Конец митьков

Пришла пора избавиться от директора: Митя, разумеется, не объявил ему об отчислении, а просто повел себя так, что Сапеге ничего не оставалось, как забрать книги «Красного Матроса» с подоконничка и удалиться (помечтав напоследок, что он созовет собрание «Митьков», поставит вопрос о недопустимости и т. д.).

Фил ранил меня. Его фрондирующее сочувствие еще продолжалось два дня после выхода интервью в «Московском комсомольце»; смеялся, рассказывал, как его жена Света тычет ему газету с криком: «Ты кто такой? Вчера ты был митьком, а сегодня? Шинкарев-то говорит: нет больше митьков! Нет, ну кто ты такой, я спрашиваю? » Через два дня Фил догадался, что ничего смешного его жена в виду не имела, и перестал мне звонить. На мои звонки отвечал коротко, металлическим голосом. Когда я случайно повстречался с ним, пьяным, он, надувшись, забубнил:

— Нельзя трогать Митю... Дмитрия Шагина — нельзя...

— А почему нельзя, Фил?

— Потому... Митю нельзя трогать, — как сомнамбула, повторял он.

Конечно, Фил. «Хорошая жена, хороший дом, что еще нужно человеку, чтобы встретить старость?»

В настоящий момент, к 2010 году, в группе, кроме Мити с семьей, остались Фил, Кузя и, временно, Горяев.

Последних оставшихся митьков, два-три человека, Митя уж наверное будет беречь, предъявлять корреспондентам. Столько митьков ему и нужно.

Не хочу лезть в политику, но я неоднократно натыкался на высказывание Маргарет Тэтчер (если это не пропагандистский фольклор): население России непропорционально велико, это экономически нецелесообразно, в самый раз было бы миллионов пятнадцать.

Чтобы продавать митьковское-сырец, в чем Митя и видит смысл движения митьков, ему совсем не нужно, чтобы в группе подъедалось два десятка человек; достаточно устных заявлений, что митьков — тьма тьмущая[16].

Важную роль стал играть Владимир Рекшан — насколько я знаю, он никогда не занимался живописью или другими пластическими искусствами, но группа «Митьки» почти потеряла живописную специализацию (как это обосновал сам Рекшан: «...движение митьков стало тотально культовым и теперь ассоциируется не только с художниками»).

Вместо распавшегося политбюро руководство группой художников «Митьки» теперь осуществляется так: хозяин — Митя; запойный, но покладистый управляющий при его семье — Фил; Рекшан — наверное, идеолог, во всяком случае именно от него я получил ответ «Митьков» на мой скандал.

Эпилог

55. Митьки и Рекшан

Хочу сделать паблисити Владимиру Рекшану, это интересный образец деятеля культуры общего профиля. По образованию историк, в 70-е годы профессиональный спортсмен, рок-музыкант, затем писатель и журналист. По линии алкоголизма следовал за «Митьками», ездил к отцу Мартину. Во всех интервью обозначает себя «живым классиком», не уточняя, в какой области человеческой деятельности. У меня с Рекшаном были вполне хорошие отношения, говорили с ним иногда (по его определению «как живой классик с живым классиком»), хотя он не всегда слушает собеседника, приходится несколько раз повторять. Может, мыслями своими занят.

Несколько лет назад стал постоянно ходить в митьковскую ставку, а затем подключился к формированию новой митьковской культуры: начал ездить по провинциальным выставкам в должности массовика-затейника (я не в уничижительном смысле, массовик-затейник в нынешних «Митьках» — фигура ключевая, министр культуры). Одной живописи стало мало, требовалось развлекать людей концертами самодеятельности (на которых Рекшан играл на гитаре и пел песни про Гражданскую войну), чтением стихов, Митьковской олимпиадой. Олимпиада, которой заведовал Рекшан, состояла из двух увеселений: сеанс одновременной игры в Чапаева (если кто не помнит — щелкая по своей шашке, нужно выбивать шашки противника) и бросание женского чулка.

Помню, раньше в сельских клубах висели анонсы типа: «Сегодня в клубе — лекция о решениях пленума ЦК КПСС! По окончании лекции — кино, буфет и танцы». Функцию лекции о решениях пленума и выполняла выставка живописи. Рекшан мне по итогам передвижных выставок с восторгом объяснял, какой ценный бренд — «митьки», уже и живопись, в сущности, не нужна.

