Страница 68 из 83
Подскакиваю к машине, открывая дверь перед Кейси, чем вызываю широкую улыбку на её каком-то измученном бледном лице.
Девушка заняла свое место, но ноги не сгибала в коленях. Она немного поерзала на сидение, пока я обходил машину, открывая дверцу с другой стороны. Кейси думает, что я ничего не замечаю, но тут даже наблюдательным быть не обязательно.
Ей определенно больно.
- Сейчас приедем домой, – начинаю, заводя машину, - и прими ванну, - у самого резко язык сгибается.
Принять ванну? Черт, сколько всего дерьмового связанно с этой гребаной ванной.
Кейси молча кивает.
Молча.
Молча…
Я хмурю брови, нажимая на газ:
- Слушай, а че такая молчаливая стала? – не смотрю на неё, но вижу, как девушка вздохнула грудью, уставившись перед собой. Пожимает плечами. Я чешу щеку:
- Знаешь, конечно, мне частенько хотелось заткнуть тебя, но признаюсь, что такой ты кажешься ещё более странной.
Она молчит. Пожимаю плечами, глубоко вдыхая через нос и выдыхая через рот:
- Вот и поговорили.
Мне не хочется напрягать атмосферу между нами, ведь ей сейчас явно нелегко. Чувствую себя виноватым. Мне не стояло делать этого.
Поглядываю на Кейси, надеясь, что она повернет голову в мою сторону, но она уставилась перед собой, и, кажется, не моргала.
Эта «женщина» вызывает все больше непонимания.
Мы вернулись домой. Да. Вернулись. Хотя, я предлагал съездить куда-нибудь перекусить.
Закрыл за собой дверь, оборачиваясь. Хэнк недовольно ворчал, собираясь на работу. Я поднял бровь, усмехаясь:
- А чего такие хмурые?
Кейси сняла кеды, взглянув на Монику, что вышла с кухни в халате и с грелкой. Черт. У неё начался отпуск? Дерьмово.
Смотрю в сторону кухни:
- Оу, дай-ка, угадаю, - наигранно задумался, поднеся кулак к губам. – Ты, - указываю на отца пальцем, - ты не до конца продумал увольнения Елены, ибо кто теперь будет убираться и готовить еду? – смотрю на Монику, улыбаясь. – Она что ли? – поднимаю ладони перед собой, качая головой. Извиняйте, но я жить хочу.
Женщина бледна. Она закатывает глаза, оборачиваясь, но бросает взгляд на Кейси:
- Где ты была все это время? – подходит, еле перебирая ногами. Кейси приоткрывает рот, но ничего не говорит, лишь поглядывая на меня, словно ожидая, что я её «спасу» от расспросов матери. Что ж, я так и собирался сделать.
- Не думаю, что её личная жизнь вас касается, - подметил, закусывая губу, и сунул руки в карманы джинсов.
Моника не смотрит на меня, продолжая прожигать дочь взглядом.
Помнится, мне Елена говорила, что во время беременности женские особи становятся повернутыми на семье и детях.
Вздыхаю.
Вздор. Если даже ей хочется держать Кейси на поводке, она опоздала.
Малышка уже моя.
Моника выпрямилась:
- Хэнк, скажи ему! – она так резко повысила голос, что даже я невольно продрог, почувствовав мурашки, что побежали по спине.
Поднимаю брови, складывая руки на груди:
- Что «сказать»?
Хэнк явно не в духе с самого утра, поэтому, когда его галстук нагло не поддается его попыткам завязать, то он откидывает его в сторону, пыхтя. Лицо мужчины покраснело:
- Итак, Дилан, - выпрямляется, указывая пальцем на меня. – У нас был разговор с Моникой, и после всего, что произошло, мы решили, что стоит вас обоих изолировать друг от друга и…
Меня пробило на смех. Кейси же просто уставилась в пол, хмуря брови, но не возражала.
- Чего смешного, О’Брайен?! – срывается отец, стуча кулаком по комоду. – Ты увез её, хрен знает куда! А если бы что-то произошло?!
Я выпрямился, щуря глаза:
- Она была со мной…
- В этом вся и проблема! – перебивает в той же тональности.
Я сильно хмурю брови, смотря на отца:
- Запрещаешь мне? – мужчина сразу понял по голосу, что я зол. И это действительно так. Когда он мне что-либо запрещает, когда вообще лезет в мою жизнь - именно в такие моменты я готов размазать его по стенке.
