Страница 38 из 54
Естественно, в наших обсуждениях мы употребляем выражения типа «ариманические силы», ибо мы принимаем их всерьез. Но ясно, что вы не можете применять такие выражения в общении за пределами антропософского круга, так как люди в наши дни к этому совершенно не подготовлены. Ибо тогда возводятся стены. Тогда не находят с людьми общего языка; но, естественно, должны быть найдены пути и средства так говорить с другими людьми, чтобы и они прониклись истиной. Более того, если бы не существовало такого места, где может быть напрямую высказана истина, то не было бы никакой возможности дать ей влиться во внешнюю, некомпетентную науку. Должны, по крайней мере, существовать такие отдельные места, где истина может быть высказана в первоначальной незамутненной форме. Но только мы никогда не должны забывать, что для современного человека часто составляет непреодолимую трудность реально найти доступ к спиритуальной науке и от нее проложить мосты в сферу ариманической науки. Я часто встречал людей, которые были прекрасными специалистами в той или иной области ариманической науки, были хорошими естествоиспытателями или хорошими ориенталистами, а затем нашли доступ к нашему духовному исследованию. О, сколько потребовалось трудов, чтобы побудить этих людей проложить эти мосты! А как было бы прекрасно, если бы какой‑нибудь биолог со всеми своими специальными познаниями, которые в наше время можно обрести в этой области, или физиолог, который духовным образом переработал биологию, не употребляя нашей терминологии, но работая в нашем духе, влили бы его в отдельные научные дисциплины! Я попробовал это в среде ориенталистов. Конечно, человек может быть, с одной стороны, настоящим приверженцем антропософии, а с другой стороны, — ориенталистом и профессионально заниматься востоковедением, как прочие ориенталисты. Но он не хочет проложить мосты от одного к другому. А ведь именно этого так настоятельно требует современность. Ибо, как сказано, ариманические силы благоденствуют, когда естествознание развивают таким образом, как если бы оно было отображением внешнего мира. А вот когда приходят к духовной науке и всему тому, что из нее следует, тогда ариманические силы уже не так благоденствуют. Ведь эта духовная наука охватывает всего человека. Становятся другим человеком, учась по–другому чувствовать и по–другому желать, учась занимать в мире совсем иную позицию.
Истинная правда то, что всегда говорили посвященные: когда человек проникнут тем, что исходит из духовной мудрости, то для ариманических сил это величайший ужас кромешной тьмы и огонь пожирающий. Ариманические ангелы благоденствуют в головах, наполненных современной ариманической наукой; но для ариманических ангелов величайший испуг и пожирающий огонь — головы, проникнутые спиритуальной мудростью. Примем такие вещи в их полной серьезности, ощутим: когда мы проникнуты спиритуальной мудростью, то мы проходим через мир так, что занимаем истинную позицию по отношению к ариманическим силам, что мы сами, благодаря тому, что делаем, возводим то, что должно быть возведено, — возводим ради блага всего мира такие места, где пылает пожирающий огонь жертвоприношения, места, где великий ужас кромешной тьмы охватывает все вредоносно–ариманическое.
Проникнитесь такими идеями, проникнитесь такими чувствами! Тогда вы станете, бодрствуя, взирать на то, что происходит во внешнем мире. В XVIII столетии вымерли последние остатки древней атавистической науки. Сторонники «неизвестного философа» Сен–Мартена, ученики Якоба Бёме многое еще имели из этой древней атавистической мудрости, но прежде всего имели предвидение того, что должно прийти, а в наше время уже пришло. И сколь часто в этих кругах говорилось о том, что начиная с последней трети XIX века и в первой половине XX века будет господствовать познание, которое коренится в тех же самых источниках, на той же самой почве, где коренятся определенные человеческие болезни (в прошлое воскресение я говорил об этом), когда станет господствовать воззрение, которое коренится во лжи, когда будут господствовать чувства, что коренятся в себялюбии.
