Hold Me

Встает, решая оставить Засранца, который уже прикрывает глазки, начиная посапывать, и идет к двери, проходя мимо зеркала, на котором останавливает взгляд, притормозив. Ссадины на щеке и разбитая губа — вот результат его вмешательства. Такого больше не должно повториться. Парень не допустит очередной оплошности.

Дилан сильнее натягивает капюшон на бейсболку, и берет скейт, проверяя наличие сигарет в кармане, как и мелочи, после чего выходит, бросив взгляд на часы. Сейчас только девять вечера. Ему нужно прошляться где-нибудь пол ночи без дела.

А потом ему будет, чем заняться.

***

Все может ослабить время, но не мою печаль.

Овидий

От лица Эмили.

Четыре утра. Мой желудок сводит меня с ума, поэтому было бы умно купить еды, но вместо этого я стою напротив всё того же автомата с напитками. Холодными и газированными. Читаю этикетки, пытаясь принять решение, которое дается мне с трудом. Всё время прислушиваюсь. Уже научилась вычислять приближение парня на скейте, которого слышно аж с другого конца магазина, поэтому сейчас, когда вокруг так тихо, могу спокойно, и не торопясь, всё изучить, чтобы выбрать что-то одно. Подхожу ближе к холодному стеклу и прижимаю к нему ладони, пуская пар изо рта. Наклоняю голову, читая этикетки красных баночек разных размеров, при этом прислушиваюсь к тому, что происходит вокруг, и, кажется, мое сердце падает в пятки, когда за спиной раздается шарканье. Немного отдаляюсь от стекла, с помощью отражения вижу ОʼБрайена, который довольно спокойно подходит ближе, держа в руках скейт. Почему он не врывается сюда на нем, как это делает обычно? Я ведь только так могла понять, что он приближается.

Делаю шаг в сторону к автомату с горячими напитками, тихо откашлявшись, будто ничего странного не происходит, и с фальшивой игрой одного актера начинаю приглядываться к названиям кофе. Дилан бросает в скважину монетки, набирая один и тот же номер. Каждый день. Я наблюдаю за тем, как баночка падает, поэтому так же выбираю латте, не собираясь лишний раз смотреть в сторону парня, который наклоняется, вытащив покупку, и выпрямляется, внимательно разглядывая её. Начинаю нервничать, ведь кофе готовится долго, а ОʼБрайен, кажется, и не думает двинуться с места и покинуть магазин, поэтому мы оба стоим в своеобразной тишине, молча занимаясь каждый своим делом. Глотаю воду во рту, что выходит слишком громко, поэтому чувствую, как щеки начинают пылать от стыда, ведь Дилан мельком бросает короткий взгляд, вновь уставившись на банку. Мой латте, слава Богу, вот-вот будет готов, и я готова прыгать от счастья, когда автомат прекращает шуметь, но, прежде чем успеваю потянуться к своему горячему стакану, ОʼБрайен молча делает шаг ко мне, протянув красную банку, тем самым ставя в тупик. Я всё ещё держу руку, еле касаясь пальцами стакана с латте, но косо смотрю на «колу», борясь с внутренним интересом.

И мне не удается.

Осторожно перебираю пальцами, нервно кусая губу, и касаюсь пальцами ледяной банки, которая обжигает холодом, что уже должно оттолкнуть, но я быстро, как мне кажется, грубо выхватываю «колу», сделав шаг назад и опустив голову. Молчим. Дилан не осторожничает в отличии от меня. Он не скован, когда берет моё латте, окинув стакан с подозрением, и отворачивается, бросив скейт себе под ноги. Я остаюсь на месте, уже обеими руками сжимая холодную банку, пока парень «отдаляется» — и весь зал магазина вновь разрывается от шума маленьких колес.

Разглядываю банку, вертя её перед лицом, и тут же понимаю, что не знаю, как её открывать, поэтому от собственной беспомощности слабо улыбаюсь, если на то было похоже.

Да. Думаю, это отдаленно напоминало именно улыбку.

========== Глава 9. ==========

Шаги. Быстрые. Она явно спешит, практически не замечая людей впереди, да и о ребенке, что пытается успевать за матерью, так же забывает на несколько секунд, ведь в голове всё забито иными мыслями. Белые коридоры уже вызывают отвращение и недоверие, а девушки в больничной форме отталкивают своими приветливыми улыбками. Женщине нужны ответы. И она их получит.

Толкает дверь с табличкой, входя в просторный кабинет, забитый комнатными цветами. Светлые тона контрастно смотрятся с темным столом врача, который отрывает взгляд от листов и кладет ручку на клавиатуру, скрестив пальцы в замок. Ставит руки на локти и улыбается, вошедшим, но чтобы он ни сказал, женщина не поверит. Она продолжит настаивать на своем, поэтому даже не думает садиться напротив в удобные кресла. Стоит прямо, напротив стола, и крепко сжимает потную ладонь дочери, которая стала мокрой по вине матери. Та слишком переживает. Её сбившееся дыхание не скрыть. Напряженный взгляд устремлен на мужчину с бейджиком, а тот спокойно предлагает им сесть и, получив отказ, решает не многословить, а сразу перейти к делу.

— Результаты уже готовы, — объявляет, взяв в руки желтую папку. Смотрит в глаза женщины, которая даже боится спросить, поэтому лишь приоткрывает губы, выдыхая. Доктор мельком поглядывает на девочку с темными волосами и светлыми серо-голубыми глазами, которая с интересом осматривается, жуя кончик от синей ленты, вплетенной в косичку. Мужчина быстро, еле заметно проглатывает воду, растянув губы в улыбку:

— Я думаю, вам стоит присесть.

Мне нравится этот холод. Капельки стекают по поверхности банки, которая мерцает на бледном свету, притягивая мое внимание, полностью овладевают, заставляя плестись медленно в сторону выхода. Перебираю ногами, крутя в руках, не думаю поправить локоны волос, которые демонстрируют всё то безумие, творящееся в голове. Говорить с кем-то, давать ответы на вопросы, которые мало кого интересуют. Пустая болтовня, но такая необходимая для такой, как я. Тяжело справиться с ощущением «неправильности» внутри, мой внутренний голос будто постоянно терроризирует мозг, повторяя: «Ты явно не в себе, Эмили Хоуп».

Эмили. Порой я забываю, как меня зовут, как звучит это имя, ведь давно не произношу его вслух. А кто произносит? Никто. Хоуп. Хоуп. Хоупхоупхоупхоуп. Я только «Хоуп». Никак не «Эмили». Словно как личность меня нет. Я лишь носитель фамилии моих родителей.

Пальцами пытаюсь открыть банку, пока автоматические двери открываются передо мной, выпуская на свежий воздух, кислород ударяет по вискам, отчего голова идет кругом, но не долго, поэтому поднимаю взгляд в ночное черное небо, поражаясь резкому ухудшению погоды. На нос падает капля дождя. Слишком одинокая, всего одна — и я прикрываю веки, наслаждаясь тем, что вскоре всё вокруг погрузится в грозовой хаос.

— Отвратительно, — моя реакция ожидает желать лучшего, ведь довольно медленно опускаю голову, только после этого и сам взгляд, различая силуэт высокого парня, который хмуро рассматривает стакан с кофе в руках, слегка покусывая губы, чтобы избавиться от непривычной горечи. Смотрю краем глаза на ОʼБрайена, молчу, немного теряясь в том, стоит ли вообще обдумывать ответ? Ждет ли парень что-то от меня? Такое же ворчание? Согласие? А может, он вовсе не нуждается в поддержании диалога? Я с удивительным спокойствием наблюдаю за Диланом, который принимает мое молчание за недопонимание, поэтому спешит разъяснить сказанное:

— Кофе, — опускает взгляд на стакан, еле заметно, будто с легкой нервозностью, моргнув. — Латте, — поправляет сам себя, повторно скользнув кончиком языка по нижней губе, как бы убеждаясь в своей неприязни к этому горячему напитку. — Какое-то не сладкое.

И первое, что вызывает непонимание — я не оглядываюсь. Не начинаю искать людей вокруг, чтобы увериться в том, что говорят точно со мной. Дилан точно обращается к моей персоне, так что странным становится иное. То самое второе, от которого язык сворачивается трубочкой. Мне неясно. Неясно мое отношение к подобному. С одной стороны стоит быть счастливой, что хоть кто-то замечает меня и пытается установить контакт, но с другой — нравится ли мне это? Не всегда наши желания совпадают с тем, что мы можем выдержать.

Могу ли я выдержать общение с кем-то?