Красивый Александр

– Нет, я думаю, это хорошо. Однако плохо то, что мораль прививают из корыстных побуждений.

– Как же так?

– То, что я говорю не истинно. Но я верю в то, что говорю. Например. Людей учат с детства быть честными, вежливыми, отзывчивыми. Отзывчивость восхваляется особенно.

Алена кивала в процессе беседы. Мягкие, белые волосы красиво обрамляли милое лицо, и каждая прядь лениво шевелилась при очередном кивке.

– А зачем она, эта отзывчивость? Задумано воспитать здоровое общество, которое будет в дальнейшем работать, не покладая рук на бездушное существо. – Александр намеренно сделал паузу.

– Государство? – предположила Алёна.

– Да. Я имел в виду государство. Я сейчас осмелюсь на наглое изречение, но все-таки скажу, что так же дело обстоит и с уголовно-наказуемыми деяниями. К примеру, убийство. Государству не выгодно, чтобы люди убивали друг друга, поэтому они придумали запрет. Ему все равно на то, что где-то и при каких-то обстоятельствах убили чужого им человека, но не все равно, что умерла единица труда. Государство выигрывает еще с одной стороны, запрещая убивать. Оно симулирует защиту жизненных интересов, оберегая жизнь каждого человека, чтобы этот каждый человек думал, что государство любит его. А потом государство бросит эту жизнь в какую-нибудь войну. И теперь жизнь человека уже не жизнь, а способ. И я говорю не про правительство, а про государство. Люди сами создали эту структуру, которая съела их. И я не пойму, зачем одушевленным лицам сливаться в механизм, чтобы давать жизнь государству, которое не имеет ни сердца, ни совести. Хотя, другого выхода и не было, наверное. Иначе получился бы жуткий хаос, а, в конце концов, все равно образовалось государство. Совершенно неизбежный инструмент общества. Только инструмент стал больше, сильнее и хитрее мастера.

– Подожди. Мы начали с религии. Хочешь сказать, что ты придерживаешься одной из распространенных точек зрения, которая гласит, что Бог был выдуман правящими людьми? Для того, чтобы….как это? Регулировать сознание людей?

– Я не придерживаюсь этой точки зрения. Я сам уже не знаю, какого мнения придерживаюсь. Но вышесказанное может быть одним из вариантов, и я его рассматриваю.

– Значит жизни после смерти нет? Бога нет? Есть только государство?

– Отчего же? Если государство придумало нам Бога, внушило свою религию, то это не значит, что всего этого нет. Просто, возможно, люди, работающие на благо страны и мира, сильно модифицировали найденную истину, если она все же была найдена. Я ни в коем случае не хочу сказать, что та же мораль – это плохо и чтобы противостоять сложившейся системе, нужно быть плохим, аморальным – нет. Систему уже не искоренить. Система искоренит любого искореняющего. Тем более, она многих устраивает. Устраивает она и меня. А тебя?

Алена задумалась, устремив глаза вверх.

– Я признаюсь, что не копала так глубоко. Но если я просто живу и не думаю о системе, религии, а просто верю, просто учусь, просто хочу работать, то значит, меня все устраивает.

– По-моему, ты хорошо сказала. Может еще чашечку чая?

– Да, пожалуйста. Еще чашечку и я пойду делать задание на завтра.

– Ты, кстати, учишься в медицинском, да?

– Да, как и папа. Я всегда восхищалась им, его работой. И с детства мечтала помогать людям, лечить их, спасать. – Алена слабо приподняла края красиво очерченных губ.

– Это прекрасно, что тобой руководят такие мотивы. Хорошо, что ты не сказала: «Профессия врача сейчас престижна и хорошо оплачиваема».

Алена, смутившись, позволила себе выраженную улыбку.

Александр поставил на стол свежий, сладкий чай. Зазвонил домашний телефон. Теперь это точно был Осипов. Хозяин квартиры объяснил ему, как добраться и вернулся на кухню.

– Мы, кстати, отошли немного от темы. Я хотела б поставить точку в этом разговоре. По крайней мере, сегодня. По поводу смысла существования. Ты же пришел к какому-то выводу?

