Страница 13 из 17
Гитлер уполномочил Франка «безжалостно эксплуатировать этот регион как военную зону и страну-трофей, превратить в кучу мусора ее экономику, общество, культуру и политические структуры»[12]. Одной из ключевых задач Франка было уничтожение людей, обладавших влиянием: учителей, священников, землевладельцев, политиков, юристов и людей искусства. Затем он начал перераспределять огромные массы населения: за пять лет 860 000 поляков должны были сняться с места и переселиться; 75 000 немцев должны были занять их земли; 1 300 000 поляков предполагалось угнать в Германию и превратить в рабов; 330 000 надлежало попросту расстрелять[13].
Польское Сопротивление действовало храбро и изобретательно, его члены саботировали поставки германской техники и боеприпасов, пускали под откос поезда, взрывали мосты, издавали газеты, вели радиотрансляции, преподавали в подпольных институтах и колледжах (которые посещало около ста тысяч студентов), помогали прятаться евреям, добывали оружие, делали бомбы, уничтожали агентов гестапо, спасали заключенных, тайно ставили пьесы, печатали книги, организовывали акты гражданского неповиновения, держали собственные суды и посылали курьеров к базировавшемуся в Лондоне польскому эмигрантскому правительству. Армия крайова, военное крыло Сопротивления, на пике своей деятельности включала 380 тысяч солдат, и в их числе был Ян Жабинский, который впоследствии рассказывал в интервью, что с самого начала был связан с Армией крайовой через зоопарк[14]. Существуя нелегально, польское государство, объединенное не столько территорией, сколько языком, оказывало непрерывное сопротивление нацистскому режиму в течение шести лет.
Сила подполья заключалась в особой стратегии: никаких прямых контактов нижестоящих с вышестоящими и обязательное использование псевдонимов и шифров. Если никто не знает командира, в случае ареста никто не подвергнет опасности ядро, и если никому не известны настоящие имена, диверсантов будет очень трудно найти. Штаб-квартиры подполья блуждали по всему городу, школы переезжали из одной церкви или квартиры в другую, а отряд курьеров и нелегальные типографии держали всех в курсе событий. Крестьянское подпольное движение действовало по принципу «как можно меньше, хуже и позже», саботируя поставки продовольствия немцам, отправляя снабженческие группы по измененным маршрутам к горожанам, многократно отчитываясь о доставках одного и того же груза зерна или скота, завышая все показатели, непостижимым образом теряя, уничтожая или скрывая провизию. Силой загнанные в секретные лаборатории Пенемюнде, где шли разработки в области ракетного оружия массового поражения, работники мочились на электронные схемы, чтобы вызвать коррозию, и приводили ракеты в негодность. Сопротивление охватывало столько сфер, что каждый мог отыскать в нем свою нишу, независимо от возраста, образования и силы духа. Яна тянуло на рискованные дела, как он позже рассказывал репортерам, риск щекотал ему нервы, добавлял жизни огня, отчего эта опасная игра воспринималась скорее «как партия в шахматы – либо я выиграю, либо проиграю».
Глава седьмая
С приходом осени холод начал просачиваться под двери виллы и в многочисленные щели, по ночам осипший ветер метался над плоской крышей, хлопал покоробившимися фанерными ставнями, свистел за стенами террасы. Несмотря на разрушенные строения и изрытые воронками газоны, зоопарк устроил на зимовку немногих оставшихся животных, хотя все делалось совсем не так, как до войны, и особенно сильно нарушилось сезонное расписание зоопарковской жизни. Ритм дней обычно резко менялся, когда зоопарк вступал в собственный период спячки: аллеи, как правило запруженные народом – ведь за лето по ним проходило до десяти тысяч человек, – становились почти пустынными; лишь отдельные посетители заходили в Обезьяний дом, слоновник, на остров хищников или в бассейн морских котиков. От длинных колонн школьников, выстроенных в ожидании своей очереди кататься на ламах, пони, верблюдах или на маленьких педальных машинках, не оставалось и следа. Животные, требующие особой заботы, вроде фламинго и пеликанов, днем отваживались лишь на короткий променад, осторожно ступая всей стаей по замерзшему пруду. По мере того как дни укорачивались, а ветки деревьев оголялись, большинство животных перебиралось в теплые вольеры, а характерные для зоопарка пронзительные крики сменялись приглушенным бормотанием, – это время в торговле называют мертвым сезоном: когда животные отдыхают, а люди занимаются ремонтом.