— А что же нужно? Олимпиада?

— Да ничего не нужно! Вешается громадный баннер: «Митьки приехали!», выходишь, надуваешь щеки — и свободен, иди за гонораром. Народ сам себя будет под этим плакатом веселить — водку пить, дискотека. Хорошо бы показать одного художника-митька, да не обязательно; в Красноярске нас пять человек оттягивалось без всяких художников.

Конечно, нелепо ожидать, что такой человек сочувственно отнесется к покушению на ценный бренд, но мы вполне дружелюбно общались и после моего ухода из группы. Вскоре после моего «скандала» встретились на улице, посмеялись, я вкратце описал ему, как Митя трудился, выталкивая меня. Рекшан допытывался: я действительно, навсегда вышел из «Митьков», или это такой рекламный ход.

— Зачем? Что я этим рекламирую?

— Да ведь это гениальный ход! Весь тираж сборника «Митьки» сметен за несколько дней.

— Я ведь четыре месяца как ушел, задолго до выхода сборника.

— Такой промоушен книге за большие деньги не сделаешь! (Рекшан, как это с ним случается, не слушает, а развивает свои мысли.)

— А что Митя? Доволен?

— С одной стороны, доволен, но обиделся, что вся пресса против него. Он как ребенок: все конфеты давали и вдруг ремень показали — непривычно ему. Ты-то береги себя, не нервничай! И прими мои поздравления: рекламный ход — гениальный!

Вот и весь разговор, а через несколько дней выходит наконец статья Рекшана с конфетой для Мити.

56. Владимир Рекшан: «Митьковские пляски»

Творческие люди, объединившиеся в коллектив, — это не кирпичи в кладке, а постоянная борьба амбиций и самолюбий. Если коллектив живет сам по себе, борьба здоровая, но если подключаются внешние силы, особенно СМИ...

Незадолго до перестройки в самиздате появилась книжка «Митьки, описанные Владимиром Шинкаревым и нарисованные Александром Флоренским». В книге талантливо передавались быт и речь нескольких художников, из которых наиболее характерным был Дмитрий Шагин. Сперва в слове «митьки» автор текста предложил делать ударение на первом слоге, но прототип Митя, сославшись на то, как его звал в детстве отец, посоветовал называть правильно и «ударять» в конце слова. Перестройка сделала кочегарочно-андеграундное явление всесоюзно популярным. Скоро пьяные и веселые «митьки» поехали по «европам», стали сниматься в кино и произносить публичные речи.

А потом, как водится, прошли годы. Советская власть превратилась в антисоветскую. Наступило время брендоносителей. Таковым у «митьков» стал Шагин. И никто, кроме Мити, в силу его врожденной обаятельности с этой ролью не совладал бы. Смею предположить, что без Шагина и никакой популярности у «митьков» бы не получилось. Да и сам автор «Митьков, описанных...» продолжил бы влачить малоизвестное существование.

После того как в середине девяностых в проекте «Митьковские песни» поучаствовали Юрий Шевчук, Чиж, Вячеслав Бутусов, Александр Скляр и другие титаны рок-сцены, движение «митьков» стало тотально культовым и теперь ассоциируется вовсе не только с художниками.

С митьковской агитбригадой я ездил в Чебоксары, на Урал и в Сибирь. И мнение мое таково — «митьки» популярны потому, что олицетворяют не только лучшие, но и худшие черты народа. Они не хотят никого победить, но хотят все съесть. Они часто обидчивы и злы, как дети. Но могут и последнюю рубаху с себя снять. Они голосуют и за Путина, и за коммунистов, и не голосуют вовсе. Многие из них концептуально перестали пить ядовитые алкогольные напитки. Однако некоторые эти самые напитки продолжают глотать без зазрения совести. Они стали похожи на Ленина, в том смысле, что ничто человеческое им тоже не чуждо.

