Страница 9 из 21
– Нет, с моей стороны это было самонадеянно. Никто лучше меня не знает, что вы сами можете о себе позаботиться. Вы были правы. Вероятно, я настолько привык иметь дело с проблемами, требующими разрешения, что вижу их даже там, где их нет.
– Наверное, это трудно – быть оракулом.
– Вы и представить себе не можете.
Гамаш рассмеялся и почувствовал, что ему стало легче. Может быть, она и в самом деле хотела, чтобы он только выслушал ее. Может быть, ничего большего она от него и не ждет.
Они ели круассаны, роняя крошки на землю.
– Что вы читаете? – спросила Клара.
Она впервые открыто заговорила об этом.
Гамаш положил свою большую ладонь на обложку и захлопнул книгу, словно для того, чтобы история не выскочила наружу.
Потом убрал руку и показал Кларе название, но, когда она хотела посмотреть ближе, он отодвинул книгу от нее. Чуть-чуть, едва заметно. Но все же достаточно.
– «Бальзам в Галааде»[22], – прочла название Клара и попыталась вспомнить. – Есть книга, которая называется «Галаад». Я ее читала несколько лет назад. Автор – Мэрилин Робинсон. Она получила Пулицеровскую премию.
– Это другая, – заверил ее Гамаш.
Клара и сама это видела. Та книга, что он держал в руке и теперь засовывал в карман, была тоненькая и старая. Потрепанная. Читаная-перечитаная.
– У Мирны купили? – спросила Клара.
– Non. – Он внимательно посмотрел на нее. – Вы хотите поговорить о Питере?
– Нет.
«Парижская мирная конференция» зашла в тупик. Гамаш отхлебнул кофе. Утренний туман почти рассеялся, и зеленый лес тянулся вдаль, насколько хватало глаз. Там росли старые деревья, еще не обнаруженные и не спиленные лесопромышленниками.
– Вы никогда не дочитаете ее до конца, – сказала Клара. – Такое трудное чтение?
– Для меня – да.
Она немного помолчала.
– Когда Питер уходил, я была уверена, что он вернется. Ведь это я заставила его уйти. Он не хотел. – Она опустила голову и посмотрела на руки. Сколько она ни старалась, вычистить краску из-под ногтей не удавалось. Краска словно стала ее частью. Впиталась в нее. – А теперь он не желает возвращаться домой.
– А вы хотите, чтобы он вернулся.
– Не знаю. И наверное, не узнаю, пока его не увижу. – Она посмотрела на книгу, торчащую из кармана Гамаша. – Почему вам так трудно ее читать? Она на английском, но мне известно, что английский вы знаете не хуже французского.
– C’est vrai[23]. Слова я понимаю, но эмоции, выраженные в книге, даются мне с трудом. В тех краях, куда она меня ведет, я должен ступать осторожно.
Клара широко открыла глаза:
– У вас все в порядке?
Он улыбнулся:
– А у вас?
Клара провела своими большими руками по волосам, оставив в них крошки от круассанов.
– Можно мне ее посмотреть?
Гамаш помедлил, но все же вытащил книгу из кармана и протянул Кларе, внимательно глядя на нее. Он внезапно напрягся всем телом, словно передал ей заряженный пистолет.
Тоненькая книжка в твердом переплете. Клара перевернула ее.
– «Есть бальзам, есть в Галааде, – прочла она на задней стороне обложки. – Исцеленье он несет…»
– «Царь Небесный Всемогущий душу грешную спасет», – закончил Арман Гамаш. – Это из старого спиричуэла.
Клара уставилась на обложку:
– Вы верите в это, Арман?
– Да.
Он отобрал у нее книжку и сжал так крепко, что Кларе показалось: сейчас оттуда посыплются слова.
– Тогда что вызывает у вас затруднения?
Он промолчал, но она сама нашла ответ.
Проблема была не в словах, а в ранах. В старых ранах. И возможно, в грешной душе.
– Где Питер? – спросила она. – Что с ним случилось?
– Не знаю.
– Но вы знаете его. Разве он из тех, кто может вот так взять и исчезнуть?
Гамаш знал ответ на ее вопрос, знал со вчерашнего дня, когда Клара пришла к нему со своей проблемой.
– Нет, он не из таких.
– Что же с ним случилось? – умоляющим голосом спросила она, вглядываясь в его лицо. – Есть ли у вас предположения?
