Не забывать никогда

10 часов 29 минут. Двое серферов заскользили в сторону Англии. Я напомнил себе, что примерно через четыре часа в жандармерии Фекана меня ждет Пироз. Разорвал конверт и стал листать страницы, крепко сжимая их застывшими от холода пальцами, чтобы ветер не унес их.

Дело Миртий Камю — четверг, 26 августа 2004 года

С высоты трактора Виктор Тубервиль созерцал кукурузное море. Сначала он подумал, что видит мешок, набитый кукурузой, который хамоватые туристы пытались утащить, а потом бросили. Затем разглядел разорванное платье. А следом труп девушки.

Двое жандармов из ближайшего отделения в Изиньи-сюр-Мер прибыли на место через десять минут. Они немедленно провели параллель с убийством Морганы Аврил, случившимся тремя месяцами раньше. У них хватило присутствия духа предписать немногочисленным свидетелям, оказавшимся на месте преступления, а именно Виктору Тубервилю и его пятнадцатилетнему сыну, никому не говорить о случившемся, а потом объединились со своими начальниками, подтвердившими правильность их интуиции. Запрет двадцать четыре часа сообщать что-либо прессе предоставил полиции время убедиться в том, что оба убийства связаны между собой. Затем придется сообщить новость по радио, и на побережье Нормандии начнется паника, и это так же верно, как на средиземноморском побережье мгновенно распространяется лесной пожар.

Определение подхватили все журналисты.

Серийный убийца.

Чтобы рассеять сомнения, двадцати четырех часов оказалось больше чем достаточно.

Миртий Камю было двадцать лет и три месяца, она работала аниматором в лагере для подростков, две недели назад поставившим свои палатки в зоне отдыха Изиньи-сюр-Мер. Свидетели, последние видевшие ее живой, встретили ее около пятнадцати часов на дороге Гранкам, на выходе из Изиньи. Она​ шла одна. В этот день у нее был выходной.

Каждый абзац отчета о проведенной аутопсии подтверждал то, чего боялся каждый следователь, которому сообщали о новом преступлении.

Миртий Камю изнасиловали, а затем задушили красным кашемировым шарфом, скорее всего, марки «Берберри».

Анализ ДНК спермы насильника Миртий Камю установил ее идентичность сперме насильника Морганы Аврил. Детальные тесты, проведенные после тестов, сделанных на скорую руку, подтвердили аутентичность обоих идентификационных анализов.

Вышеуказанные обстоятельства убедили всех, что речь идет об одном и том же преступнике; приведенные в отчете подробности чрезвычайно всех взволновали.

Прежде чем Миртий Камю изнасиловали и задушили, она искупалась в море. Без сомнения, обнаженной, так как на ней не было ни купальника, ни купальных трусиков, а на ее нижнем белье не нашли следов морской воды. Но после того как она покинула Изиньи-сюр-Мер, ни на одном из пляжей ее никто не видел. На Миртий Камю было летнее платье, на голубом фоне которого бросались в глаза огромные малиновые цветы гибискуса. Очень элегантное. Платье оказалось разорванным почти по всей длине.

Как и в случае с Морганой Аврил, на трупе Миртий Камю сохранился малиновый, как цветы гибискуса, лифчик, а трусики пропали. Их нашли через день в фарватере бухты Вей; на них также сохранился биологический материал насильника. Последнее сходство между двумя убийствами — сумочка Миртий на длинном ремешке тоже исчезла. Следователи искали ее несколько месяцев, но все напрасно.

То же варварское преступление. Тот же насильник. То же орудие убийства. Та же агрессия.

Та же последовательность действий.

Убийца на этом не остановится.

После двадцати четырех часов следственных действий такой вердикт вынесли наиболее компетентные специалисты.

Убийца не остановится. Он снова нанесет удар.

Капитана Филиппа Грима из жандармерии Фекана вежливо поблагодарили за проделанную работу, которую он вел на протяжении трех месяцев, не став деликатно напоминать, что в своем заключительном отчете он полностью исключил риск рецидива. Затем его отстранили от расследования, передав оба дела, Морганы Аврил и Миртий Камю, дуэту, состав которого, по мнению министра внутренних дел и министра юстиции, прекрасно дополнял друг друга.

