крикнул Ридинг, овладев собой. — По какому праву вы явились сюда?
— Убийцу сюда! Подавайте нам убийцу сюда! — ревела толпа.
— Мы не доверяем подкупленным судьям, мы сами судьи! — визжала какая-то женщина с растрепанными волосами, как у фурии. — Мы сами судьи!
Несколько десятков рук протянулись к Ридингу. Его схватили и прежде, чем он успел опомниться, вытащили на улицу.
Вся улица у тюрьмы была запружена разъяренной чернью.
— Послушайте вы, жители Индианаполиса! — крикнул Каспар, тщетно стараясь вырваться из охвативших его объятий. — Послушайте… то, что вы хотите сделать, это — позор, варварство! Вы хотите убить человека! Я не виноват!.. клянусь вам… Это не я убил Бренделя!..
Но его не слушали.
Из толпы выделился какой-то рыжебородый гигант, с виду кузнец.
— Все должно идти по форме. — крикнул он. — Станьте на эту бочку, Каспар Ридинг, чтобы всем было вас видно.
Десятки рук подхватили Каспара и поставили его на бочку.
Толпа снова заревела. Раздались свистки, даже выстрелы, и несколько пуль пролетело мимо него.
— Не стрелять! — заревел снова кузнец. — Смирно! и слушать, что я скажу.
— Тише! Кузнец Ансвель хочет говорить.
Все стихли.
Кузнец взобрался на огромный ящик, и его геркулесовская фигура господствовала над толпой.
— Жители Индианаполиса! — начал он. — Мы собрались здесь судить судом Линча убийцу нашего согражданина. Суд этот наследие наших предков, и мы ни за что на свете не откажемся от права на него.
— Браво! Браво! да здравствует кузнец Ансвель!
— На этот раз дело идет об иностранце, явившемся в наш город и совершившем ужасное преступление: он убил нашего уважаемого согражданина, Люциана Бренделя.
— Мщение! Смерть убийце! — раздались крики.
— Мы, жители Индианаполиса, отомстим за него, — сказал кузнец, указывая на Каспара. — Убийца перед вами.
С диким ревом толпа кинулась к бочке, на которой стоял Ридинг.
Мгновение и его растерзают. Но он не дрогнул.
— Раз смерть неизбежна — умру, как мужчина, — решил он и остался спокоен.
— Жители Индианаполиса! — загремел снова голос кузнеца. — Выслушайте меня… судьи посадили этого молодчика в тюрьму и решили начать процесс! Следствие будет тянуться без конца, а убийца тем временем, если у него есть денежки, сумеет удрать. Долой такой суд! Суд Линча короче!
— Суд Линча! Суд Линча!
— Смерть ему! На виселицу его! — ревела толпа.
— Полиция! — раздался вдруг крик. — Шериф с целым отрядом полицейских!
— Полиция нам не помешает. Хватайте убийцу и марш за мной! — скомандовал кузнец. — Живее в лес, в лес!
С дикими криками «да здравствует Линч» потащили жертву по направлению к лесу. Однако, полиция была близко. Раздалось несколько выстрелов: шериф расчищал себе дорогу сквозь толпу.
Навстречу ехала крестьянская телега. Толпа, по знаку кузнеца, стащила крестьянина с телеги и бросила в нее Ридинга; затем в телегу вскочил Ансвель и еще несколько человек и ударили по лошадям изо всей силы.
Через полчаса самозваные судьи достигли укромного уголка в лесу.
Каспара сняли с телеги и поставили под деревом.
— Молись! — крикнул кузнец. — Ты приговорен к смерти судом Линча!
— Вы убийцы! — отвечал Ридинг.
Ему накинули петлю на шею.
Еще секунда, и все будет кончено…
— Шериф, шериф! — раздались крики.
Снова послышались выстрелы, и палачи бросились врассыпную.
К несчастью, державшие ветку тоже бросились бежать вместе с остальными. Ветка выпрямилась, и несчастный Каспар, потеряв сознание, повис в воздухе.
Из чащи леса появилась прекрасная молодая женщина с двумя негритянками. Это она своими выстрелами нагнала панику на палачей и обратила их в бегство.
— Живо, — скомандовала она, — одна пусть лезет на дерево и нагнет ветку, другая пусть поддержит повешенного, чтобы он не упал, а я перережу веревку!
В один момент все было исполнено.
— Живее в экипаж, и домой! Гоните лошадей! До восхода солнца мы должны быть дома!
Бегом донесли женщины бесчувственного Каспара до оставленного ими в лесу экипажа и быстро помчались из леса.
Дорогой Каспар пришел в себя.
— Где я? — прошептал он. — Я не повешен… Что это?.. Она?… живой портрет…
— Он говорит о моем портрете. Очевидно, он видел его у Бренделя…
— Так это не сон? — воскликнул Каспар. — Я вас вижу наяву? Где же я?
— Вы в экипаже, который навек увозит вас из этого ужасного места.
— Я спасен! — вырвался у него крик облегчения. — Я спасен! Но куда вы везете меня?
— К себе домой.
— К вам?!
— Да, ко мне, в Лапорт.
— В Лапорт… в Лапорт… значит, вы…
— Магги Гвинес, фермерша из Лапорта, — отвечала молодая женщина, блеснув своими прекрасными черными глазами.
Глава V. Прекрасная вдова Гвинес
Уже целых восемь дней прошло с тех пор, как Ридинг очутился в Лапорте.
Все случившееся с ним в последнее время не прошло для него даром, и первые дни на ферме он провел в постели.
Молодая вдова почти не отходила от его кровати.
Когда он, наконец, встал, радость ее была неподдельная.
Во время своей болезни Каспар ни о чем не расспрашивал Магги, но ему доставляло невыразимое наслаждение смотреть на нее и слышать ее голос.