Не забывать никогда

— Вчера здесь было не заперто, — сказал я, подойдя к домику.

Я повернул ручку. Дверь открылась.

— Однако твой свидетель слишком доверчив, — усмехнулась Мона.

Подождав, пока мы оба войдем в дом, я громко позвал:

— Кристиан! Кристиан Ле Медеф!

Никто не ответил, как я и ожидал. Атаракс, бывший инженер-атомщик, в дом не вернулся.

Бежал?

Похищен?

Убит?

Мона бодро шла за мной по темному коридору.

Внезапно я остановился. Заледенел, словно в доме неожиданно упала температура.

Лестница была полностью погружена во тьму.

— Света нет, — проговорил я.

— Но это же логично, разве нет?

— Нет! Вчера на втором этаже в комнате Ле Медефа горел ночник.

— Ты выключил его, когда уходил.

Я покачал головой. Я был уверен, что ничего не трогал. Кончиками пальцев я включил фонарик на своем айфоне. Экран осветил ступени.

Ничего. Ни единого шороха. Никаких признаков жизни. Точно так же, как прошлой ночью во время моего визита.

За исключением погашенного ночника.

Поднявшись на двенадцать ступеней, я осветил лестничную площадку, постоял немного, а потом позвал:

— Ле Медеф!

Никого.

Я снова ошибся. Вчера вечером я сам не заметил, как нажал на выключатель этой чертовой лампы.

— Ничего, ты еще увидишь, какой я сумасшедший! — неожиданно бросил я Моне, спускаясь с лестницы. — Иди за мной в гостиную.

Она пропустила меня; двигаясь по коридору, тела наши касались друг друга. Свет от экрана мобильника скользил по стенам, освещая отклеившиеся от сырости обои, серые розетки, тронутые грибком деревянные панели. Поглощенный мыслью об исчезновении Кристиана Ле Медефа, вчера я не заметил, до какой степени запущен дом; сейчас мне показалось, что он и вовсе давно заброшен.

Я опустил фонарик, осветил черно-белую плитку. Тишину нарушал только звук наших шагов.

Тишина…

И снова меня словно током ударило. Безумие бродило вокруг, продолжало бродить.

Я не услышал никакого бормотания. Кто-то выключил транзистор!

— Вчера радио работало, — прошептал я в темноте.

Мона не ответила. Я чувствовал за спиной ее дыхание. По телу побежали мурашки. Что я увижу в следующей комнате? Я остановился на пороге.

— Кристиан?

Смешно. Что я себе вообразил? Что похитители приводили его днем доесть тальятелли?

Кругом тишина. Не слышно даже радио…

Кто приходил сюда после меня? И зачем, черт возьми? Чтобы доставить труп Ле Медефа?

Свет от телефона проскользнул в центр комнаты, где прежде стоял стол, переместился в сторону, где был стул, затем на место микроволновки, телевизора, радиоприемника… Сделал несколько кругов, каждый раз ускоряя движение. Заскакал в истерическом мерцании.

Погоня осветителя, сошедшего с ума.

Внезапно, презрев элементарную осторожность, я повернул выключатель. Белый свет от лампочки без абажура ослепил нас, заставил закрыть глаза. Когда же, приставив руку козырьком ко лбу, я открыл глаза, то не поверил самому себе.

Комната была пуста.

Совершенно пуста.

Ни стула, ни стола, ни бутылки, ни тарелки, ни стакана, ни телепрограммы, ни даже радио. Никакой мебели.

Со вчерашнего дня гостиная и кухня полностью опустели. Телефон в руках внезапно стал тяжелым, словно кусок железа. Голова закружилась. Мона переступила порог комнаты. Слабое эхо сопровождало ее шаги.

— Ле Медеф жил здесь?

— Да.

Преодолевая головокружение, я поочередно указывал места, где стояла исчезнувшая мебель. Водил пальцами по стенам, по полу. Следы пыли или ее отсутствие ясно свидетельствовали, что мебель убрали совсем недавно. Словно все пришлось срочно эвакуировать.

— Они вывезли все, — произнес я.

— Кто эти «они»?

— Мона, я не знаю. Но это довольно просто. Один стол, один стул, немного кухонной утвари. Все влезет в один фургончик…

Мона не ответила. Я продолжал разматывать нить своего объяснения:

— Сначала устраивают исчезновение неудобного свидетеля. Затем всех имеющихся доказательств…

— Настоящий заговор… Просто суперорганизация, Джамал.

