Страница 12 из 82
Пироз перевернул страницу дела, затем перевел взгляд на меня, словно желая проверить, насколько внимательно я его слушаю.
— Начиная с сегодняшнего утра последовательность событий достаточно ясная. Около пяти утра Магали Варрон искупалась в море. Потом ее изнасиловали, и это, как утверждают судебные медики, произошло до шести утра. Следы спермы во влагалище, синяки на теле, разорванное платье. Ее трусики не нашли до сих пор; скорее всего, это танго цвета фуксии, такого же, как и ее лифчик. Поиски продолжаются. Сумочку тоже ищут. Но ни следа.
Каждое слово Пироза ударом молотка отдавалось у меня в голове.
Разумеется, он сравнил нынешний случай с убийством Морганы Аврил десять лет назад. Сходство в каждой детали. Насилие. Место и час нападения. Возраст жертвы. Купание в море. Исчезнувшие трусы.
Кроме ее смерти…
Я прокашлялся, желая вмешаться и напомнить о деле Аврил, но капитан Пироз замахал руками, давая понять, что он еще не закончил.
— После того как Магали Варрон изнасиловали, ее задушили. — Он сделал долгую паузу. — Шарфом, который был у нее на шее. Вспоминаете? Красный кашемировый шарф в шотландскую клетку, по крайней мере, как мне сказали. Шарф марки «Берберри». Штучка, стоящая целое состояние. Если я назову вам сумму, вы не поверите, Салауи!
8
Вы не поверите?
Послюнявив палец, капитан Пироз провел им по лакированной корме «Рождественской звезды», оставив на ней невидимый след.
Я не стал просить его называть сумму.
Не стал спрашивать, уверен ли он в результатах медицинской экспертизы, уверены ли эксперты, утверждая, что Магали Варрон сначала была умерщвлена с помощью красного шарфа, а потом сброшена с обрыва.
Я промолчал, чтобы не пробудить его подозрения. Я хранил молчание, а перед глазами мелькали картины сегодняшнего утра. Шарф «Берберри», зацепившийся за колючую проволоку возле пешеходной тропинки, моя рука, неуверенно тянущаяся к шарфу и отцепляющая его от проволоки; та же самая рука бросает шарф Магали, рука Магали, которая хватает шарф, дергает за него и исчезает. Тот же самый шарф, только ниже на сто двадцать метров и четыре секунды; шарф, обмотанный вокруг ее шеи.
Расскажи об этом!
В голове чей-то голос отдавал приказ.
Расскажи о шарфе! Расскажи все этому флику. На шарфе найдут биологический материал насильника, но ведь там есть и твой биологический материал. И полиция его непременно обнаружит…
— Капитан Пироз…
Я проглотил слюну.
Что говорить?
Что Магали обмотала шарф вокруг шеи, когда бросилась вниз? Сказать, что я последний, кто касался этого шарфа? Но шарф — прямая улика против меня. Обвинение в насилии. В убийстве. Я вляпаюсь в целую кучу дерьма.
— Что, месье Салауи?
Морщины на лбу Пироза разгладились. Он с неподражаемым спокойствием ждал моего ответа.
— Я…
Я слишком долго колебался и теперь не мог произнести ни слова. Доводы, почему мне надо молчать, потоком обрушились на меня. Пироз говорил о следах спермы, о кровоподтеках на теле Магали Варрон; меньше чем через неделю эксперты определят ДНК насильника, и она скорее всего та же, что и у убийцы Морганы Аврил, десять лет назад. Тогда мне не нужно будет искать оправданий. Тогда и настанет время изложить полиции свою версию.
Внезапно я принял решение сменить курс. Пойти в атаку и сделать отвлекающий маневр:
— Хочу спросить вас, капитан Пироз. Вам не кажется, что сегодняшняя история загадочным образом напоминает дело Морганы Аврил? Ипор, июнь 2004-го. Вам это ничего не говорит?
Пироз выдержал. Вряд ли он предполагал, что удар будет нанесен так быстро, но все же сумел парировать его:
— Вы помните это дело, месье Салауи?
Я стал импровизировать. Речи нет, чтобы сейчас рассказывать о полученном мной по почте пакете.
