Страница 11 из 66
Остановимся главным образом на иерархии семи небес и населяющих их еврейских пророков, а также на понимании Иерусалима как священного града, что, кажется, предвосхищает мединский период и отражает стремление Мухаммеда войти в длинную череду еврейских пророков, чтобы таким способом получить подтверждение своего призвания.
Несмотря на все свои неудачи, он добивается двух громких обращений, которые, безусловно, должны были повлечь за собой и другие, а также более тесного сплочения мусульманской общины вокруг клана бану хашим. По крайней мере, одно из этих обращений было связано с племенными разногласиями Мухаммеда публично оскорбил Абу Джахл, и тогда Хамза объявил, что разделяет веру своего племянника.
Омар принял ислам так же внезапно. Зайдя к своей сестре Фатиме и зятю Зайду, тайным мусульманам, он застал их за чтением суры 20. Пораженный ее красотой, он побежал к Мухаммеду, чтобы перейти в его веру. Известно, как много ему предстояло сделать для ислама, победу которому после смерти Пророка обеспечил именно его авторитет.
Тогда курайшиты решили разорвать всякое общение с бану хашим и бану мутталиб, не заключать с ними браков, ничего у них не покупать и не продавать им, и поклялись в этом письменно, положив свиток в Каабу. Первым следствием этого бойкота стало разорение Хадиджи и большинства правоверных, лишь у Абу Бакра сохранились значительные средства. Однако и на этот раз клановая солидарность сыграла в пользу Мухаммеда Абу Талиб не обратился в ислам, но принял бану хашим в своем квартале шииб,[70] где они и закрепились. Тем не менее нормальные отношения были восстановлены либо после вмешательства пяти молодых курайшитов, либо по требованию двух семей, взволнованных бедственным положением «замурованных». Легенда гласит, что все отправились, чтобы возобновить клятву, записанную на папирусе, но обнаружили, что она полностью источена насекомыми, кроме слов «Во имя Аллаха милостивого, милосердного», и пришли в восхищение от этого чуда. Тем не менее потрясение было жестоким. Мухаммед понял, что никогда не сможет убедить своих сограждан. Кроме того, его терзала боль от почти одновременной утраты дяди Абу Талиба, который не обратился в ислам, но всегда оставался верным ему, и жены Хадиджи, первой и самой горячей последовательницы новой религии. Более ничто не связывало Пророка с его родным городом.
Но куда отправиться? Он присоединялся к группам паломников из Мины, наведывался на базар в Окхазде. Он предпринял безуспешную попытку обратить племя бану такиф в оазисе Ат-Таиф, находящемся на высоте 1650 м, где богатые мекканцы отдыхали от удушающего климата своего города. В силу этого факта и благодаря взаимовыгодным связям, существовавшим между Меккой и Ат-Таифом, Мухаммеда ожидал полнейший провал: толпа чуть не забросала его камнями. Он вернулся в Мекку, но не отчаявшись, что настолько удивительно, принимая во внимание его неудачи, что предание измышляет видение, подбодрившее его в пути. Тогда он остановил свой выбор на Йасрибе, и на этот раз решение оказалось удачным. Хотя в отношении торговли этот богатый оазис и был равен Мекке, его удаленность и влияние делали его, скорее, соперником, чем союзником последней. Некоторые из его жителей, безусловно, видели в Мухаммеде перебежчика, способного принести пользу, а мекканцы и сами ощущали эту опасность, поскольку попытались воспрепятствовать уходу человека, исчезновение которого тем не менее было бы для них очень желательным. Наконец, в Йасрибе имелась богатая еврейская община, состоявшая из трех племен, некогда господствовавших над двумя арабскими, аус и хазрадж, и все они постоянно враждовали между собой. Мы видели, как в конце своего пребывания в Мекке, стремясь преодолеть нерешительность соотечественников, Мухаммед очень настойчиво ставил себя в один ряд с еврейскими пророками. Это был язык, которому очень охотно внимали побежденные евреи Йасриба, готовые с радостью встретить Мессию и ожидающие, что он вернет им победу над соперниками. Что касается арабов, то они нуждались в посреднике, чуждом их раздорам, но связанном с ними родственными узами; Мухаммед же состоял в отдаленном родстве с племенем хазрадж. Первые переговоры с ними состоялись, когда около 620 г. Мухаммеду удалось обратить шестерых членов этого племени, совершавших паломничество к Каабе. Через год в ущелье между Миной и Меккой имела место тайная встреча с шестью хазраджитами и шестью представителями ауситов. Беседа закончилась торжественной клятвой, названной «присягой женщин»: «Я приглашаю вас защищать меня от всего того, от чего вы защищаете своих жен и дочерей». Жители Йасриба вернулись в свой город вместе с мусульманином, направленным к ним, чтобы преподать им Коран.
