Битва при Пуатье

Хроника Фонтанеля, не менее решительная, хотя и не более точная, составленная анонимным автором, умершим в 834 г., объявляет об уничтожении сарацин: «Он уничтожил их до последнего, так же как и их короля».

Аноним, более сдержанный в своих суждениях: «…убивают арабов ударами своих мечей», не оставляет и намека на избиение, о котором говорит Ибн Идари: «Абд-ар-Рахман стал мучеником, как и большая часть его воинов». Конд: «Христиане устроили ужасную резню», или еще Диго, Форьель и Альфан: «Абд-ар-Рахман остался на поле битвы, и только бегство спасло его поредевшую армию от полного уничтожения».

Само собой разумеется, многие авторы категорически отрицают подобные заявления: «Хроники последующих веков, – пишет Зеллер, – могли безнаказанно приукрашивать все, что связано с этой темой, и на досуге приумножать число неверных, павших от карающего меча христиан». Так считают Рейно, Лот, Бремон и другие, не говоря о тех, кто сохранил благоразумное молчание. Всякие подсчеты представляются весьма затруднительными. Генерал Пинсар полагает, что битва, продолжающаяся несколько часов с применением исключительно холодного оружия, может завершиться гибелью только одной-двух тысяч воинов, включая раненых, которыми зачастую жертвуют. Очевидно, что нам следует отвергнуть мысль о великом побоище, иначе бы Карл ни единой минуты не сомневался в своей победе в виду поля битвы, заваленного телами врагов. Значит ли это, что битва представляла собой всего лишь малозначительную стычку, и нужно ли полагать, что эта армия, появившаяся некогда в Пуату, наутро исчезла, оставив не больше следов, чем фантастическое воинство, о котором повествует баллада Зедлица? Почти все историки, включая и нас, придают этому военному столкновению большое значение, однако и в наше время некоторые авторы с яростью атакуют эту идею.

Безусловно принимая мнение некоторых арабских историков, таких, как Ибн Хайан и Ибн эль-Аффиз, которые говорят о сражении, не имевшем большого военного значения, генерал Бремон настроен очень скептически – так же, впрочем, как Дом де Вик и Дом Весетт в XVIII в., которые утверждают, что битва не стала решающей. Жорж Ру, уже более современный историк, считает ее локальной стычкой. Неопределенность места, где она произошла, не может служить доводом в пользу этих авторов.

Что же касается нас, то мы полагаем, что столкновение было недолгим, интенсивным и очень серьезным. В доказательствах, подтверждающих это предположение, недостатка нет. Первыми нас поддерживают арабские авторы. Названное ими место битвы, «дорога мучеников за веру», несомненно, указывает не на мелкую стычку, а уже упоминавшийся Ибн Идари говорит о гибели большого числа правоверных. Аль-Маккари еще более категоричен: «Подобно разъяренным тиграм, они упивались кровью и грабежом, что обратило на них гнев Аллаха и стало причиной их несчастья». Никаких признаков того, что Аль-Маккари недооценивал божественную кару.

Примечательно одно совпадение. Анонимный автор одной из очень древних наших хроник, от которой осталось лишь несколько фрагментов, пишет: «Ангелы и святые взирали на эту ужасную битву с небес», в то время как один арабский прозаик объясняет – мы снова цитируем его: «Пересекая равнину, где оно произошло, можно было слышать шорох от крыльев ангелов, которые бдели и молились на месте, навеки освященном гибелью стольких истинно верующих…» Единство во мнениях, которые не подразумевают простой стычки. То же единодушие в рассказах Анонима и Хильдебранда, живших в одно и то же время, один – в Кордове или Толедо, другой – в Париже.

