Рука

- Я что-то не пойму, - как бы с подвохом завел Попов, - вот ты, Аркадий, говоришь, что самозабвенно Россию любишь, а сам всю дорогу костишь ее почем зря. Как выражается наша сумасшедшая старушка, "это же парадокс"...

- Видишь ли, Сережа, я, наверное, другую Россию люблю, не эту. В моей России живет Александр Блок, повсюду светятся женские лица какой-то глубинной, поразительной красоты, носится со своей идеей воскрешения всех умерших Николай Федоров, люди, утонченные до полной беззащитности перед жизнью, ночи напролет говорят о просодии и цезуре. А в другой России бесчинствует спившееся пастушество, никто не знает, что хорошо, что плохо, торчат, словно колонии больших и малых поганок, деревни и города, все покупается и все продается за литр водки. Таким образом, в одной России мы живем, как декабристы в Бурятии, а другую носим в себе, как сердце. Пускай первая будет - Россия-А, а вторая - Россия-Б.

- Вот что я тебе скажу: ты не Россию любишь, а какую-то формулу, выведенную из книжек, хотя бы потому, что Россию как таковую любить нельзя. И в части разделения ее на два самостоятельных княжества ты не прав, - просто русская жизнь слишком богата и многогранна, до того, то есть, богата и многогранна, что она не укладывается в эту... как ее, что-то вроде чертежа?

- В схему.

- Ну да, не укладывается в схему. Потому что в русской жизни всему найдется место - и подвигу, и вымогательству, и праведникам, и жулью.

Мячиков согласился:

- Это, конечно, так. Но, положим, лицо Германии все-таки составляет определенный человеческий тип, собирательный, что называется, образ немца. Предположительно, это будет холодный мыслитель и в то же время практик, хотя практик чувствительный и по обстоятельствам добродушный. Предположительно, это будет симбиоз Мартина Лютера, Отто фон Бисмарка и "Страданий молодого Вертера" с добавлением стальной крошки. А кто составляет лицо России? По идее - помесь Николая Федорова с математиком Лобачевским, плюс, Акакий Акакиевич от первой страницы до последней с добавлением порции кислых щей. Но ведь как бородавка под глазом, как третье ухо на макушке, в этот собирательный портрет затешется Стенька Разин, тоже очень российский тип, жулик Отрепьев, палач Шешковский, верноподданнейший хулитель Карамзин, мрачные народолюбцы из "Черного передела", юродивый Иван Яковлевич, у которого причащались московские аристократки, эсер Азеф, даром что был еврей, пламенный циник Ульянов-Ленин - и в результате получится, что лица у народа нет, а есть что-то грузно-бесформенное, желеобразное, готовое податься в любую сторону от малейшего ветерка, поползновения, перекоса...

Где-то неподалеку выпалили из охотничьего ружья: пуф-ф - грянул нестрашный выстрел, ах-ах-ах - разлетелось эхо, путаясь меж домов.

Уже наступили сумерки. Приветным светом загорелись редкие магазины, стылый ветер, какого никогда не бывает днем, мерно раскачивал провода, в скверике напротив кафе "Полет" что-то пела под гитару компания молодежи, прохожие сосредоточенно, даже самоуглубленно, противоборствовали гололеду, на трамвайной остановке дрались две молодые женщины: одна из них, что потолще, орудовала авоськой, из которой при каждом взмахе высыпалась толика огурцов, другая же, что потоньше, вцепилась противнице в волосы и примерно через каждые пятнадцать секунд наносила ей удар головой в лицо; в воздухе почему-то пахло копченой сельдью.

- Интересно, чего они не поделили?.. - указав рукой в сторону схватки, спросил Попов.

- То есть я хочу сказать, что у нас в России исстари наблюдается этот разброд, - гнул свое Мячиков, - эта вредная пестрота свычаев и обычаев, идеалов и методик, понятий о добре и зле, поэтому, конечно, неудивительно, что наше драгоценное отечество - единственная страна в мире, где может произойти все что угодно, от социалистической революции до взятия Москвы патриотически настроенными кругами, что, с другой стороны, наше драгоценное отечество - единственная страна в мире, где всегда что-нибудь происходит, а на поверку ничего не происходит, ну решительно ничего!.. А все почему: потому что Россия - воз, который, по дедушке Крылову, тащат в разные стороны лебедь, рак и щука, потому что за полторы тысячи лет своего существования русский народ исхитрился не выработать свод единых и непоколебимых моральных норм.

Попов поинтересовался, впрочем, похоже, только того ради поинтересовался, чтобы по-товарищески поддержать начатую беседу:

- И какой ты видишь выход из положения?

- А никакого выхода я не вижу! В принципе Россия-Б должна была бы подчинить себе Россию-А, но дело в том, что Россия-Б отправлять государственность неспособна, а Россия-А способна отправлять ее в самом превратном смысле. Только на то и приходится уповать, что в России воссияет новый общечеловеческий идеал, народится какая-то небывалая общественно-нравственная религия, которую примет и труженик, и криминалитет, и мыслитель, и диссидентура, и деградант.

- И почему у нас действительно все не как у людей, - посетовал Попов и сделал протяжный вздох. - Фигурально выражаясь, в нормальной стране все болезни лечат аспирином, а у нас требуется как минимум синильная кислота. Ну что такое твоя новая общественно-нравственная религия, как не синильная кислота?!

- Ты что имеешь в виду?

- Я то имею в виду, что в любой нормальной стране хватит двадцати хороших политиков и экономистов, чтобы обустроить общество на более-менее социалистический лад, включая сюда всеобщее среднее образование и демократические цены на продовольственные продукты. А в России для этого нужно провернуть три революции, закабалить крестьянство и вырезать полстраны. Я поэтому и говорю, что у нас все не как у людей, точно мы живем на другой планете.

- В России потому все не как у людей, что у русского человека 62-я, предельно вредная группа крови.

- А чего 62-я, а, положим, не 25-я?

- Потому что русская кровь претерпела примерно столько посторонних вливаний от варягов, хазар, монголов и прочих воинственных чужаков. Немец он и есть немец, без примесей и прикрас, ну разве что мы им в последнюю войну накапали немного славянской крови - то-то они сдуру у себя половину Турции расселили, - у русака же в жилах вавилонское столпотворение, а не кровь. Да еще она у него насквозь, то есть на много поколений назад и вперед, протравлена алкоголем. У новорожденного младенца возьми кровь: она будет на треть состоять из молдавского портвешка!