– Выводу, выводу. Все это просто мои рассуждения. Пока без выводов, даже для самого себя. И все эти рассуждения возникли в моей голове совсем недавно. Как меня покинула бабушка. Хоть я и находился словно в невесомости; как только я мало-помалу опомнился – меня сразу обуял вопрос о смысле существования. Смерть близкого человека кинула в меня этим вопросом. За короткий промежуток времени я передумал огромное количество мыслей, хотя раньше жил целью, мечтой. Работать в суде. Работать и честно служить народу. А теперь….сегодня я не пошел на занятия и мне все равно.

– Я думаю, это пройдет. Это пройдет, несомненно. Прости, может я говорю жестоко, но все проходит. Объем горя ужимается. Сейчас это занимает всего тебя. А потом станет частью. Тем более, жизнь не дает нам права слишком погружаться в свои мысли. Современный человек слишком много действует, что исключает мысль. Да и человек так устроен. Он со всем смиряется. Нужно только время.

– Да, наверное. В общем, к выводу никакому я не пришел. Думается, что это и невозможно сделать.

Хоть тысячи веков потрать на рассуждения,

Не найдешь ты жизни объяснения, – неожиданно продекламировал Александр.

Алена удивленно и выразительно поглядела на него.

– Ко всему прочему, сегодня я уверен в одном, завтра в другом. Послезавтра, например, я, возможно, буду недоумевать, как можно было наговорить тебе столько разнообразной чуши.

– И все же. Есть у тебя вариант, к которому ты наиболее склоняешься?

– Сегодня вот пришла в голову занятная мысль.

Алена сложила нежные руки и подперла ими подбородок, приготовившись слушать.

– Мысль эта пришла неожиданно, сама собой. Как озарение, но далеко не факт, что завтра я смогу считать эту мысль за мысль здравую.

– Итак? – Алене не терпелось узнать.

– А вдруг весь мир матрешка?

Алена сложила брови домиком.

– Я подумал: а вдруг мы живем внутри живого существа, а оно в свою очередь, не подозревая, что содержит в себе галактики, тоже живет внутри более разумного существа. Хотя, может, и не более. Быть может, мы внутри листочка живем?

Алена опешила.

– И ты назвал это матрешкой?

– Матрешкой. И конца, и края ей нет.

– Но конец-то должен быть! Как же без него?

– А что за ним? За ним ведь что-то должно быть?

– Пустота, – уверенно сказала Алена.

– А пустота тоже же из чего-то состоит. Какие-то частицы должны формировать ее?

– Ты совсем меня запутал, – Алена тряхнула блестящими волосами. – И все же я думаю, что это исключено. Не может быть и все.

– Почему?

Наверное, глупо было начинать такой разговор с женщиной. Единственное, о чем может думать большинство женщин – это замужество, потом воспитание детей, затем замужество и женитьба детей, потом воспитание внуков. В этом счастье и горе большинства женщин. И, вероятно, так и должно быть.

– Да невозможно все это! – ответила Алена. – Просто не укладывается в голове.

– А что может уложиться в маленькой человеческой голове? Оцени ее масштаб. Он ничтожен. Плюс мы даже на четверть не используем возможности мозга!

– То есть ты хочешь сказать, что если мы часть матрешки, то и внутри нас галактики? – не верила Алена.

– Не исключено, что даже в каждой клеточке.

– Тогда ничья людская жизнь не имеет смысла и никакого значения! Просто клетка, способствующая жизнедеятельности организма?

– Получается так.

Они замолчали.

– И, следуя этому мнению, это все, что осталось от бабушки. – Александр указал жестом на фото. – Просто фото и ничего больше.

– Это кошмарная гипотеза, – сказала Алена и помотала головой.

– А я думаю, что кошмарно то, что есть сознание, которое противостоит таким гипотезам и не хочет верить, желает вечной свободы, вечной жизни, вечного удовольствия – от этого все беды.

– Получается, вообще никакого смысла? – проговорила Алена, глядя в одну точку.