Страница 16 из 22
Поскольку задача шариата состоит в том, чтобы привести в движение душу и плоть с целью достижения совершенства, а совершенство заключается в достижении космического Разума и единении с ним как с посредником между творениями и истоком и конечным прибежищем всего сущего, постольку соотношение между ними не может быть механическим или даже историческим (временным). Это соотношение постоянного взаимозамещения, содержание которого предопределяется не субординацией или сответствием, а стремлением к единству, высшим проявлением которого является имам. Таким образом, соотношение между разумом и установлением входит в границы того, что можно назвать абсолютным идеалом материальных и духовных отношений мира. Ибо законодательные установления, по мнению идейных представителей исмаилизма, есть не что иное, как «данные Богом извечные духовные миры», а эти миры – не более чем «сотворенные отелесненные законодательные установления».
Эта формулировка соотношения разума и установления имеет своим основанием все шиитское наследие, как и всю мусульманскую культуру. Иначе говоря, она имеет ту же рельно-историческую основу, что и другие сферы жизни общества, ибо коренные проблемы «мира разума и установления» в культуре халифата являются продуктами иджтихада, который был продиктован реалиями политической и духовной эволюции. В это время шло становление таких понятий, как Писание (китаб), традиция (сунна), согласие (иджма), аналогия (кийас), и закладывались основы иджтихада. Со временем возникли расхождения относительно того, являются ли эти основы общепризнанными. К примеру, многие крупные мыслители, представляющие различные направления и школы, не соглашались с тем, что иджма является обязательной. К их числу относятся ан-Наззам, Ибн Рушд, ал-Газали. Во всяком случае, сформировалось различное отношение к формулировке согласия, на основе которой может строиться соотношение разума и установления. Хадисы, широко применяемые в мусульманском праве и гласящие: «Расхождение моей общины – благо» и «Моя община не объединяется на заблуждении», – это лишь более общая формулировка защиты свободы мышления, расхождений точек зрения, законности самостоятельного суждения.
Однако у этого феномена имеются слабые пункты. Основная проблема, встающая здесь, состоит в том, что теоретическое оформление тех или иных решений вопроса о соотношении разума и установления само является продуктом конкретного явления, связанного с фактом господства ислама и реалиями развития мусульманского государства.
Идейные расхождения, а порой и полная противоположность позиций, стали первоначальным конкретным способом реализации последующей абстрактной формулировки соотношения разума и установления.
Правовая основа и наследие ислама – поприще конфликта, выделившего вначале две школы: «людей хадиса» и «людей мнения». У приверженцев первого направления, к которым относятся Малик ибн Анас[128], Суфйан ас-Саури[129], Идрис аш-Шафии[130], Ахмад ибн Ханбал[131] и Дауд ал-Исфахани[132], разум не утратил своей реальной силы, а лишь был принижен настолько, что стал второстепенным по сравнению с Писанием. Типичная формулировка такого соотношения встречается у аш-Шафии: «Если вы найдете мне доктрину или найдете известие, расходящееся с моей доктриной, то знайте, что моя доктрина – это известие».
Будет неверным подход к этой идее на основании представлений современной политической культуры и установившихся научных принципов. Идея, выдвинутая аш-Шафии, может сделать старые доктрины объектом сотнесения с новыми «истинными известиями и текстами». Однако эти «известия и тексты» не могут быть бесконечными, следовательно, сама идея в тупике. Но этот тупик ликвидируется, если взглянуть на его принцип как на способ узкорационалистического и практического подхода к текстам, подлежащим постоянному толкованию. Вместе с тем подобный вывод не является плодом консервативной позиции хиджазских ретроградов; это итог его преломления в духовных силах живой, растущей культуры, основоположение и осмысление которых шире и универсальнее, чем любые священные тексты, неизбежно страдающие ограниченностью.
Такая позиция достигла своей наиболее абстрактной теоретической кульминации лишь после того, как «люди мнения» начали активные дискуссии, как это можно заметить у Абу Ханифы[133], Абу Юсуфа ал-Кади[134] и других. Свободу мнения в обращении с Писанием они сделали необходимостью, а различие мыслей – свободой. Поэтому Абу Ханифа не мог повторить высказывание аш-Шафии и утверждал: «Лучшее, чего он достиг, – то, что он способен судить по своему собственному мнению. Тот, кто способен на другое, имеет свое мнение, а у нас – свое мнение». Как видно, разум стал действенным и активным в обращении с Писанием.
