Неслух

Две шестидесятифутовые черепахи, покрытые броней из коллапсиума, коснулись земли и выключили антигравитацию. Распахнулись люки, началась выгрузка каркаса для водонапорной башни и гнутых титановых листов для водяного бака. Анна пробормотала что-то насчет горячего душа и о том, как ей надоело обтираться губкой. Хоуэлл наблюдал за тем, что сгружают с другого модуля. Две дюжины четырехфутовых колес для фургонов в комплекте с осями. Связки мотыг. Лезвия серпов. Кузнечный горн, снабженный рычажными мехами, и наковальня весом в полторы сотни фунтов. Молоты, щипцы, кусачки и плоскогубцы.

Все были заняты, а мамаша и сынок прохлаждались. Они принялись просить работу, демонстрируя пустые ладони. «Эй, босс, чего делать-то?» Марк похлопал их по плечам.

– Не волнуйтесь, - сказал он, надеясь, что они догадаются по его тону, что спешить некуда. - Подыщем и вам какую-нибудь работенку.

Ему не очень-то понравилось увиденное. Свантам подарили инструменты - прекрасно. Но куда важнее научить их технологиям. Люди на корабле об этом не подумали. Возьмем, к примеру, эти колеса. Выточенные на станке стальные ступицы, стальные ободья, трубчатые спицы, кованые и обработанные на станке оси. Сванты и через тысячу лет не сумеют такое воспроизвести. Ну, через сотню, если им кто-нибудь покажет, как добывать железную руду, выплавлять металл и обрабатывать его. И как построить паровую машину.

Он подошел и вытянул из связки мотыгу. Лезвие отштамповано прессом и приварено к трубчатой стальной рукоятке. Что ж, дерево для рукояток на космическом корабле отыскать трудно, даже на крейсере диаметром почти в полмили, и это придется признать. И эффективность у такой мотыги на две тысячи процентов больше, чем у туземных бронзовых царапалок. Однако идея не в этом. Даже если предположить, что первая волна колонистов прибудет сюда через полтора года, лишь лет через двадцать доставленные терранами фабрики смогут развернуть массовое производство товаров для торговли с туземцами. Идея состояла в том, чтобы научить их самих изготовлять вещи лучшего качества, дать им опору и подтолкнуть вперед, и тогда следующее поколение будет готово к антигравитации, атомной и электрической энергии.

Мамаша и понятия не имела, на что все эти железяки годятся. Однако сынок догадался - он возбужденно схватил Хоуэлла за рукав и, груухая, принялся тыкать пальцем в колеса и изображать, как он что-то копает, поднимает и толкает. Как тачку?

– Правильно. - Марк кивнул, гадая, поймет ли сынок этот жест как согласие. - Словно большая тачка.

Однако кое-что сынка озадачило. Колесо у тачки маленькое - он показал руками размер, - и одно. А эти большие и двойные.

– Давай-ка я тебе покажу, сынок.

Марк присел на корточки, вытащил из кармана блокнот и карандаш и нарисовал две пары колес, добавил сверху коробку фургона, потом запряженное четвероногое животное и идущего рядом сванта с палкой в руке. Сынок долго разглядывал картинку - похоже, сванты способны понимать рисунки, - потом подергал мать за рукав и показал рисунок ей. Мать ничего не поняла. Сынок взял у Марка карандаш и нарисовал другое животное, запряженное в волокушу. Затем принялся жестикулировать. Волокуша ползет по земле и движется медленно. У фургона есть колеса, они крутятся, и фургон едет быстро.

А Лилиан и Анна решили, что он деревенский дурачок! Скорее, местный гений. Крестьяне его просто-напросто не понимали и опасались его умственного превосходства.

Парочка приблизилась к колесам, рассмотрела их получше, потолкала. Сынок едва не приплясывал от возбуждения. Мамаша выглядела озадаченной, но колеса ей явно понравились.

Потом они посмотрели на кузнечный инструмент. Щипцы. Сынок никогда не видел ничего подобного. Хоуэлл давно гадал, как сванты обращаются с горячим металлом - наверное, с помощью большого пинцета, связанного из двух зеленых палок. Есть старинная арабская легенда о том, как аллах сделал первые щипцы и подарил их первому кузнецу, потому что никто не мог отковать щипцы, не имея под руками уже готовых.

Сынок не понимал принципа действия мехов, пока их не разобрали. А потом он совершил великое открытие. Колеса, меха и щипцы объединял один и тот же принцип - тот, который его народ, очевидно, еще не знал. Казалось, перед ним простерся целый мир, где он постоянно обнаруживал все новые предметы, движущиеся части которых проворачивались на оси.

К тому времени мамаша вновь проявила беспокойство - ведь ей надо заняться чем-то полезным, чтобы оправдать свое присутствие в лагере. Марк ломал голову над тем, какую работу ей подобрать, когда из дверей штабного домика его окликнул Карл.

– Марк, можешь нам одолжить ненадолго мамашу? - спросил он. - Хотим, чтобы она взглянула на фотографии и показала, какие из животных являются мясным скотом и какие растения уже созрели.

– Думаешь, из нее можно что-то вытянуть?

– Конечно - на языке жестов. Может, и пару слов узнаем.

Сперва мамаше не хотелось расставаться с сынком, но в конце концов она решила, что в лагере ему ничто не грозит, и вошла вместе с Дорвером в домик.

Строительная бригада Дэйва Квестелла уже принялась за котлован под фундамент для водонапорной башни. Воду для замешивания бетона им пришлось доставлять в баках из реки за четверть мили. Сынок с интересом наблюдал за их работой, и не только он - постепенно в отдалении собралась небольшая толпа его соплеменников. Они заметили сынка среди терран и принялись друг другу на него показывать. Тогда сынок скромно поднял внушительный топор и примерил его по руке.

Он и мамаша обедали в полдень с группой контакта. Поскольку завтрак их здоровью не повредил, Фэйон решил, что они могут спокойно есть и пить вместе с терранами. Туземцам понравилось вино. Они и прежде знали, что это такое, но новое вызвало их восхищение. Попробовали они и курить, но после первых же затяжек раскашлялись и решили, что курить им не нравится.

– Мамаша дала нам немало информации о растениях и животных. Большие зверюги, размером с носорога - чисто тягловый скот, их не едят, - сказал Дорвер. - Не знаю, то ли мясо у них плохое, то ли это табу, то ли они слишком ценные, чтобы их есть. Три остальных вида едят, а два из них доят. Насколько я понял, зерно здесь растирают в муку в больших каменных ступах.