Островитяне

В момент столкновения Сингтон был впередсмотрящим; разумеется, его допрашивали, интересуясь, почему он не поднял тревогу.

Из материалов следствия можно сделать вывод, что Сингтон был безутешен, постоянно винил себя и еще одного матроса (утонувшего во время аварии), но в общем признавал, что авария произошла из-за его невнимательности.

Когда его арестовали по делу Коммиссы, Сингтон все еще проходил подозреваемым по делу о преступной неосторожности, хотя обвинений ему предъявлено не было.

За эти годы несколько независимых журналистов пытались раскрыть тайну дела Коммиссы и заявляли о том, что это судебная ошибка. Возможно, самым значительным трудом в данной области является книга «Сингтон: смерть по ошибке?», в которой выводы расследования впервые были поставлены под сомнение.

Автор книги – выдающийся общественный деятель Корер. Ее так же, как и данное следствие, весьма тревожит тот факт, что обстоятельства этого несчастного случая на море не были предъявлены суду присяжных, рассматривавшему дело об убийстве Коммиса.

Именно Корер выяснила, что следователь по делу «Галатона», который задержал Сингтона и допрашивал его в связи с ролью последнего в этом столкновении, – не кто иной, как офицер полисии, известный как «сержан А.». Данный офицер полисии, похоже, был убежден в том, что в момент столкновения Сингтон участвовал в еще каком-то противозаконном деле, однако Сингтон отказывался в этом признаться. Когда же Сингтон стал подозреваемым в деле Коммиссы, сотрудник полисии исходил из неверных предпосылок и добыл у Сингтона признание по этому второму делу.

Почему Сингтон отрицал свое участие в происшествии на море (хотя и более серьезном), однако был готов признать свою вину в другом преступлении (столь же серьезном, однако со страшными последствиями для себя)? Это ставит под сомнение аргумент о том, что он подвергся запугиванию со стороны полисии. Я почти уверен, что поэтому судья и запретил использовать его в суде.

Именно Корер доказывала, и я полностью с ней согласен, что если учесть впечатлительную натуру Сингтона и его склонность иногда прихвастнуть, то становится ясно: несчастный молодой человек, возможно, решил компенсировать свои показания в одном деле чистосердечным признанием в другом.

Кроме того, меня беспокоит, что мне не удалось найти никаких документов в архивах полисии или суда, имеющих отношение к фатальному столкновению между «Галатоном» и «Рупой». Единственный официальный документ – это отчет следователя, но он, разумеется, в основном посвящен тому, как именно погибли жертвы. Почему эти важные материалы были утеряны, перемещены или выведены из общего доступа иным способом?

Теперь я рассмотрю вопросы, связанные с признанием Сингтона.

Как и большинство аборигенов-островитян, Сингтон фактически говорил на двух языках. Официально средством повседневного общения для него являлся народный язык Архипелага – «разменная монета», имеющая хождение на всех островах. Из протоколов судебных заседаний мы можем заключить, что Сингтон вовсе не отличался красноречием и, очевидно, не только с трудом понимал, что ему говорят на народном языке, но и испытывал сложности с выражением своих мыслей. Мы также знаем – по документам из школьных архивов, – что Сингтон ушел из школы, не научившись читать и писать на народном языке. У нас нет никаких доказательств или поводов считать, что Сингтон выучился грамоте уже после того, как бросил школу.

Говорил он на городском арго Чеонера. Об этом свидетельствуют документы из школьных архивов. Арго – простонародный язык, язык улиц, он передается исключительно из уст в уста, и письменности у него нет.

Признательные показания, которые Сингтон якобы дал на допросе, не могли быть записаны на арго. Должна была существовать запись, которую один из офицеров полисии впоследствии перевел бы. Однако это признание было представлено в суде как его собственное свидетельство, записанное со слов.

Об этом признании можно сделать несколько выводов, и все они вызывают беспокойство в судейских кругах.

Во-первых, признание было получено на допросе, в котором участвовали два офицера полисии – и по крайней мере один из них (о чем Сингтон не знал) уже участвовал как в поисках убийц Коммиссы, так и в расследовании столкновения кораблей на море. Нам известно, что существовала аудиозапись допроса, которую затем каким-то образом расшифровали – предположительно это сделал «сержан А.». И затем ее прочитали Сингтону? На народном языке, который он едва понимал?

