Мир Цитадели

В баре все замерли. Кто сидел, тот встал. Появилось ощущение, как будто что-то надвигается, что-то нехорошее. Знакомое ощущение, какое я уже успел испытать раньше, в «позапрошлом» мире. И затем вдруг под ногами задрожала земля, свет неожиданно сменился тьмой, все стало сперва черно-белым, в сепии, а затем негативом, и белое было просто настолько ослепительным, что я зажмурил глаза изо всех сил, и почему-то в голове крутилась фраза Федьки: «Пиво держи, а то разольется».

Пожалуй, что я даже сконцентрировался на этой бутылке и чувствовал только ее, в то время, как все мое тело куда-то исчезло, потеряло вес и материальность как таковую, я просто растворился в этой давящей и вибрирующей Тьме. Тонкий свист в ушах, бормотание миллионов безумных голосов, холод. Затем волна этого всего откатилась, схлынула, мне вернулась чувствительность, мир снова ушел в сепию, и затем вернулись его цвета и звуки. Онемение понемногу отступило, я почувствовал под собой ноги. И затем уставился на пивную бутылку, которую держал в руке перед собой. Не расплескал.

Оглянулся. Несколько человек поднималось с пола. Причем было видно, что они не упали, а именно сели. Чтобы не упасть, наверное. Кто-то засмеялся, кто-то присвистнул, бармен с силой потер лицо руками. Похоже, что несколько бутылок упало с полки, но что пластику сделается? И какого-то шока не было. Похоже, что это дело тут привычное.

— И часто такое бывает? — спросил я, снова забираясь на высокий стул.

— Когда как. Вчера утром было и вот сегодня. Иногда два дня проходит, иногда три между трясунами. Сегодня опять из бункеров народ приедет, после такого всегда проваливаются, много.

— И как тут летать?

— Рассчитывать время, — ответил Федька, вытащил из кармана пачку сигарет и прикурил, щелкнув какой-то странной зажигалкой. — Теперь уже не меньше суток до следующего трясуна. Может и больше. Но точно не меньше. Если на следующий день не было, то опять не меньше суток. А так машины останавливаются, да. Вроде ехал и рычаг на «вперед» стоит, а тряханет — и все почему-то на нейтралке. Летать не очень тут, верно. Еще по одной?

— Давай. В другом мире такое тоже было. И как раз после этого много людей проваливалось.

— Вот я и говорю.

Федька отошел к стойке и быстро вернулся еще с двумя бутылками.

— За встречу, — он отсалютовал своей. — Даже не думал, что когда-то еще увидимся. Думали, что вы с Настей в свой слой ушли.

— Мы из разных, вот и занесло черт знает куда. Но ничего, выживали как-то. Под конец даже устроились неплохо.

— И чего тогда ушли? Случайно?

— Нет, специально. Нормальной жизни хотели, не вечной.

— Может и правильно, — Федька ответил не очень уверенно. — А я даже не знаю. Семью заводить не хочу пока, а триста лет молодости… хрен знает, может, я пока это просто представить не могу.

Из «Роки» мы пошли еще в один бар, с кухней, где смолотили под пиво же большую пиццу, а потом потопали домой. У Федьки завтра дел полно, как он сказал, да и мне похмелья не хотелось, а с пива еще и расслабился, после чего неодолимо потянуло в сон. На дорожке меж домиков разошлись, пожав друг другу руки.

Настя снова спала как ребенок, поэтому я просто тихо умылся, лег рядом под одеяло и почти мгновенно уснул, без всяких сновидений.

Утро наступило по будильнику, в восемь часов, но я к тому времени чувствовал себя выспавшимся. А Настя так и раньше встала и успела умыться. И теперь сидела за столиком в одной из моих новых маек, надетой вместо платья. И что-то изучала в смартфоне. Или в айди, до сих пор не привыкну так его называть.

— Что нового?

— Так, читаю, что нам дали. Ты знаешь, что вокруг Цитадели четырнадцать бункеров, и к каждому идет железка?

— Нет, — честно ответил я. — Но у ворот сошлось сразу несколько путей, это я заметил.

— В среднем в неделю сюда проваливается до пятидесяти человек. От тридцати до пятидесяти. Это… — она, похоже, нашла и калькулятор, потыкала пальцем в экран и сказала: — это две тысячи восемьсот восемьдесят человек в год. Это много или мало?