Мужчина замялся. Я впервые видел в его глазах такую неуверенность, что заставило смутиться. Перевожу взгляд на Монику, усмехаясь:
- Мне чертовски насрать на все твои запреты, - ставлю руки на талию. – Это даже не забавно. Это глупо. Ты – женщина, чей интеллект не выше среднего, не имеешь в этом доме никакой власти, - облизываю металл на губе, переступая с ноги на ногу.
Моника тяжело дышит, и мне кажется, она готова броситься на меня, позабыв, что в её утробе ребенок. С каждой секундой её лицо зеленеет, словно её сейчас блеванет. Зрелище отвратительное.
- Кейси, - шипит она, опустив глаза на дочь. – Я запрещаю тебе контактировать с ним, - я дернулся, опустив руки. – Если я увижу, что вы с ним хотя бы стоите рядом, то я никогда не прощу тебя, - она говорит с таким отвращением, что мне самому становится тошно.
Я сжимаю ладони в кулак, делая шаг, но Хэнк грубо останавливает меня:
- Ты чего-то не понял?!
Я останавливаюсь, опустив на него глаза, после чего поднял их, пытаясь понять, какое выражение лица у Кейси.
Черт. Это говорит её мать. Зная то, как Малышка относится к ней, то…
- Ты понимаешь, как я волновалась?! Ты ещё не выздоровела, а уже куда-то сбежала! Я тут чуть с ума не сошла! – кричит женщина. – Пожалей ты меня! – обнимает живот.
Я не выдерживаю:
- Гребаная сука! – толкаю отца, но тот хватает меня под руки, отводя их за спину. Я сгибаюсь, но продолжаю смотреть с ненавистью на мать Кейси.
- Иди в свою комнату, - приказывает, кивая в сторону лестницы.
Я не могу понять. Не могу прочесть мысли Малышки. Её выражение лица ставит меня в тупик. Оно ровное. Она даже не моргает. Взгляд расслаблен.
Отпираюсь, освобождая руки, и выпрямляюсь:
- К-Кейси, идем отсюда! – повышаю голос, протягивая руку девушке. Та не двигается.
Рот Моники растягивается от возмущения:
- Да, как ты, - заикается. – Она моя дочь, и я тебе говорю больше не подходить к ней! – кричит, но её лицо корчится, а рука сильнее обвивает живот.
Я не обращаю внимания:
- Хэй, - говорю мягче. – Кейси, идем? – с жалкой надеждой смотрю на Малышку.
Та поднимает глаза, смотря то на меня, то на мать.
Я понимаю, как ей тяжело решить, но все же, я бы послал Монику к черту. Но это же Кейси. С ней не может быть просто.
С ней никогда не просто.
- Кейси! – раздражаюсь, идя к ней, и хватаю за руку, потянув к себе. Моника срывается, хватая дочь за другую руку:
- Она моя дочь! – вопит не своим голосом.
Я шокировано смотрю на женщину и, кажется, начинаю что-то понимать в этой ситуации.
Моника привыкла, что Кейси вечно вяжется за ней.
Она знала, что дочь нуждается в ней, поэтому, когда Моника была одна, то, зная, что Кейси так зависима, она понимала, что нужна кому-то. Тогда ясно, от кого у Кейси такая потребность быть кому-то нужным. А теперь, когда у Моники есть Хэнк, все должно пройти, вот только она не хочет подсознательно отпускать от себя дочь.
Из меня хреновый психолог, только вот так это не оставлю.
- Кейси нужно изолировать от тебя, - грублю, потянув девушку к себе. – Взгляни на себя! Ты же ненормальная!
Моника бросает гневный взгляд на Хэнка, но тот не шевелится. Думаю, ему эта картина кажется странной.
***
Девушка переступала с ноги на ногу. Её кисти болели, ведь и Дилан, и Моника сжимали их, не жалея сил. Такое ощущение, словно они так пропитаны ненавистью друг к другу, что позабыли вообще о чувствах самой Кейси.
Девушка сглатывает, кидая взгляды в разные стороны.
Её мать не похожа на себя. Выражение её лица пугает.
Дилан не скрывает своей злости, поэтому Кейси чувствует, как от него веет гневом.
Девушка смотрит перед собой, стараясь освободить руки, но все напрасно. Она чувствует себя взаперти, ей некуда бежать.
***
- Эй, - голос Хэнка напряжен. Он делает шаг к нам:
- Хватит. Вам всем стоит отдохнуть, - бросает взгляд на руки Кейси. – Девочку-то отпустите.