Однако полностью такая позиция была сформулирована лишь в постулатах систематизированной теоретической мысли муталитской школы калама. Основные принципы мутазилитской мысли предопределили общую направленность их взглядов и позиций в вопросе соотношения разума и установления. Общие принципы, на которых сошлись мутазилиты, – это идея способности человека творить как добро, так и зло. Бог творит лишь доброе и справедливое, ибо Его мудрость обязывает соблюдать интересы Его рабов. Основы знания и благодарность за благодать обязательны уже до появления писания, добро и зло следует познать разумом[135]. Так, мутазилит ал-Аллаф[136] выдвинул идею обязательности знания Бога для совершеннолетнего верующего по указанию, а не умом; он должен знать благо благого и отвратительность отвратительного, совершать добрые дела – быть искренним и справедливым – и избегать отвратительного – несправедливости и лжи[137]. Эту идею разделял ан-Наззам, сказавший, что мыслящий человек, если он разумен и способен к умственному рассмотрению, должен еще до появления Писания познать Бога с помощью разума и логики. К этому он добавил, что разум должен давать оценку всем поступкам, усматривая в них благое и отвратительное[138]. Не отличаются от него в трактовке данной мысли другие видные мутазилиты. Так, например, Сумама ибн Ашрас[139] добавил к приведенной мысли то, что он называл возможностью извинения неверующих за то, что они не знают Бога. Все знания необходимы, следовательно, знание Бога не входит в число повеленных вещей. Человек, «как и всякое животное, создан для назидания и работы»[140]. В то же время мутазилит ал-Мурдар[141] утверждал, что разум обязывает к познанию Бога со всеми его атрибутами и повелениями еще до появления установления веры[142]. Еще один крупный мутазилит – Мухаммад ал-Джуббаи, а также его сын Абу Хашим ал-Джуббаи[143] сформировали идею о соотношении разума и установления следующим образом: познание Бога, благодарность Благодетелю, знание благого и отвратительного – обязанность разума. Это побудило их говорить о «рационализированном шариате», а «шариат пророка» они свели к «определенным повелениям и достоверным ритуалам», к которым не обращается разум и которыми не руководствуется мысль. В силу разума и мудрости Бог должен вознаграждать послушного и наказывать ослушника, ибо ниспослание кодексов и пророков есть лишь милость Бога[144].
128
Малик ибн Анас (712–796) – факих, эпоним одной из правовых исламских школ. Для вынесения правовых предписаний и суждений Малик опирался на следующие источники: Коран, прежде всего очевидные и недвусмысленные айаты; Сунна, то есть поступки, речения, качества и одобрения Пророка Мухаммада (С), правовые предписания его сподвижников, а также «деяния мединцев»; фетвы сподвижников; истислах («независимое суждение ради пользы»), а также истихсан («предпочтительное решение»); принцип, согласно которому то, что может привести к греху, греховно и запретно, а то, что может привести к добру, – поощряемо.
129
Суфйан ас-Саури (716–778) – известный религиозный авторитет, основатель ныне исчезнувшего толка.
130
Аш-Шафии (767–820) – основатель одной из основных юридических школ ислама. Родился в палестинском городе Газе в семье военачальника. Учился у Малика бен Анаса. В какой-то степени влияние на формирование мировоззрения аш-Шафии оказала система Абу Ханифы. Шафиитский мазхаб основан на доказательствах из Корана и Сунны, а также на методах иджма и «суждению по аналогии». У аш-Шафии был оригинальный подход к извлечению доводов из Корана и Сунны. В нем синтезированы элементы учения ханафитов и маликитов. Благодаря усилиям имама Шафии Сунна была признана многими учеными в качестве второго после Корана источника в фикхе.