— К нам меньше проваливалось. Правда, это если один Углегорск брать, а тут на весь мир, похоже. А давно?

— Пишут, что уже двадцать два года как здесь живут, — она повернулась ко мне. — А Цитадель существовала всегда, там было почти шестьсот человек. А мир этот погиб, только они и уцелели. Давно погиб. Только толком не объясняют почему. Биологическая катастрофа и что-то еще всякое.

— Федька мне тоже рассказывал.

— Ты где это все купил? — она оттянула на себе майку.

— В магазине. Это недалеко. Тебе бы тоже надо.

— Мне еще завтрак нужен.

— Мне тоже, — кивнул я, чуть подумав. — Подожди, дай побриться и все такое.

— Ты со «всем таким» слишком долго не сиди, я не выдержу.

— Я постараюсь.

Первое утро, новый мир. И первое из этих «утр», когда у меня прекрасное настроение. Это не мрачный осенний разваливающийся Углегорск и унылая общага «Горсвета», это не то жуткое утро в «своем» доме в Колорадо, в котором все умерли, и вокруг лишь одна смерть, и это даже не пробуждение в квартире в роли уголовника. Мы с Настей вместе, за окном солнце, еще и Федька нашелся, и жизнь тут совсем не выглядит скудной или убогой. Да, она и не простая, как я понял, но… по-своему нормальная жизнь. Кстати, как тут выглядят бритвы и крем для бритья? Я пока своим станком бреюсь, с мылом из тюбика. Утреннее бритье — святое дело, без него и новый день не новый.

Федька уже ждал нас, сидя в своей машине и покуривая. Да, тут курят, и даже в барах, ничего с этим не поделаешь. И Федька весь вечер дымил. И пепельницы везде стоят.

— Подвезти куда? — спросил он, постучав по борту своего «джипа». — Мне потом в промзону, но время еще есть.

— Завтракал?

— Не, — помотал он головой. — Поехали? Место хорошее покажу.

— Мне в магазин еще надо, — оповестила Настя, обнимая его. — Привет, Федь, как я рада!

— Я тоже, — он поцеловал ее в щеку. — Садитесь, по пути обсудим.

«Джип» был пятиместным, с небольшим багажником, при этом Федька еще и успел сказать, что брал его только с передними сиденьями, а задние прикупил потом, когда деньги появились. Тут хоть с одним бери, как закажешь. Ну, вот кстати взял, мы как раз назад и залезли.

Снова только шум протектора, мотора почти не слышно. На улице уже людей прибавляется, на работу спешат, похоже. Чисто, гладко, никакой мрачности, все к настроению.

Федька привез нас в самый настоящий американский «дайнер», где я заказал блинчики, а сам Федька и Настя попросили омлет с грибами. Женщина в переднике налила всем кофе из большого кофейника.

— Кофе тут растет? — удивился я.

— Тут все растет, но модифицированное. Гидропоника к тому же и все такое. С едой нормально, голодать не будешь. У нас в кибуце до фига чего выращивают, сюда привозят. Как раз сейчас и привезли.

— А с водой тут как? — спросил я. — Только пустыню и видел.

— Воды много, но она глубоко. Где обосновались, там скважины бурят и качают. Зато растет там все офигенно. Что дальше делать думаете? Может, с нашими познакомитесь? Или здесь искать работу пойдете? — это он уже произнес с оттенком явного недоверия.

— Что ты ему вчера про самолет успел рассказать? — Настя ткнула в меня пальцем. Это единственное, что я успел ей с утра сообщить.

— Самолеты тут так себе, больше коптеры, — ответил Федька. — Такая хрень с четырьмя винтами, они поворачиваются, — он вилкой показал, как они поворачиваются. — Полувертолет, полусамолет.

— Понятно, — кивнула она, — коптероплан. Если тут все с электродвигателями, то наклонять несложно, верно. Никакой гидравлики.

— И материалы легкие, — добавил я.

— Для пилотов работа есть? — спросила Настя.

— В городе? — уточнил Федька. — Не знаю. В кибуце спрашивать надо, может даже они коптер купят. Была пару раз проблема, однажды с больным, а второй раз с раненым. Серьезный госпиталь тут только один, в Цитадели, — Федька постучал по столу. — У нас только санчасть. Да и вообще не помешал бы, наверное? Разведка и все такое… хотя у нас дроны есть. Но дроны далеко не летают. Черт, говорить надо. Ехать в кибуц и говорить.