Предложения в тексте признания, начинающиеся со слов «да» или «нет», выглядят как ответы на прямые или наводящие вопросы. К тому же есть доказательства, что в некоторых частях признания Сингтона подталкивали или направляли. Например, он не мог вспомнить, какая музыка играла в театре в момент смерти Коммиссы, пока офицеры полисии не включили запись и не сообщили ему название песни.

После дачи показаний, но до суда Сингтон подвергся когнитивному анализу. Было протестировано его знание определенных терминов. Сингтон не понимал значения следующих слов, каждое из которых появляется в тексте признания: «растительность на лице», «прокуратор», «добровольно», «принуждение», «виктимизировать» и «наркотик».

Еще большую тревогу вызывает тот факт, что он не видел разницы между словами «согласен» и «отрицаю» и, похоже, считал их взаимозаменяемыми.

Уровень его интеллекта составлял менее десяти процентов от среднего значения, а по психическому развитию Сингтон соответствовал ребенку десяти-двенадцати лет.

Достоверно известно следующее: господин Коммисса, профессиональный мим, использовавший псевдоним Коммис, выступал на сцене театра «Капитан дальнего плавания» в городе Омгуув, на острове Гоорн, относящемся к группе Хетта. В «Капитане» давали развлекательные представления для туристов; господин Коммис погиб во время выступления, когда на него внезапно упал лист стекла, сброшенный с колосников.

Сразу после трагического происшествия нескольких рабочих, в том числе предположительно Керита Сингтона, видели убегающими из театра. Мотивы подобного поведения рабочих неясны. Непонятно, как лист стекла (невероятно тяжелый) мог оказаться на колосниках. Непонятно, каким образом стекло было прицельно сброшено на жертву.

В конце концов признание, бессвязное и противоречивое, явилось главным доказательством вины, и судья соответствующим образом проинструктировал присяжных, какое значение они должны ему придать.

Один из вопросов, который возник во время судебного процесса, но не получил развития из-за отсутствия главного свидетеля, связан со случаем, имевшим место незадолго до смерти Коммиссы.

Корабль компании «Флот Мьюриси», на которую работал Сингтон, доставили во фьорд рядом с Омгуувом для профилактического ремонта. Обвинение утверждало, что Сингтона перевели на этот корабль после гибели «Галатона». Всех членов команды и Сингтона – если он был ее частью – отпустили в увольнительную на берег.

Сингтон, вероятно, по своему обыкновению прибился к какой-то компании молодых людей, которые, похоже, подрабатывали в театре «Капитан дальнего плавания» – убирали мусор, переносили ненужные декорации, перевозили снаряжение на вокзал и обратно и так далее. В их распоряжении был старый грузовик. В связи с характером работы им приходилось часто заходить в театр, и поэтому их почти наверняка неоднократно видели рядом с этим зданием.

В день, когда произошел фатальный инцидент, молодые люди бросали деревянные настилы в кузов грузовика, тем самым производя сильный шум. Это заметили несколько прохожих, двое из которых позднее дали показания в суде. Один свидетель заявил, что, по его мнению, юноши были пьяны или находились под действием наркотиков. Еще один прохожий, которого разозлили грохот и крики, потребовал, чтобы молодые люди работали тише, а те в ответ стали выкрикивать оскорбления.

Другой свидетель, не участвовавший в начавшейся позже потасовке, хорошо видел, что произошло.

Третий прохожий обладал особой – если не сказать эксцентрической – внешностью. Он был невысоким и коренастым (по словам одного свидетеля – очень мускулистым), с длинными усами и густой бородой. На нем была яркая летняя одежда, не подходящая для ранней весны, и оба свидетеля, которые дали показания, утверждали, что удивительный стиль одежды почти наверняка внес свой вклад в ситуацию. По их словам, юноши смеялись над тем, как одет прохожий. Как бы то ни было, началась драка, в которой участвовали все четверо юношей – в том числе, как утверждалось, и Сингтон. Третий прохожий сражался яростно и эффективно – он сбил с ног по крайней мере двоих из нападавших, а еще двоих сильно ударил в живот. В какой-то момент его тоже повалили на землю, но он вскочил – «с ужасающей яростью», по словам свидетеля.