Проследим же зрящим оком — оком, которое сделалось зрящим через переживание того, о чем говорилось сегодня, — что движет нашей современностью! Возможно, многие ощутят при этом боль в сердце. Но это ничего, ибо ясное познание, даже если оно причиняет страдание, принесет в наши дни хорошие плоды — те, что помогут выбраться из хаоса, в который погрузилось человечество.
И на первом месте или на одном из первых должна стоять наука воспитания. И в этой области одним из первых должно быть положение, против которого в наше время особенно сильно грешат. Гораздо важнее всего, чему вы учите и как воспитываете мальчиков и девочек, то, что бессознательно вливается в их души в процессе воспитания. Я уже говорил в недавних публичных лекциях, что память — это то, что является в подсознании феноменом, параллельным сознательной душевной жизни. И как раз на это должно быть обращено внимание в процессе воспитания. Воспитатель должен привнести в душу ребенка не только то, что тот может понять, но и то, чего ребенок пока не понимает, что таинственным образом вложено в детскую душу и — вот что важно — будет извлечено в более поздние годы. Мы приближаемся к такому времени, когда людям в ходе всей их жизни все больше будут требоваться воспоминания о своей юности, воспоминания, к которым они охотно обращаются, воспоминания, которые делают их счастливыми. Воспитание должно стать искусством, которым надо систематически овладевать. И для воспитания будущего было бы настоящей отравой, если бы в последующей жизни человек вынужден был вспоминать, как его наказывали в школьные годы, если бы он неохотно вспоминал годы обучения и воспитания, если бы ему школьные годы представлялись не тем источником, из которого можно все снова учиться, учиться и учиться. А если ребенок в школе получал только учебный материал, то на будущее ничего не остается.
И если вы все это снова продумаете, то увидите, насколько должны измениться основные жизненные направления по сравнению с тем, что принято считать правильным в наше время. Как было бы прекрасно, если бы человечество не проспало трагические переживания современности, а использовало их, чтобы как можно ближе сродниться с такой мыслью: как много должно быть изменено! Человечество в последнее время стало слишком самодовольным, чтобы измерить всю глубину этой идеи и, прежде всего, ее величайшую актуальность.
ОДИННАДЦАТАЯ ЛЕКЦИЯ
Я стремился в этих рассмотрениях (и это должно быть продолжено) разъяснить с разных сторон, насколько люди современности и ближайшего будущего приближаются к такой культурной эпохе, которая выдвинет особые требования в самых разных областях жизни. Я пытался исходя из процессов, протекающих в глубинах духовной жизни, сделать более понятным, что, собственно, сверхчувственным образом (но оттого не менее, а гораздо более проявлено) происходит в наше время и что все более отчетливо будет проникать во все сферы жизни, во все культурные формы и во все социальное общежитие людей. Мы могли уяснить себе из этих рассмотрений, что имеет место определенное внутреннее углубление природы человеческой души.
Когда говорится такое (что некое внутреннее углубление природы человеческой души будет иметь место), то не надо упускать из вида, что это углубление по причинам, которые уже рассматривались и еще будут рассматриваться, во многих отношениях идет параллельно с устремлением ко внешнему в интеллектуальной области, в области внешней науки и тому подобное. Мы должны ясно усвоить: в действительности никогда развитие не протекает так прямолинейно, как это охотно себе представляет современное естественнонаучное эволюционное учение. Его представления являются неверными, но односторонние представления, даже если они правильны, подчас ведут к большим заблуждениям, чем просто неправильные представления. Такие представления просто проводят прямую линию в развитии от несовершенного существа до человека. Но это не так: развитие человека, а также внечеловеческого мира, таково, что постоянно более внешнему течению эволюции соответствует более внутреннее. Так что можно сказать: если в определенный период времени имеется, допустим, некое внешнее течение, то параллельно ему идет внутреннее течение (смотри рисунок). Внешне, допустим, это течение более материально или материалистично, а внутренне оно более спиритуально или спиритуалистично. Затем более спиритуалистическое снова выступает на поверхность, а материалистическое или материальное опускается в потаенные глубины человеческого существа. Затем все снова переворачивается: спиритуальное вступает во внутреннее, а материальное или материалистическое выходит на поверхность.