После недавнего выхода в издательстве «Амфора» литературного сборника «Митьки» Владимир Шинкарев сделал заявление для прессы: дескать, ухожу из «митьков», поскольку «митьки» выродились, Митя плохой художник, а он, Шинкарев, наоборот, он, мол, все придумал, а его обокрали... Иными словами, проявил худшие черты народа — зависть, тщеславие и жадность. Это понять можно. Творческая среда вообще сборище довольно противных людей. Чужие успехи всегда сильно ранят. Твоего товарища (Митю) постоянно показывают в телевизоре, у него берут бесчисленные интервью, его поздравляет с днем рождения губернатор... Представьте себе сельские танцы. Одну деваху постоянно приглашают на вальс и краковяк, а с другой танцуют не очень. Выступив в роли неприглашаемой, Шинкарев подставился. Ведь если ты про другого говоришь, что он плох и рисует только тельники, то и о тебе разозленный скандалом зритель может сказать, что достал уж ты всех депрессивными пейзажами и постмодерновыми перерисовками чужих картин. Ведь если не хотят тебя приглашать на вальс и краковяк, то и не пригласят! Может, поэтому Шинкарев недавно издал книжку под названием «Митьковские пляски».

...Поставив эту точку, я вышел проветриться на улицу и... встретил Шинкарева. Мы немного поболтали, и мне стало его жалко. Он говорил, что ничего такого не хотел, пресса все переврала, но продолжал повторять, что «митьки» — его проект, он все придумал еще в конце семидесятых, да и от «ставки» на улице Марата ему ключей Митя не дал.

— Так это что — все тот же квартирный вопрос? — спросил я.

— А ты как думал! — честно воскликнул Шинкарев.

Я вернулся к компьютеру и несколько смягчил текст, поскольку до этого реагировал на медийную историю, а тут встретил хоть и самовлюбленного, но все-таки живого человека.

Этот скандал я скорее связываю с политикой. Действующий президент, выстраивая известную вертикаль, кое-кому «прикрутил фитильки» (цитата из Шагина). Но сами-то люди в СМИ остались. Власть они сильно укусить не могут, боясь лишиться довольствия, но тем, кто засветился рядом с ней, испортить настроение еще способны. Да, Митя, став брендом, периодически встречается с высшими городскими чинами (по их инициативе), а с губернатором рисовал картины во время Рождественской ярмарки на площади Искусств. Предполагаю, что и Шинкарев бы не отказался. Но позвали Митю. Если отбросить этику с эстетикой и вспомнить о судьбах Родины, то факты таковы: на январском аукционе в пользу реабилитационного центра «Дом Надежды на Горе», где бесплатно лечатся российские алкоголики (спасено уже более двух тысяч человек!), в пользу дома было продано картин на пять миллионов рублей. Два годовых бюджета, между прочим! Эта акция спасла дом от финансового краха, а точней — людей, которые там пройдут лечение и выживут!

Все, что не развивается, умирает. Митьки развиваются и поэтому еще живы. Ушли Флоренские, теперь ушел Шинкарев. Когда-то давно ушел Горяев, а теперь вернулся. Появляются новые люди. Существование «митьков» в данный момент не зависит ни от Шинкарева, ни от Шагина, ни от СМИ. И говорю я вам — это хорошо! («Невское время», 22.04.2008)

16

Осенью 2010 года состоится выставка «25 лет движения митьков». Я только что получил об этом письмо от одного давно выбывшего члена группы «Митьки»:

В ноябре будет выставка «Митьков» в Манеже. Ретроспективная. Флоренский наотрез отказался, но сказал, что при этом частных коллекционеров контролировать не сможет, и если что-то из его работ появится, то он не в силах помешать и т. д. Получится, что, по сути дела, Манеж будет увешан людьми с одной фамилией — Шагин. Ну, половина Манежа. Стоит ли давать выставку на откуп одному Мите? Тем более ретроспективную выставку? Без тебя и Флоренского понятно, что будет. Вон Малой (Владимир Соловьев) хочет выставиться, ему надо, он молодой. Тот же Игорь Чурилов — его Митя соблазнил тем, что, по сути, это персоналка у него будет, Манеж огромный, места всем хватит. Будет обидно, если выставка окажется никчёмной. Это же наша история, в конце концов. И если делать эту выставку, то как окончательную и последнюю.

Прочитав это, я с удивлением осознал, что действительно являюсь настоящим врагом «Митьков» — настолько неприятно мне стало от мысли, что и мои картины на эту Митину выставку могут попасть от частных коллекционеров. А ведь попадут. Мите в данной выставке важно блеснуть не живописью своей семьи, а славой «великого собирателя земель русских» — вон нас сколько, даже такие озлобленные враги, как Флоренский и Шинкарев участвуют, поняли, чья правда!