131
Ахмед ибн Ханбал (780–855) – богослов, факих, основатель ханбалитского мазхаба. Он отрицал возможность рационалистического объяснения догматов веры, призывал к необходимости возврата к порядку, царившему при Пророке (С) и первых поколениях его последователей. Особое внимание в сочинениях Ахмеда ибн Ханбала уделено разработке собственной позиции относительно нововведений, согласно которой все нововведения, не имеющие обоснования в Коране и хадисах и не подтвержденные согласным мнением первых трех поколений мусульманских авторитетов, должны быть осуждены. Ибн Ханбал отказался признать одну из главных идей мутазилизма – сотворенность Корана. За это его подвергли бичеванию и заточили в тюрьму. Он считал допустимой религиозно-политическую борьбу и призывал в случае вовлечения в смуту до конца отстаивать исповедуемые взгляды. Богословы, по его мнению, должны воздействовать на правителя.
132
Дауд ал-Исфахани (818–884) – известный мусульманский факих, основатель захиритского толка.
133
Абу Ханифа ан-Нуман (688–767) – основатель и эпоним одной из основных правоведческих школ ислама – ханафитского толка. Абу Ханифа является первым систиматизатором фикха, разработавшим методику использования рациональных принципов суждения по аналогии и предпочтению при решении правовых вопросов. Он обосновал возможность использования норм обычая как одного из источников права. Политические взгляды Абу Ханифы характеризуются тяготением к легитимному принципу верховной власти, находящемуся под всесторонним контролем мусульманской общины.
134
Абу Юсуф ал-Кази (731–798) – видный исламский законовед, один из наиболее известных учеников Абу Ханифы. Основные его работы: «Китаб ал-Харадж» – о налогах и экономике, «Адаб ал-Кади» – о правилах поведения для судей.
135
Аш-Шахрастани. Ал-Милал ва-н-Нихал. Т. 1. С. 45.
136
Ал-Аллаф (749–849) – крупнейший представитель басрийской школы мутазилитов, их идейный наставник, блестящий полемист. Родился в Басре, его дом находился в квартале торговцев кормом для скота, отсюда и его прозвище ал-Аллаф. В 818 г. перебрался в Багдад, умер же в Самарре в 849 г. в возрасте более ста лет. Ал-Аллаф – автор шестидесяти сочинений, преимущественно полемического характера. Его опровержения были направлены как против других религий (иудаизма, христианства, зороастризма), так и против различных течений и школ внутри ислама (антропоморфистов, джабаритов, мурджиитов и др.). Ал-Аллаф много дискутировал с зороастрийцами, манихеями.
137
Аш-Шахрастани. Ал-Милал ва-н-Нихал. Т. 1. С. 52.
138
Там же. С. 58.
139
Сумама ибн Ашрас (ум. 840) – знаменитый мутазилит басрийской школы, пользовавшийся огромным авторитетом у халифа ал-Мамуна. Последовательный представитель свободомыслия. Ибн ан-Надим приводит названия восьми сочинений Сумамы, в которых последний изложил свое учение о познании, вере, воскресении, сотворении вещей.
140
Аш-Шахрастани. Ал-Милал ва-н-Нихал. Т. 1. С. 47.
141
Ал-Мурдара (ум. 841) – проповедник и распространитель мутазилитского учения в Багдаде. Написал свыше 30 сочинений преимущественно полемического содержания: «Опровержения» христиан, зороастрийцев, джабаритов, джахмитов и др. Его нападкам подвергались различные учения, в том числе ведущих мутазилитов. В свою очередь сам ал-Мурдар подвергался нападкам со стороны адептов других учений. Ал-Мурдар всю жизнь держался далеко от халифского двора и решительно осуждал всякое сотрудничество с властями. Перед смертью он завещал раздать беднякам все свое имущество.
142
Аш-Шахрастани. Ал-Милал ва-н-Нихал. Т. 1. С. 70.
143
Ал-Джуббаи Мухаммад ибнАбд ал-Ваххаб (850–915) – блестящий полемист, глава басрийских мутазилитов. Мусульманские ученые различных энциклопедических жанров отмечали, что ал-Джуббаи «преодолел и облегчил науку калама». Диспуты ал-Джуббаи с ал-Ашари оказали влияние на формирование ашаритской догматики. После смерти ал-Джуббаи главой мутазилитов был признан его сын Абу Хашим ал-Джуббаи. Еще во времена ал-Багдади (ум. 1037) большинство мутазилитов придерживались учения Абу Хашима. Последние годы своей жизни Абу Хашим провел в Багдаде, там же он и умер в 933 г.
144
Аш-Шахрастани. Ал-Милал ва-н-Нихал. Т. 1. С. 81.