В 622 г. шестьдесят два мужчины и две женщины из Йасриба под покровом ночи проскользнули в ущелье, где их принял Пророк. Они возобновили «клятву женщин», и каждый из присутствующих хлопнул Мухаммеда по руке, и этот жест так и остался знаком повиновения халифу. Кроме того, было назначено двенадцать представителей (накибов), ставших поручителями общины. На этот раз почва была тщательно подготовлена; наученный своими неудачами, Мухаммед остерегался излишней спешки. Сначала он организовал исход своих приверженцев из Мекки в Йасриб, а когда, обманув бдительность курайшитов, он сам прибыл туда же, успех его оказался таким, что спустя некоторое время этот город сменил название, став городом Пророка, Мединат ан-Наби, Мединой. Считая первым днем своего календаря дату этого, по виду бесславного бегства, мусульмане воздают честь государственному мужу и основателю ислама, которым Мухаммед стал, только покинув Мекку.
Разумеется, остававшиеся ему десять лет жизни были не лишены неудач и разочарований, но главное в них – это череда побед и достижений, стремительность которых до сих пор поражает историка.
Мухаммед давно чувствовал свою ответственность за уже значительную группу, перед которой организационные проблемы вставали в куда более широком масштабе, чем в Мекке, где большинство правоверных за исключением иностранцев принадлежало к одному и тому же клану. Здесь же необходимо было сплотить в единую общину гетерогенные элементы: мухаджиров, эмигрировавших вместе с ним, и ансаров, его мединских приверженцев, не говоря уж о тех, кто вернулся из Абиссинии.
Все они стали равными друг другу, братьями в исламе. Древняя племенная структура рухнула. Всякое разногласие между ними разрешалось перед лицом Аллаха его Пророком, постановление которого не подлежало обжалованию. Это было начало революции с неисчислимыми последствиями, в конце концов сделавшей возможным объединение арабов, заставив их забыть о древних распрях, и объясняющей первые военные успехи вопреки явной численной слабости. С этого времени Коран начинает уделять внимание почти исключительно разработке норм нового права, и это делается так точно и эффективно, что еще и сегодня мусульманскими обществами правит именно оно.[71] Таким образом, у нас на глазах складывается ядро будущего государства, которое беспрепятственно зародится у народа, разношерстного и разделенного границами, проходящими между евреями и язычниками, исконными горожанами и арабами из племен, эмигрировавших из Йемена.[72] Здесь потребовался весь такт и терпение Мухаммеда, который уже не раз сумел их доказать.
Он начинает собственными руками возводить мечеть. Она покоилась на каменном фундаменте высотой в три локтя и была построена из кирпича, а выше – из пальмового дерева. Сверху ее покрывали пальмовые листья. Мы еще далеки от тех величественных строений, которыми ислам украсит завоеванные страны; однако в том, что касается формы и внутренней планировки, все остальные мечети возводились по образцу и подобию этой. Единственное ее отличие состоит в том, что в ней ниша, отмечающая направление, куда должны быть обращены лица молящихся, или кибла, была обращена в направлении к Иерусалиму. Вблизи мечети скоро появились домики двух жен Пророка, Санды и Аиши, с крытым проходом к мечети. Это в равной степени религиозное сооружение и жилище; там на скамьях спали приезжие, слишком бедные, чтобы найти себе кров. На молитву, как мы уже знаем, правоверных созывал могучий голос Билала.
70
Первоначально так называли скальные расщелины и овраги, возникшие в результате эрозии в долине Мекки. Они образуют естественные островки, годные для проживания обособленных групп (см. Gaudefroy-Demombynes, p 101).
71
См., особенно, Gaudefroy-Demombybes, Les Institutions musulmanes, Paris, 1921
72
Возможно, в результате разрушения колодца в Марибе По этому поводу см, кроме Gaudefroy-Demombynes, op cit , Georges Marçais, Mahomet et l'exParision de l'Islam, в кн. Histoire de Moyen Age, t III, PUF, Paris, 1944, p 170, везде.