— Спустя десять лет в Ипоре все еще говорят о нем! Трудно пройти мимо столь явных совпадений, не так ли, капитан? Насилие, купание в море, разорванное красное платье…
Я сделал паузу, показывая, что готов продолжить перечисление.
— Красный кашемировый шарф, — добавил Пироз. — В обоих случаях одно и то же орудие убийства… — Он смотрел мне прямо в глаза. — Разумеется, месье Салауи, мы провели сравнение с делом Морганы Аврил. Поверьте мне, мы над этим работаем… Но, как вам известно, той истории уже более десяти лет… А сейчас, если вам угодно, вернемся в день нынешний и сосредоточимся на убийстве Магали Варрон.
Пироз перевернул еще одну страницу досье, словно давая мне время на раздумье. Я как мог постарался продолжить в том же тоне:
— Когда я встретил Магали на вершине обрыва, она была жива. Я, видимо, помешал ее насильнику, и он не смог задушить ее. Ну, не совсем…
Капитан смотрел на меня долгим изучающим взглядом. Морщины на его лбу приняли форму буквы V, словно указуя на листы медицинской экспертизы.
— Эта версия не поддерживается медэкспертами, месье Салауи. Они считают, что Магали умерла от удушья, и только потом была сброшена вниз на каменистый пляж…
Пироз сделал передышку, позволив себе улыбнуться:
— Но я согласен с вами, сомнения имеются. Речь идет о нескольких минутах. Сейчас мы поговорим об этом. Лаборатория все еще раз проверит. И мы тоже, месье Салауи. Мне необходимо подробнейшее описание Магали Варрон. Расскажите, как она выглядела, когда вы встретили ее сегодня утром.
Капитан выспрашивал обо всем очень подробно. Точное место встречи, порванное платье, несколько слов, произнесенных Магали.
Не приближайтесь.
Если вы сделаете хоть шаг, я прыгну…
Вы не поймете. Идите своей дорогой.
Уходите! Живо уходите.
Пироз просил описать каждый взгляд Магали, каждый ее жест. Он все записывал, и процедура заняла более десяти минут.
— Хорошо. Очень хорошо, месье Салауи.
Склонившись над кораблем, он кончиком указательного пальца переместил миллиметров на пять крошечного рулевого на «Рождественской звезде».
— Теперь, если вы не возражаете, немного поговорим о вас.
Он взял листок из зеленой папки. Я узнал шапку бланка клиники терапии Сент-Антуан.
Черт побери!
Пироз взял меня за горло:
— Вы работаете в психиатрической лечебнице, месье Салауи?
— Нет, капитан! В терапевтическом и воспитательном учреждении. Там не принимают чокнутых, только трудновоспитуемых, тех, кто страдает от собственного неуравновешенного характера.
— Вы принадлежите к числу воспитателей?
— Нет, капитан.
— Вы терапевт?
— Никак нет. Я занимаюсь обслуживанием. Машины, дверные ручки, протечки кранов, все в таком роде. Площадь здания восемьсот квадратных метров, площадь сада в три раза больше; настоящий парк Шести прыгунов.
Капитан оторвал ручку от бумаги, ему было явно наплевать на мои разъяснения.
— Вы давно в Сент-Антуане?
«Вы давно» — спросил он, не «вы давно там работаете». Я понял намек. Я достаточно наигрался в прятки. Моя негнущаяся нога нервно ерзала по плитке пола.
— Я хочу расставить точки над «i», капитан. Мое детство прошло не в этом учреждении. Я не маленький псих, которого не знали куда девать, когда ему исполнилось восемнадцать, а потому оставили в доме. У меня есть диплом о среднем образовании по специальности «Обслуживание общественных зданий». Меня взяли на работу в клинику шесть лет назад.
Пироз подул в сторону стоявшего на столе парусника, словно сдувал с него пыль. Удовлетворенный тем, как надулись паруса, он погрузился в записи.
— Превосходно. Вы работали в Доме инвалидов, откуда в 2008-м вас пригласили на работу в Сент-Антуан. Ваши работодатели предоставили мне подробную информацию. Вас наняли при укомплектовании штата в 2008 году.
Этот кретин меня достал. По его тону я понял, какие пункты из моей характеристики ему запомнились — словно он подчеркнул их своим флуоресцентным фломастером.
Джамал Салауи.
Араб. Инвалид. Работает у психов…