Страница 28 из 83
- Опять подрался? Это так в твоем стиле.
Елена подскочила ко мне, хотя коснуться ссадин, но я грубо отпрянул, убрав её руку:
- Я в порядке, - шепнул.
Облизываю разбитую губу, подходя к столу. Хэнк не смотрит на меня, как и Моника. Меня словно нет. Они игнорируют мое существование. Не замечают меня.
Хмурюсь, переступая с ноги на ногу.
Это, действительно, неприятно.
- Эй, - глотаю собравшуюся во рту жидкость.
- М? – отец не поднимает глаз, продолжая есть. Я часто моргаю, кидая темный взгляд на Монику:
- Кейси ещё не вернулась?
Женщина подняла глаза, смотря то на меня, то на Хэнка:
- А она уходила?
Я сжимаю губы, напрягая скулы.
- Наверное, нет, - пожимает плечами, продолжая есть салат.
Я смотрю на Елену. Та качает головой. Я бью кулаком об кулак, когда вновь поворачиваюсь к столу:
- Как вы вообще…
Моника опять смотрит на меня. В её глазах нет ничего. Она считает это нормальным, обыденным.
- Дилан, ты чего-то хотел? – кидает в тарелку вилку Хэнк.
- Я тут живу, мне нельзя на кухне постоять? – поднимаю брови.
- Постоять можно, но не отвлекай от еды, - он смотрит на женщину. – Кушай, дорогая.
Тишина. Они вновь приступили к опустошению своих тарелок. Я сжимаю кулаки, хмурясь. Думаю, мой отец так же считает, что с новым ребенком ему будет дан шанс начать все с начала, но стены этого дома хранят слишком много тайн, от которых ему не укрыться.
Я смотрю на взрослых.
По коже пробегает холодок. Они отвратно чавкают. Они отвратно скребут вилками по дну тарелки. Они сами по себе отвратны.
Моника взвизгивает, когда я сношу тарелки со стола на пол. Они бьются. Отец широко распахивает глаза, смотря на меня. Я тяжело дышу, выпрямляясь. Мне нужно было разрушить это. Разрушить их идиллию. Женщина держится за живот. Чертова актриса. Облизываю металл на губе, когда отец поднимается со стула. Моника прикрывает рот ладонью, а Елена, кажется, готова упасть в обморок, когда мужчина наносит мне удар в лицо. Я шатаюсь и валюсь на пол не в силах устоять на ногах. Кашляю, роняя тяжелые вздохи. Моника срывается с места, когда мужчина переворачивает меня на спину, хватая за футболку, и наносит ещё удар в челюсть.
- Хэнк! Остановись! – она касается его плеча, и выражение лица отца сразу меняется. Он поднимает глаза на женщину, которая корчится. Мужчина впечатывает меня в пол, поднимаясь:
- Уберись тут, - приказывает Елене, хватая Монику за руку, и они выходят с кухни.
Старушка бросается ко мне, падая на колени. Она трет моё лицо:
- Миленький, ты…
Я качаю головой:
- Иди, я уберусь.
- Дилан, - она качает головой.
- Иди, я сказал! – срываюсь. Старушка хватается за грудь, поднимаясь с колен. Я приседаю, сгибая колени, и тру лицо руками.
- Господи, да что происходит?.. – Елена ахает, прикрывая ладонью рот.
Я вскакиваю, пошатываясь. Держусь за стол, вновь валясь на пол. Голова кружится. Челюсть ноет.
- Прости, я приеду и уберу. Хорошо? – шепчу.
Елена обеспокоена:
- Куда ты собрался? Дилан!
Я выхожу с кухни, идя к двери. Бросаю взгляд в сторону гостиной. Через щель между дверями вижу, как Хэнк стоит у камина, а Моника поглаживает его костяшки, целуя их. Я корчусь, ловя мысль, что сам нуждаюсь в такой же ласке. Меня злит то, что он получает её. Он не заслужил такого отношения к себе.
Выхожу на улицу, натягивая капюшон кофты. Оливия? Может, мне трахнуть её? Она никогда не откажет. Но нет, мне нужно что-то иное. Мне не нужно дикости, которую от меня требует блондинка. Мне нужно что-то…
Останавливаюсь, начиная кусать губы. Щурюсь, тряся головой, когда в моем горле застревает комок. Глаза начинают неприятно гореть. Я хмурюсь, часто моргая, и продолжаю идти. Холодный ветер режет мне кожу, но мне приятна эта боль.
От лица Кейси.
Мне сказали, что лучше пробыть ночь в больнице, но я не могу сидеть на месте. Мне нужно ходить. Пускай, каждый шаг дарит неприятные ощущения, но внутри, словно, что-то скребется, не давая успокоиться.