Коммандан судебной полиции Кана Лео Бастине, уже пять лет как вышел в отставку, однако никто не оспаривал ни его опытность, ни компетентность. Наделенный тактом, организаторскими способностями, чувством команды и британским юмором, Бастине являл собой тот редкий характер, который равно ценят и подчиненные, и начальство. К нему — на замену судье Надо-Локе — пристегнули Поля Юго Лагарда, молодого судью, недавно обосновавшегося в Кальвадосе. Красавец, честолюбивый, легко общавшийся с прессой, Лагард производил много шума, но Бастине сумел его утихомирить. Молодой судья мечтал о славе, но ему пришлось довольствоваться созданием архива материалов дела, чтобы в свое время получить разрешение сделать из него бестселлер. Министр внутренних дел, напуганный призраком серийного убийцы, который, дабы стать знаменитостью, может вернуться в самом начале учебного года, настоял, чтобы к судье и коммандану присоединили третьего специалиста: психолога-криминалиста Элен Нильсон, тридцати шести лет, обладательницу кучи дипломов. Этой, по мнению чиновников с площади Бово, суперодаренной даме разрешили участвовать в расследовании в качестве фрилансера и делать разъяснения где и когда ей захочется.

Перед трио поставили четкую цель:

Действовать быстро. Сохранять спокойствие. Остановить извращенца.

Поиски не подтвердили наличия связи между Морганой Аврил и Миртий Камю.

Убийца наносил удары наугад. Хуже не бывает.

На похороны Миртий Камю в церкви Сен-Жан-д’Эльбеф собралось более пяти тысяч человек. Почти каждый десятый житель городской агломерации.

Миртий Камю стала своего рода образцом для подражания. Она того заслуживала.

Все ненавидели убийцу.

Все, кроме, вероятно, его родственников.

Шарль и Луиза Камю были людьми известными в своем городке. Известными и уважаемыми. Шарль почти двадцать лет работал директором музея Эльбефа и слыл лучшим знатоком агломерации и двухтысячелетней истории Сены. Луиза преподавала танцы в зале Гамбетта и боролась за сохранение здания цирка-театра, самого красивого исторического памятника города.

Гуманная пара. Прогрессивная. Центристы по убеждениям.

У Луизы и Шарля был всего один поздний ребенок. Настоящее сокровище, они это сознавали и потому старались не запирать Миртий в сейф.

Миртий посещала танцевальные курсы матери, цирковой кружок и школу в квартале Пюшо, где за последние двадцать лет проводились всевозможные социальные эксперименты.

К ней на день рождения, в маленький дом на берегу Сены, втиснувшийся между современных зданий, приходили как отпрыски самых богатых семейств Эльбефа, так и дочери безработных и сыновья африканских иммигрантов.

Со стороны Луизы и Шарля это был взвешенный выбор, выбор не политический, а продиктованный самой жизнью. Миртий — единственный ребенок, любимый, самый лучший. Они хотели, чтобы Миртий была прекрасна не внешне, ибо внешне она была очень хороша без всякого старания с их стороны; они хотели, чтобы Миртий стала прекрасным человеком. Если подумать, возможно, в них даже говорил эгоизм, ведь они надеялись, что она возьмет от них лучшие из присущих им качеств, их ценности, такие как великодушие, способность уступать и прощать, а когда их не станет, передаст их дальше.

Задолго до рождения Миртий Луиза и Шарль создали для детей из неблагополучных семей Эльбефа ассоциацию «Золотой Простыни». Это было в 1964 году, когда кризис в текстильной промышленности выбросил на улицу половину рабочих агломерации. Прибытие на берега Сены заводов «Рено» не смогло полностью компенсировать потерянные рабочие места. Каждое лето ассоциация «Золотой Простыни» устраивала лагеря для детей и подростков, не имевших возможности уехать на каникулы, лагеря, которыми Луиза и Шарль руководили более тридцати лет. Они брали с собой Миртий, когда та еще толком не умела ходить, и малышка стала своего рода талисманом будущих уличных главарей, летом устанавливавших свои законы в дортуарах, а в остальное время года на городских улицах. В 1999 году Луиза и Шарль передали руководство лагерем Фредерику Мескилеку, директору Дома молодежи и культуры Эльбефа. Когда Миртий исполнилось семнадцать, Фредерик уговорил ее начать работать аниматором.