Но наши доводы были бы весьма шаткими, если бы исчерпывались на этом. Карл сам встал во главе своей армией и ради этого сначала остановил войну в Германии. Важный шаг, предпринятый перед лицом бесспорной угрозы, нависшей над его границами. Он бы не принял подобного решения, если бы покой страны нарушала лишь неопределенная банда грабителей. Фактически все заботы Карла и все его усилия были связаны с германскими землями. Начиная с Хлодвига меровингские короли, как в прошлом римские императоры, занимали по отношению к германцам оборонительную позицию. Карл, исполненный того же духа недоверия, постоянно воевал с этими беспокойными народами, которые хотел сдержать. Это соображение заставляет нас правильнее оценить значение внезапного прекращения уже начатой войны, сделанной им, чтобы встретить лицом к лицу опасность, которую он считал более серьезной. Более того, похоже, что одновременно он издал указ о созыве на воинскую службу (бан). Вести, принесенные ему Эдом Аквитанским, были настолько малоутешительными, что тот беспрекословно признал свою зависимость от Карла. С учетом известных нам обстоятельств, разве не был этот шаг продиктован нависшей опасностью? Совершая его, Эд вовсе не считал, что стал жертвой рядового набега, тем более никогда не возникало такого ощущения у Карла. Современники событий сильно расходятся во мнениях с историками будущего.

Нам остается лишь защититься от встречного аргумента, поддерживаемого г-ном Берлем; это отсутствие оссуария или могильника на месте битвы. «Тем не менее, Бог знает, раскапывали ли его археологи!» – пишет он. Однако, как мы уже говорили об этом выше, тщательных раскопок никто и никогда не предпринимал. Долгое время все исследования были предоставлены местным любителям. Но можно ли надеяться найти в большом количестве останков убитых воинов? Исследование, посвященное меровингским кладбищам в актах по истории Пуатье, вышедшее из-под пера Рене Луи 3 мая 1952 г., раскрывает тщетность этих изысканий.

«Действительно, как в Средние века происходило погребение павших солдат после битвы? Представляется, что имело место различие между военачальниками, князьями, хозяевами крупных земельных владений, тела которых их родственники, вассалы и слуги иногда переносили очень далеко, чтобы похоронить с почестями в церкви, часовне или монастыре, и рядовыми воинами, пехотинцами или низшими чинами, останки которых погребали в братских могилах или оссуариях, вплотную друг к другу с благословениями, молитвами и пением духовенства. Тела, закопанные в землю в подобном беспорядке, не могли сохраняться долго. Именно поэтому, несмотря на упорные и неоднократные раскопки, ни разу не было найдено кладбища, которое можно было бы связать с определенной средневековой битвой. По моему мнению, оно никогда и не будет найдено, потому что их никогда и не существовало. Никто и никогда в те далекие времена не обременял себя устройством отдельной могилы для каждого убитого воина, как это делалось с огромными затратами в современный период при сооружении фронтовых "военных кладбищ". Предположить существование подобных кладбищ в Средние века означает впасть в досадный анахронизм. С этой точки зрения, Песнь о Роланде, когда она описывает кладбище воинов, погибших в Ронсевальском ущелье, дает, как мне кажется, верное представление о том, что предпринималось в подобных случаях в XI в. и, без сомнения, задолго до того и еще немалое время спустя. Французы под командованием Карла собирают трупы своих товарищей по оружию, убитых в сражении, и устраивают для них общий могильник, над которым епископы, аббаты, монахи, каноники и священники торжественно совершают чин отпущения грехов».

Определенно, мы думаем, что многочисленные тексты, относящиеся к битве, оставляют общее впечатление ее значимости, и мы отказываемся верить, что самые выдающиеся историки в течение двенадцати веков давали себя одурачить.

Следуя хронике, предоставим Карлу Мартеллу вернуться в свои государства cum triumpho gloriae (с триумфальной славой). В работах некоторых историков, в числе которых г-да Левиллан и Самаран, Марсель Бодо и Сюзан Оноре, содержится намек на легенду, не использованную нами в очерке о месте битвы Однако, как мы полагаем, она достойна упоминания в нашем рассказе и именно здесь.

Возвращаясь в Австразию сразу же после битвы, Карл-де остановился в часовне св. Екатерины во Фьербуа, то есть по пути. Там он по обету оставил свой меч. Через семь веков Жанна д'Арк, направляясь в Шинон к Карлу VI, тоже сделала остановку в часовне св. Екатерины. С глубочайшим вниманием она прослушала три мессы и причастилась Святых Тайн. Позднее, встретившись с королем, она отказалась от предложенного ей меча и попросила послать за тем, который лежит в земле под алтарем капеллы во Фьербуа и на котором выгравировано пять крестов. Некий оружейник выполнил ее желание и нашел меч на указанном Жанной месте. Он взял меч в руки, и в тот же миг спала покрывавшая его ржавчина, и клинок сделался таким чистым, как будто его только что отполировали.