Страница 17 из 54
Но в чем суть проблемы? Суть в том, что изменилось отношение человека к окружающему миру по сравнению с прежними временами. Пространственный мир больше не говорит сегодня человеку, как он говорил, когда его тело, скажем, еще не было изношенным. Пространственное более не сообщает духовное. Цвета более не гласят в качестве наполненных духом элементов, звуки не звучат более в качестве наполненных духом элементов; они звучат материально. Ядро человека как бы ушло внутрь. Не правда ли, это звучит удивительно, когда приходится говорить: поверхностный человек современности сделался более внутренним. Но он стал таковым. В том‑то и заключается одна из отличительных особенностей современности, что о человеке можно сказать: он потому так поверхностен, что в своем нынешнем воплощении не может проникнуть к своему собственному внутреннему существу. Он совершенно не обращает внимания на свое собственное внутреннее существо, не развивает силу самопознания, не приходит к тому, чем он на самом деле является.
Тот, кто способен духовно обозревать мир, видит огромное множество людей, которые не являются самими собой. Это опять‑таки радикально сказано. Это блуждающие тела, а души не присутствуют в них целиком. Почему? Да потому что эти души как раз не имеют более задачи целиком пронизывать телесность, которая уже отмирает, а имеют задачу готовиться к тому, что будет происходить на Юпитере. Наши души уже находятся в приготовлении к будущему.
И надо только вникнуть в эту ситуацию и осознать ее. Мы достаточно предрасположены воспринять, когда всеобъемлющее Существо говорит нам: «Царство Мое не от мира сего». Только люди будут приходить к пониманию этой истины медленно и постепенно. Несмотря на внешнюю поверхностность на самом деле мы становимся все меньше и меньше «от мира сего», только не надо путать это с чем‑то другим. Когда кто‑нибудь теперь думает, что может в качестве приверженца Ницше чувствовать себя «белокурой бестией» и говорить: мы пребываем в духовном мире, мы не относимся к физическому, — то надо возразить: да, то, откуда ты черпаешь знание о себе, относится к физическому миру; а все остальное — это оккультное, сокрытое. Но ведь нашей задачей является со всей предусмотрительностью, со всей внутренней энергией сохранять находящееся в нас сущностное, которое больше не может полностью проникнуть в тело, не может больше целиком внедриться в него. Нам следует ощущать себя кандидатами эпохи Юпитера. Но это происходит медленно и постепенно. Люди преимущественно пребывают еще в том, что им дает окружающий мир. Это значит, они пребывают в том, что ниже их. Но с каждой новой инкарнацией мы все больше выходим из телесности и все больше как бы витаем над нашим телом.
Будь не так, то плохо обстояло бы дело с прогрессом человечества. Если бы человек был призван оставаться только тем, чем были греки, то плохо обстояло бы дело с эволюцией человечества. Ибо, как бы поразительно это сегодня ни звучало, определенное оккультное исследование, которое пытается проникнуть в эволюционные законы человеческого рода, обнаруживает убийственную истину, показывающую нам, что в не столь отдаленном будущем — возможно, уже в седьмом тысячелетии — все земные женщины сделаются бесплодными. Вот как далеко зайдет засыхание и деградация тел: в седьмом тысячелетии земные женщины сделаются бесплодными! Подумайте только: если те отношения, которые существуют между человеческими душевным и физическим телами, продолжатся, то тогда людям вообще больше нечего будет делать на Земле. Еще не пройдут все земные периоды, когда женская половина человечества не сможет больше рожать детей. Тогда человек должен обрести другое отношение к земному бытию. Последние эпохи земного развития поставят человека перед необходимостью вообще распрощаться с физической телесностью и, тем не менее, пребывать на земле. Бытие ведь гораздо загадочнее, чем это следует из неповоротливых научных понятий современности.