Что он мог сказать? Что он должен был говорить? Что Питер Морроу вернулся бы домой, если бы у него была возможность? Что, несмотря на все свои недостатки, Питер – человек слова, и если он по какой-то причине не смог бы явиться лично, то позвонил бы, отправил бы сообщение на электронную почту или написал бы письмо?
Но никаких известий от него не поступало. Ни одного слова.
– Я должна знать, Арман.
Гамаш отвел взгляд и посмотрел вдаль, на бесконечное пространство леса. Он приехал сюда, чтобы исцелиться и, быть может, спрятаться. И уж точно чтобы отдохнуть.
Поработать в саду, погулять, почитать. Провести время с Рейн-Мари и друзьями. Порадоваться приездам Анни и Жана Ги на выходные. Единственная проблема, которую он хотел решать, – это как подсоединить садовый шланг. А единственная задача – заказать ли на обед в бистро лосося, копченного на кедровой доске, или сыр бри и макароны с базиликом.
– Вам нужна моя помощь? – спросил он наконец, не отваживаясь поднять на нее глаза из опасения, что выдаст себя.
Он взглянул на тень Клары на земле. И тень кивнула.
Гамаш поднял глаза на Клару и тоже кивнул:
– Мы его найдем.
Его голос звучал обнадеживающе, уверенно.
Клара знала: этот же голос слышали многие другие люди, когда инспектор, крупный спокойный человек, стоял перед ними. Сообщал о том, чего они боялись больше всего. И заверял, что найдет монстра, который совершил преступление.
– Вы не можете этого знать. Извините меня, Арман, не хочу показаться неблагодарной, но вы не знаете наверняка.
– C’est vrai, – согласился Гамаш. – Но я постараюсь узнать. Хорошо?
Он не спросил, готова ли она услышать ответ на свой вопрос. Он знал: Клара хочет возвращения Питера, но ей дорог ее покой. Она была готова к переменам настолько, насколько это было в ее силах.
– Вы не против? – спросила Клара.
– Вовсе нет.
Она пригляделась к нему:
– По-моему, вы лжете. – И прикоснулась к его большой руке. – Спасибо вам за все. – Она встала, и Гамаш тоже поднялся. – Храбрый человек в храброй стране.
Он не знал, что на это сказать.
– Это молитва из другого «Галаада», – объяснила Клара. – Умирающий отец молится за своего юного сына. – Она задумалась на секунду, вспоминая. Потом процитировала: – «Я буду молиться о том, чтобы ты вырос храбрым человеком в храброй стране. Я буду молиться о том, чтобы ты нашел способ быть полезным»[24].
Клара улыбнулась.
– Я надеюсь, что буду полезен, – сказал Гамаш.
– Вы уже принесли немало пользы.
– Кого вы хотите оповестить об этом?
– Ну, теперь можно хоть всем рассказать, – пробормотала она. – С чего мы начнем?
– С чего начнем? Дайте-ка подумать. Возможно, нам удастся много чего выяснить, не выходя из дому. – Гамаш надеялся, что его упования на такой исход не слишком очевидны. Он внимательно посмотрел на Клару. – Вы можете в любой момент остановить поиски.
– Merci, Арман. Но если я хочу разобраться в происходящем, мне нужно знать, почему Питер не вернулся домой. Я не жду, что ответ мне понравится, – сказала она напоследок и стала спускаться по склону холма.
Гамаш сел и задумался о молитве умирающего отца за юного сына. А его собственный отец, думал ли он о нем в момент катастрофы? В тот миг, когда понял, что умирает? Думал ли он о своем юном сыне, который ждал дома, когда же блеснет свет фар? Но свет так и не появился.
Неужели он все еще ждет?
Арман Гамаш не хотел быть храбрым. Хватит. Теперь он желал одного – покоя.
Но, как и Клара, он знал, что одно без другого невозможно.
Глава шестая
– Прежде всего, мы должны знать, почему Питер ушел.
Гамаш и Бовуар сидели по одну сторону соснового стола в кухне у Клары, а Клара и Мирна – по другую. Гамаш сложил большие руки на столе. Жан Ги приготовил блокнот и ручку. Они подсознательно вернулись к своим старым ролям и привычкам, выработанным за более чем десятилетний опыт совместной работы.
22
Название «Бальзам в Галааде» восходит к библейскому «Разве нет бальзама в Галааде?» (Книга пророка Иеремии, 8: 22).
23
Это правда (фр.).
24
Цитата из книги Мэрилин Робинсон «Галаад».