Оскудевший в военное время зоопарк продолжал действовать как сложный живой механизм, в котором один разболтавшийся шуруп или растянутый привод мог стать причиной катастрофы, и директор зоопарка не мог оставить без внимания ни ржавый болт, ни простуженную обезьянку, не мог забыть запереть вольер или не утеплить его, не заметить спутанной бороды у зубра. А во время шторма, дождя или мороза ко всему этому относились еще более серьезно.
Как теперь не хватало всех этих женщин, которые обычно сгребали палые листья, мужчин, которые утепляли соломой крыши и стены конюшен, садовников, укрывавших на зиму розы и декоративные кусты. Остальные помощники в синей униформе закладывали в погреба свеклу, лук и морковь, ворошили вилами силос, чтобы у зимующих животных было много витаминов (слово, придуманное в 1912 году польским биохимиком Казимиром Функом). Амбары обычно были набиты сеном под самую крышу, кладовые и чуланы ломились от овса, муки, гречки, подсолнечника, тыкв, муравьиных яиц и прочих жизненно необходимых припасов. Грузовики подвозили уголь и кокс, слесари чинили сломанные инструменты, плели проволоку и смазывали замки. В столярной мастерской занимались ремонтом заборов, столов, скамеек и полок, мастерили двери и оконные рамы для новых зданий, которые появятся весной, когда почва оттает.
Антонина и Ян в этот период обычно занимались бюджетом на следующий год, дожидаясь прибытия новых животных, и готовили бухгалтерские отчеты для городской администрации, которая находилась в здании с видом на реку и строения Старого города с островерхими крышами. Информационный отдел устраивал интервью и концерты, в лабораториях научные работники проводили опыты.
Мертвый сезон всегда был непростым временем, тем не менее он давал возможность уйти в закрытый, защищенный мир, с хорошо набитыми кладовыми, четким распределением припасов и верой в собственные силы. Война уничтожила все это.
– Разбитый город старается накормить своих животных, – обрадовала Яна Антонина однажды утром, услышав стук копыт, а затем и увидев два фургона, которые въехали в ворота, нагруженных остатками фруктов и овощей, какие удалось выгрести из кухонь ресторанов и домов. – По крайней мере, мы не одиноки.
– Да. Варшавяне знают, как важно сохранить индивидуальность, – отвечал Ян, – все те составляющие жизни, которые возвышают и облагораживают личность, и зоопарк, по счастью, входит в их число.
Почва ушла из-под ног Антонины, когда она узнала, что оккупационное правительство решило перевести столицу в Краков, подчеркнув, что Варшава, как город областной, больше не нуждается в зоопарке. Все, что ей оставалось, писала Антонина, это дожидаться ликвидации; это мерзкое слово подразумевало исчезновение существ, которые для их семьи были индивидуумами, а не просто общей массой шкур, крыльев и копыт.
На вилле остались только Антонина, Ян и Рысь, почти без еды, которую было невозможно достать ни за какие деньги, почти без денег и без работы. Антонина каждый день сама пекла хлеб, полагаясь лишь на овощи со своего огорода и заготовки из тушек грачей и ворон, а также грибов и ягод. Друзья и родственники из окрестных деревушек время от времени присылали продукты, порой даже бекон и сливочное масло – невиданная роскошь для опустошенного города, кроме того, человек, который до войны поставлял в зоопарк корм для лошадей, теперь иногда привозил им немного мяса.
12
Proceedings of the Trial of the Major War Criminals Before the International Military Tribunal, Nuremberg. Vol. 290. ND 2233-PS; Read Anthony. The Devil’s Disciplines: Hitler’s I
13
Zamoyski Adam. The Polish War: A Thousand Year History of the Poles and Their Culture. New York: Hippocrene Books, 1994. P. 358.
14
Ян Жабинский рассказывал об этом в интервью еврейской газете в Израиле, когда Жабинским было присвоено звание «Праведники мира». Газетную вырезку предоставил Рышард Жабинский.