Это инстинктивно ощущалось уже на закате четвертого постатлантического периода и на заре пятого. Многие люди тогда высказывались о том, что связано с развитием нашей современной эпохи. Но они не могли быть правильно поняты, а подчас они сами себя не понимали. Подумайте только о странном учении Августина или Кальвина: человечеству предопределено, что одна его часть изначально предназначена к блаженству, а другая — к проклятию, одна — к добру, другая — ко злу. Такие учения существовали. Они выглядят ужасающе. И тем не менее: истинному прозрению эти учения представляются не совсем неверными, как и вообще многое, что кажется неверным, имеет относительную правоту. То, что в эпоху Августина и в последующие столетия могло быть известно о человеке, относят, собственно, совершенно неправильно к душе человека и к человеческому духу, а вам ведь известно, что человеческий дух был упразднен на соборе в Константинополе, — так что все это на самом деле относится к живущему на Земле человеку. Я попытаюсь как можно яснее осветить суть дела.
Вы можете повстречать того или иного человека и, в смысле учения Августина, сказать: этот предопределен к добру, а этот — ко злу. Но это относится только к их внешней телесности, не к индивидуальности! О действии индивидуальности в эпоху Августина вообще не было речи. Когда имеют перед собой какое‑то количество людей, то можно сказать (у греков это не имело бы никакого смысла): вот человеческие души; естественно, они являются кузнецами собственных судеб. Не существует никакого импульса предопределения. Но души живут в телах, которые предназначены для доброго или для злого. И все меньше людей в ходе земного развития в состоянии свое душевное развитие проводить совершенно параллельно телесному развитию. Почему не может быть так, чтобы некая добрая индивидуальность воплотилась в теле, которое по всему своему складу предназначено для злого? Ведь внутренний человек, несмотря ни на что, может оставаться хорошим, ибо индивидуальность более не находится в интимной связи с телесностью. Это опять‑таки весьма неудобная истина, но эту истину надо познать.
Короче, все больше и больше происходит преобладание внутреннего. Мы должны все больше принимать во внимание, что в последние эпохи земного развития человек отстраняется от внешней телесности. Но, как я это часто подчеркивал, к этому люди привыкают только медленно и постепенно, под давлением фактов. Но факты требуют познать положение этих вещей. Когда мы рассматриваем человека, опираясь на то, что он представляет собой внешне, то получаем одну картину. Когда мы рассматриваем человека, принимая во внимание то, чем он не является непосредственно внешним образом, то имеем другую картину. В наше время эти картины неадекватны друг другу и будут все меньше согласовываться. Современному человеку поэтому настоятельно необходимо не просто полагаться на то, что предлагает внешний мир, когда он хочет образовать понятия, а образовывать понятия по мерке того, что может исходить только из духа человека.
В будущем такие понятия особенно потребуются в политике, социологии, а также в педагогике. Понятия, которые возникают из окружающего мира, которые не приходят из духовного, уже не пригодны для нужд человека. Вот почему представляются недостаточными политические и социалистические теории современности. Люди хотят в этом случае судить на основе того, что предлагает их окружение и отвергают инспирации, исходящие из духовного. Вот почему эти теории, а также основанные на них политические программы столь недостаточны. Мы живем уже не в те времена, когда можно составлять программы, как это теперь делает Вудро Вильсон, но наше время требует, чтобы мировые программы составлялись, исходя из других глубин. Дух должен присутствовать, когда сегодня составляются мировые программы.
Но люди еще далеко не готовы действительно принять в свое сознание внутреннюю истинность того, что я сейчас изложил. Они бредут наугад. Они уже давно стали людьми пятого постатлантического периода, а все хотят судить, как люди четвертого постатлантического периода. Да, во времена греков все это было верно, это было чем‑то величественным, чем‑то гармоничным. Сегодня судить, как древний грек, просто нелепо, ибо грекам именно окружающий мир давал все, в чем они нуждались. В наше время окружающий мир больше этого не дает. Сначала во многих отношениях ощущается как бы ненависть, отвращение (которое является всего лишь оборотной стороной страха) по отношению к такому внутреннему рассмотрению человека. Хотят остаться при поверхностном рассмотрении. И тогда выступают реминисценции прошлого, но такие, что не полностью завладевают человеком.