Это одиночество?
Иду к лифту, медленно перебирая ногами. Даже нет денег на метро или электричку. Возможно, безопасней было бы остаться, ведь на дворе ночь.
Выхожу на первом этаже, сворачивая к главным дверям. В больнице шумно, поэтому мне хочется поскорее оказаться там, где я смогу побыть одна.
Я бегу от общества. Это неудивительно.
Улица встречает меня визгом колес и ледяным ветром. Я кладу руки в карманы кофты, молнию которой так и не починила. Поправляю волосы, рассматривая выглядывающие бинты из-под кед. Кожа ног покрывается мурашками от холода. Пускаю пар изо рта, идя вперед.
Горит зеленый. Мне приходится ускориться, чтобы идти в потоке этих незнакомых мне людей.
Стоило ли мне срываться на Дилана? Вот, о чем я думаю. Он действительно помог мне. Он нашел меня, но все запуталось. Все слишком сложно. Я не понимаю этой злости к нему.
Я вообще не могу разобраться в себе и в своих чувствах.
Стоп.
Никаких чувств и не должно быть. Особенно к Дилану. Что за бред?
Качаю головой, чтобы отогнать раздражающие мысли. Мне хочется отпустить это, хочется проснуться, нет, хочется выспаться.
Иду по парку. Фонари хорошо освещают дорогу. На лавочках сидят мужчины, распивая спиртное. Меня тошнит от них. Они что-то кричат мне, но я не оборачиваюсь, продолжая свой бесцельный путь.
Может, уснуть в парке? Зарыться куда-нибудь?
- Эй.
Я дергаюсь, подпрыгивая на месте. Так канула в свои мысли, что не заметила проходящего мимо человека. Я хмурюсь, приоткрывая губы:
- Оу, ты…
Дилан сильнее натягивает капюшон на лицо, откашлявшись. Я переступаю с ноги на ногу:
- Гуляешь?
- Ты что тут делаешь? – игнорирует мой вопрос.
- Я иду, - мнусь, указывая пальцем в разные стороны, - в общем, не подумай, я не бесцельно брожу ночью в парке.
- Мне все равно, - грубо отрезает он.
- Да, - цокаю языком, - да, точно. Что ж, - выпрямляюсь, - я, пожалуй, продолжу, кароче, ты понял, - выдыхаю, продолжая идти.
- Нихрена не понял, - он щурится, качая головой. Я оборачиваюсь, замедляя шаг:
- Слушай, - останавливаюсь. – Извини.
Дилан поднимает брови, стоя боком ко мне. Я подхожу ближе, заикаясь:
- Просто я, я запуталась.
Парень как-то с пониманием взглянул на меня.
- Я не знаю, что теперь делать, мама беременна, и это полный крах. Ведь знаешь, что? Теперь, у неё будет ребенок, и она будет… Будет счастлива.
- Ты ведь этого хотела, - закатывает глаза.
- Да, но я хотела разделять её счастье. Или быть хоть как-то связанной с этим, но, - облизываю обветренные губы. – Прости, я опять стою и выговариваюсь тебе, ты даже не обязан меня выслушивать, прости, - жестикулирую руками, - прости.
Парень тяжко вздыхает, поворачиваясь полностью ко мне. Я начинаю корчиться, нервно улыбаясь:
- Наверное, опять думаешь «только посмотри на себя, какая жалкая», «меня от неё тошнит», но я просто не знаю, что мне делать, - вытираю слезы. - Ну вот, опять плачу, - смеюсь, - сопля какая-то я, а не баба. Похуже ребенка буду. Дети и то не так часто ноют.
- Кейси, - ровно произносит мое имя.
- Прости, правда, прости меня. Ты мне помог, а я так грубо послала тебя, мне правда стыдно, но я не знаю, не понимаю своей злости к тебе.
- Ненавидишь меня? – Дилан снимает капюшон, облизывая ссадины на губе.
Я хмурюсь, продолжая ронять слезы:
- Что с тобой случилось?
Парень подходит ближе:
- Ненавидишь?
Я поджимаю губы, кивая:
- Да, наверное.
- Отлично, потому что я тоже терпеть не могу тебя.
Я начинаю смеяться, но выражение лица Дилана не меняется. Я опускаю глаза, тяжело вздыхая:
- Это хорошо, - кусаю губу. – Что ж, не буду отвлекать тебя, - делаю шаги назад, - я думаю, ты…
Замолкаю, когда Дилан достает мандарин из кармана, кидая его мне. Я ловлю его, поднимая глаза на парня. Тот достает себе тоже, кивая в сторону лавки: