Страница 23 из 33
Рисунок одного из первых вариантов самоходной ПУ 2П24.
ЗУР ЗМ8 на испытаниях.
В октябре 1959 г. первые шесть экспериментальных ракет ЗМ8 были отправлены на испытания на полигон Капустин Яр. Для этих испытаний на заводе №8, используя базу повозки КЗУ-16 (ранее использовалась для перевозки и стрельбы 100-мм зенитной пушки КС-19, приемо-передающей кабины СА-75), изготовили две пусковые установки и две транспортные тележки для перевозки ракет на позиции.
Первый бросковый пуск ЗМ8 состоялся 26 ноября, второй – 2 декабря 1959 г. Результаты пусков показали, что стартовые двигатели работали удовлетворительно, ракеты нормально сходили с пусковой установки, а их возможное «встреливание» в луч РЛС находилось в пределах технического задания. В то же время выявилась приведшая к флаттеру недостаточная прочность оперения ракет и крепления стартовых двигателей, при отделении которых обе ЗУР разрушились.
Испытания приостановили, а четыре неизрасходованные ракеты возвратили в Свердловск для доработок, на что отвели два месяца. Затем две ракеты ЗМ8 отправили для продолжения испытаний, но на этот раз – на Донгузский полигон.
Таким образом, график выполнения работ по «Кругу» начал серьезно «плыть». Уже к концу 1959 г. отставание составляло около 4-5 месяцев от сроков, установленных директивными документами. Основными причинами стали проблемы с оснасткой, изготовлением приспособлений, недопоставка смежниками комплектующих, в том числе всевозможных контакторов, разъемов и т.п.
Так, в соответствии с принятым планом-графиком работ, в IV кв. 1959 г. заводу №8 надлежало подготовить пять телеметрических ракет ЗМ8 для следующего этапа испытаний. Однако к 1 января 1960 г. изготовили лишь их основные детали и узлы, а полный комплект деталей и сборок отсеков отсутствовал, из-за чего нельзя было выполнять монтаж и сдачу ракет.
10 ноября 1959 г. ОКБ-8 выдало на завод №8 чертежи второго экспериментального образца пусковой установки с разрабатываемым ЦНИИ-173 электроприводом новой облегченной конструкции. Однако по состоянию на 1 января 1960 г. ее производство еще не началось.
К этому же сроку ОКБ-217 Свердловского совнархоза должно было поставить заводу №8 автопилоты. Но изготовили и сдали военной приемке лишь семь комплектов автопилотов, после чего в ОКБ-217 занялись усовершенствованием их конструкции – введением пальчиковых ламп и переходом на печатный монтаж.
В свою очередь, после того как ОКБ-217, ОКБ-8 и ЦНИИ-173 согласовали техническое задание на разработку рулевых машинок для управления консолями крыла ракеты, ЦНИИ-173 смог поставить в октябре 1959 г. только два макета рулевых машинок.
Аналогичным образом ОКБ-2 ГКОТ, возглавлявшееся А.М. Исаевым, сорвало сроки поставок турбонасосных агрегатов для ПВРД. В то время как по графику ОКБ-2 обязывалось собрать 20 штатных образцов THA С2.727, к 1 января 1960 г. был поставлен лишь один макетный образец. Задержка объяснялась необходимостью доработки газогенератора, который не мог функционировать при низких температурах. Более того, расход изопропилнитрата при работе ТНА составлял 420 г/с вместо заданных 300 г/с, что требовало увеличения его количества на ракете на 40% и являлось неприемлемым для разработчиков. Занявшись поиском решения этой проблемы, в ОКБ-2 ГКОТ приступили к параллельной разработке ТНА на твердом топливе. Предполагалось завершить исследования в IV кв. 1960 г., однако они оказались безрезультатными. Наряду с этим, ОКБ-2 наметило окончание отработки газогенератора на изопропилнитрате, получившего в конечном счете обозначение «С5.15», на январь 1960 г.
Соответственно, столь медленное развертывание работ по ЗМ8 поставило под угрозу срыва своевременное изготовление в 1960 г. 125 ракет, необходимых для выполнения намеченной на этот год программы испытаний.
В целом, проблем, накопившихся к 1 января 1960 г., в дополнение к уже отмеченным, было множество. Так, еще не был утвержден Советом Министров РСФСР новый план-график, согласованный и утвержденный Государственными комитетами Совета Министров СССР по радиоэлектронике, оборонной технике, химии, авиационной технике, автоматизации и машиностроению. В процессе подготовки этот документ встретил ряд серьезных возражений с точки зрения объемов и сроков выполнения работ:
– по прямоточному воздушно-реактивному двигателю (завод №24 Куйбышевского совнархоза);
– по регулятору подачи топлива (завод №315 МосГорсовнархоза);
– по датчику давления (завод №133 МосГорсовнархоза);
– по малогабаритному бортовому преобразователю (завод №161 Башкирского совнархоза);
– по источникам питания (завод №220 МосГорсовнархоза);
– по электромашинным усилителям и электродвигателям (завод N9615 МосГорсовнархоза);
– по силовому гиростабилизатору для головки самонаведения (завод № 122 МосГорсовнархоза);
– по малогабаритному генератору питания (завод №266 Кировского совнархоза);
– по транспортно-заряжающей машине и машине источников питания для КИПС (СКБ-203 Свердловского совнархоза).
Большинство из этих расхождений в начале 1960 г. стало предметом для рассмотрения возглавляемой Д.Ф. Устиновым Комиссии Президиума Совета Министров СССР по военно-промышленным вопросам.
В декабре 1959 г. на заводе №8 изготовили и смонтировали в самоходе СУ-10ОП вращающуюся и качающуюся часть первого экспериментального образца пусковой установки 2П24. Однако к этому времени еще не было готово ее электрооборудование, в том числе ряд блоков, создававшихся в НИИ-20. Не был поставлен ФНИИА-627 ГКАМ и газотурбинный агрегат питания с генератором.
Разработка пусковой установки 2П24 («объект 123») велась в КБ Свердловского машиностроительного завода «Уралтрансмаш» под руководством Георгия Сергеевича Ефимова. На счету этого КБ уже имелись такие изделия, как самоходные пушки СУ-100П и СУ-152П, самоходная гаубица СУ-152Г. Все они были созданы на оригинальном «нетанковом» шасси с передним расположением МТО. В те годы к подобной «нетанковости» ряд военных специалистов, да и не только их, относились без энтузиазма. И лишь когда под напором Г.С. Ефимова на эти шасси стали устанавливать ствольные и ракетные комплексы ПВО, задействовать их под инженерные машины противотанкового минирования и пр., интенсивные разработки которых начались в 1950-х гг., стало ясно, что предложенное шасси – наилучший из возможных вариантов.
В то же время использование такого шасси для новых задач потребовало активного внедрения в производственный процесс приборных методов исследований, выполнения измерений реальных нагрузок на узлы и детали ходовой части.
Это дало возможность значительно повысить достоверность результатов, сократить время проведения ходовых испытаний, сэкономить ресурсы, повысив при этом качество и надежность шасси.
Выполненное на базе САУ СУ-100П шасси пусковой установки 2П24 было унифицировано с шасси СНР 1С32. Еще на ранних стадиях работ по созданию 2П24 Г.С. Ефимов настойчиво рекомендовал активнее применять в ее конструкции новые материалы, в частности, легкие сплавы. В результате, их удельный вес в топливной системе и ходовой части приблизился к 50-80%. В свою очередь, использование высокопрочных неметаллических материалов позволило решить проблемы температурной и шумопоглощающей защиты, что имело большое значение для ПУ, предназначенной для запуска ракет.
Г.С. Ефимов.
Опытные образцы ракет ЗМ8 на экспериментальной пусковой установке.