В голосе Моны звучала ирония.

Повернувшись к ней, я схватил ее за плечи.

— Черт возьми, Мона! Ты считаешь, что я все сочинил? Каждую деталь? Стакан вина, тарелку с тальятелли, тихо игравшее радио? Думаешь, я совсем с ума сошел?

Слова, сказанные громким голосом, ударялись о голые стены. Мона дошла до середины комнаты, где стоял стул Ле Медефа. Стоял еще вчера.

— Довольно вопросов, Джамал. Будем придерживаться принятого плана. Помнишь, что ты обещал? Сегодня ночью мы наносим визит двум твоим свидетелям. Кристиану Ле Медефу и Денизе Жубан. Затем ты идешь в полицию сдаваться.

Я не стал возражать. У меня больше нет сил.

Еще несколько минут мы постояли в пустом доме, потом Мона взяла меня за руку, и мы пошли к выходу. Как только мы вышли на улицу, дверь соседнего дома напротив открылась. Слабый свет упал на шоссе. Я инстинктивно отшатнулся в темноту. Тип, вышедший на улицу, различил только одинокий силуэт Моны.

— Что, холодновато на улице?

Между его ног проскользнула хромая тень. Я узнал вчерашнюю собаку на трех лапах. Ее хозяин целую вечность закуривал сигарету, пользуясь возможностью при свете зажигалки рассмотреть лицо Моны.

— Не каждую ночь увидишь, как такая хорошенькая девушка вроде вас слоняется по улице.

Трехногая собака заковыляла ко мне. Не раздумывая, Мона подозвала ее щелкающими звуками и, наклонившись, принялась гладить. Сосед, похоже, оценил ее поступок.

— Вы давно здесь живете? — спросила Мона.

— О-о, лет этак десяток уже будет…

Он выпустил клуб дыма.

— Что вы делали в доме?

Этот кретин заметил свет!

— Приходили в гости, — беспечно ответила Мона.

Стараясь не касаться тротуара носком левой ноги, я отступил еще дальше в темноту.

— В такой-то час?

Он, казалось, удивился. К моему изумлению, рука немедленно сжала в кармане рукоятку кольта. Выпустив очередной клуб дыма, тип пожал плечами.

— Надо думать, они на все готовы, лишь бы продать…

— Продать? — вопросительно произнесла Мона.

— Ну да. Они уже полгода ищут покупателя. Ипор, конечно, не Довиль. Здесь на продажу выставлены десятки таких домов…

У меня подкосились ноги. Чтобы сохранить равновесие, я оперся рукой на холодный шершавый песчаник. Мона продолжала разыгрывать неведение:

— Дом уже полгода стоит пустой?

— Ну да. Кроме, разумеется, покупателей, которые в него приезжают. Но это редко… Особенно в такой час.

Выплюнув окурок, он улыбнулся Моне, подумав, впрочем, без особой надежды, как было бы хорошо заполучить такую очаровательную соседку, а потом подозвал собаку. Дверь за ними захлопнулась.

Подождав немного, я пошел в темноте к «фиату». Сзади прозвучал голос Моны:

— Доволен?

Я попытался проартикулировать самый невероятный довод.

— Пустой дом! Идеальное место, чтобы расставить мне ловушку. Они отлично собирают и разбирают декорации.

Мона помигала фарами «фиата».

— Значит, Ле Медеф — их сообщник? А я думала, он твой союзник. Он сам показал тебе дом, где он живет?

— Возможно, он мне не доверял. Он говорил о заговоре, об омерте.[11] Быть может, он боялся! Может…

Мона протянула мне ключи.

— О’кей, let’s go, Джамал. Последний этап. Садись за руль, ты знаешь дорогу к Денизе.

Больше она ничего не сказала.

Она могла привести тысячи доводов и доказать, что я выдумал сцену с исчезновением Кристиана Ле Медефа. И с исчезновением мебели. Сосед, к примеру, не мог не заметить грузовой фургон, стоявший напротив двери. Так что, в сущности, единственным свидетелем, которого я мог предъявить за последние сутки, был пес на трех лапах.

Я включил зажигание.

На табло приборной доски высветились зеленые цифры: 23 часа 32 минуты.

11

Омерта — «кодекс чести» у мафии.